Джейн Арбор - Кипарисовая аллея

Вилла светилась огнями в ожидании их возвращения. Но Аликс и Леоне не сразу пошли в дом. Не сговариваясь, они взялись за руки и направились по кипарисовой аллее к фонтану. Фонтан был выключен, и в парке стояла тишина. Ночная прохлада давала о себе знать, но Аликс было тепло и уютно в объятиях Леоне.

В течение последних нескольких часов Аликс как-то незаметно для себя стала, как и Леоне, называть синьору «мачеха».

— Скажи, Леоне, мы теперь откроем ей правду, почему ты на самом деле пригласил меня на виллу? — спросила Аликс, все же побаиваясь ответа.

Но этот страх был напрасным.

— Не вижу необходимости. После бегства Микеле у нас с тобой было много времени, чтобы понять, что мы любим друг друга. Кроме того, я думаю, мачеха не удивится, когда мы сообщим о своих чувствах.

— Не удивится?

— Скорее всего нет. Во всяком случае, что касается меня.

— Тебя? Ты хочешь сказать, ее не удивит, что ты любишь меня? Почему ты так думаешь? — недоумевала Аликс.

— Будто ты не знаешь.

— Конечно, не знаю.

— Можно подумать, она не дала тебе этого понять без всяких слов. — Леоне поцеловал ее в голову и крепче прижал к себе.

— Но почему так получается? — вопрошала Аликс. — Почему знали все — и мачеха, и Венеция, и кто-то там еще, кроме тех, кого это касается больше всего? Почему я не знала? Почему я не смела лелеять даже малейшей надежды? Почему?

Леоне задумчиво покачал головой:

— Это извечная тайна… Боязнь быть отвергнутым, гордость, ревность, возможно, чувство самосохранения… Если бы когда-нибудь тебя предали так же, как меня, я думаю, ты бы понимала, что такое страх быть отвергнутым во второй раз — страх, который все-таки имеет предел. Но для этого, любимая, требуется время, и ты совершенно не права, когда говоришь только о себе. Я точно так же сомневался и страдал.

— Но сейчас-то ты знаешь? Теперь-то уверен?

Леоне нежно поцеловал ее:

— Уверен, как никогда и как ни один мужчина. А ты? Ты больше не сомневаешься?

Аликс рассмеялась.

— Я никогда не сомневалась, я просто не могла знать наверняка.

— Даже когда я поцеловал тебя тогда у озера? Даже когда… — Он вдруг замолчал. — Пойдем домой, и быть может, мачеха ответит вместо тебя на этот вопрос?

Они на цыпочках незаметно прокрались в дом, и перед их глазами предстала такая картина: на террасе сидели трое.

Они сидели молча. Микеле — на полу, вытянув ноги и уткнувшись лицом в колени матери. Баптиста — в легком шелковом платье, как настоящая мадонна.

«Вот они, разные поколения семьи Париджи, — подумала Аликс. — И эта семья теперь и моя…»

Они с Леоне, взявшись за руки, вошли на террасу и влились в общую картину. Радостное сияние, которое они излучали, передалось остальным — вопросам, объятиям и чувствам не было конца.

— Вот у меня таких проблем никогда не было, — сказал Микеле.

— Ну, надо же — за один день я обрела две дочки! — сказала синьора Париджи.

— Мы с Аликс будем сестрами, — сказала Баптиста. — Ты, Аликс, будешь тетей моему малютке, а я потом стану тетей Баптистой твоим деткам.

Но высшим счастьем для Аликс были слова Доры Париджи, которыми она ответила на вопрос Леоне, заданный в парке.

— В ту ночь, Аликс, когда ты металась в бреду, — сказала синьора, — Леоне назвал тебя «любовь моя». Помнишь, я тебе говорила? Конечно, он мог сделать это только для того, чтобы заставить тебя попить. Но я все же удивилась. «А вдруг? — спросила я себя. — Вдруг Леоне…» Да, я гадала и надеялась… И оказалась права!

Со вздохом невероятного облегчения синьора обвела всех глазами — Аликс, Леоне, Баптисту и Микеле.

— А теперь только представьте, что у меня не было бы вас и мне не за кого было бы переживать!

Микеле взял ее руку и нежно поцеловал:

— Ага, так вот о чем ты мечтаешь, мама! Но не беспокойся, теперь у тебя будет вдвое больше проблем, и это только начало. Вот посмотришь!

Все дружно рассмеялись, а Леоне склонился над Аликс:

— Если, любимая, ты поняла меня в тот вечер, значит, ты все знала?..