Врачи могли ему провести химиотерапию, но папа не захотел. Нет, он не из тех, кто опускает руки… Просто за годы исследований и разработки своего препарата он не раз видел безнадежны больных. Видел надежду в их глазах, их борьбу… Но почти всегда исход был один.
Как жаль, что отец не успел разработать свой препарат. Потому что ему очень больно. Даже во сне он постанывал, из его глаз текли слезинки. А мы с мамой наблюдали за этим и никак не могли ему помочь…
Мама тоже сильно похудела за те месяцы, что я ее не видел. Она осталась одна с безнадежным больным, на сиделку денег не хватало, поэтому она ухаживала за ним сама, как могла. И при этом еще умудрялась отрабатывать три смены в неделю в продуктовом магазине по соседству…
Моя мать, выдающаяся художница в молодости, забросила свой талант и отдавала всю себя нам с отцом. И теперь ей пришлось впервые выйти на работу, пахать, а в свободную минутку бежать домой, чтобы проверить, как там ее любимый мужчина… Им обоим было очень тяжело…
А я. Разгильдяй, упертый баран, идиот… Вместо того, чтобы помогать родителям в трудную минуту, протирал штаны в университете. Нет, учился я хорошо, но для этого я особых усилий не прикладывал. Химия мне всегда давалась легко…
Когда родителям была нужна моя помощь, я вел дурацкие игры с Золотаревой. И к чему это все привело? Разбил сердце отличной девчонке…
Какой же я мудак.
А потом отцу вдруг стало лучше. Мы тогда не знали, что так бывает незадолго до перехода в мир иной. Человек вновь чувствует себя хорошо, появляются силы…
Мы долго проводили время втроем, много общались. А однажды, когда я остался с папой наедине, он сказал:
— Твоя мать — лучшая женщина в мире. Я так счастлив, что она была в моей, хоть и короткой жизни. Жень, пообещай, что позаботишься о ней. Я не хочу, чтобы она горевала и забросила себя. Она такая красивая, пусть найдет себе хорошего мужчину, может даже родит тебе братика или сестренку… Пообещай! — отец крепко держал меня за руку и пронзительно смотрел в мои глаза.
-Обещаю! — поцеловал отца в кулак. Хотя я знал, что это все пустые обещания, ведь моя мать никогда не сможет снова выйти замуж. Она очень любит отца, и всегда будет его любить. Они оба однолюбы, а я — весь в них.
— И еще, сынок. Та девушка, помнишь, ты мне показывал ее фото, — только кивнул, вспоминая смешную фотографию Золотаревой в очках с толстыми стеклами. — Вот с ней ты бы прожил такую же счастливую жизнь, как и с твоей матерью. Женись на ней обязательно… — я решил, что отец снова бредит. Он ведь даже не видел Женьку, а тут такие заявления. — Думаешь, я не понимаю, о чем говорю. Как раз-таки все наоборот… Ты бы видел тогда себя, когда о ней рассказывал. А я сомневался, что ты сможешь кого-то полюбить. Ты ведь с детства был очень эгоистичным, любил себя одного…
— Ну паап…
— Не папкай. Я говорю то, что думаю. А девчонка хорошая и симпатичная. Если ты в нее влюблен, борись за нее, а когда добьешься ее расположения, никогда не отпускай…
Отец улыбнулся одними губами, а потом уснул… Мы думали, уснул как обычно… Но больше он не просыпался. Последней волей моего отца было — «Женись на Золотаревой». Нет, не прямым текстом, но смысл был таким.
Но я не хотел портить ей жизнь… Это моя мама просто обожала, лелеяла моего отца. И прощала ему то, что тот днями напролет торчал в лаборатории, забывая о любимой жене и единственном сыне. А для Женьки я не хочу такой жизни. Да она и сама не захочет…
Похороны отца прошли как-то очень сумбурно. Мы быстро все организовали, проститься с папой приехало очень много людей. Когда все разошлись, я сбросил немного земли в могилу и произнес:
— Твое дело не умрет, пап, обещаю…
И с тех пор я начал работать очень много и упорно, идя к поставленной цели. Перевелся в местный химический университет, правда, на заочное отделение. Во все свободное время изучал записи отца, читал различную химическую литературу, очень много думал…
Я нашел такого же фанатика, каким был мой отец. Мы вдвоем много работали в лаборатории. За 2 года упорной работы я сильно похудел, моя кожа не видела солнечного света и выглядела мертвецки бледной. Но я шел к своей цели. Мы проводили много различных опытов, ежедневно дорабатывали формулы… И еще через год наш препарат был готов.
Но это было только первым шагом. Дальше последовал не менее кропотливый труд, нужно было запатентовать созданное лекарство. Когда право собственности было подтверждено, пришлось искать рынок сбыта.
Мы лично ездили на встречи с представителями медицинских компаний. Многие нас не слушали, многие считали дураками, которые пытаются втюхать им какую-то ерунду… И только в одной компании нас выслушали и взяли препарат на анализ…
Через несколько месяцев нам позвонили и сообщили, что лекарство поступит в массовое производство.
Но это еще не все. Компания была готова подписать контракты с каждым из нас, считая обоих выдающимися учеными… И я согласился.
Да, можно было все бросить и рвануть в Москву в поисках моего золотка Золотаревой. Но как раз тогда я узнал о ее замужестве…
Если вы думаете, что я настолько увлекся своими исследованиями, что забыл о возлюбленной, то вы ошибаетесь…
Я нашел ее страницы в социальных сетях, отслеживал ее ленту, смотрел и внимательно вчитывался в каждую новую заметку. Я продолжал бредить ею, но она даже и не подозревала об этом.
Год назад как-то промежду прочим поинтересовался у Дмитрия Алексеевича, продолжила ли Женька учебу, поступила ли в магистратуру… Но мне сказали, что Золотарева пока не появлялась…
Обратился к приятелю, работающему в органах, и попросил нарыть на нее информацию. Оказалось, она сейчас прописана в квартире какого-то байкера… Подумал, ничего серьезного.
Сам ведь хотел, чтобы Женька была счастлива, чтобы завела семью… Но почему-то за грудиной ныло, стоило мне только подумать, что какой-то урод прикасается к моей женщине… А потом отгонял от себя подобные мысли, потому что понимал, что нифига эта женщина не моя… А могла бы быть…
А потом узнал, что Женька все же вышла замуж за того самого байкера.
Психанул… Впервые в жизни зашел в запой. Честно признаться, не понравилось мне пить беспробудно, больше подобный опыт повторять не хочется.
А потом согласился на все условия медицинской компании и уехал за границу, где трудился до тех пор, пока не истек мой четырехлетний контракт.
Химию я никогда особо не любил. Точнее, любил, но не так, как мой отец. Многочисленные пробирки и бесконечные опыты в защитных костюмах — это не для меня. Я люблю людей, я люблю общаться. А постоянное нахождение в полуподвальном помещении без окон меня ужасно угнетало.
Поэтому, когда Дмитрий Алексеевич как-то промежду прочим заикнулся, что в университете не хватает профессоров, я сразу же выразил свое желание поработать у них. Мой контракт с компанией подходил к концу и продлевать его я не намеревался.
И это притом, что я понятия не имел, что Золотарева тоже работала в университете… А стать деканом мне предложил сам Дмитрий Алексеевич. Хотя я с радостью согласился бы даже на немногочисленные часы, лишь бы работать с живыми людьми, а не только с химическими веществами.
Я-то думал, что Золотарева счастлива в браке. И я не смел вмешиваться в ее жизнь, портить ее семью, в очередной раз влиять на ее судьбу.
Знал бы я, что она свободна, что ее брак — это всего лишь пшик, фикция! Я бы не уезжал за границу, добивался бы ее, был бы рядом… Дурак! Невыносимый дурак!
Взглянул на часы — время позднее, около 4 часов утра. Ехать в деревню к Золотаревой оставалось еще около часа. А что потом? Ломиться в дверь, будить спящих жителей? Тем более, понятия не имею, где именно дом Женькиного отца.
Придется припарковаться где-то на въезде в деревню и дождаться утра…
Но в деревне люди просыпаются намного раньше, чем в городе. Здесь у каждого человека есть дела спозаранку. Поэтому даже в пол шестого я встретил приятного мужичка, который сообщил мне, как проехать к дому Золотаревых.
