Откладывать дальше было невозможно, ей нужно было сказать ему все сейчас:
— Сегодня утром я совершила ошибку. Мы с тобой не сможем составить хорошую семейную пару. Мы с тобой вообще не можем составить пары, никакой.
Он дернулся, как будто она его ударила, и сжал губы:
— Сможем. Мы поженимся.
— Пожалуйста, выслушай меня. Прости, я дурачила саму себя. И тебя, наверное, тоже. Но я не та женщина, которая тебе нужна, Лэнгли. Я слишком эгоистична. Мне нужно очень многое.
— Что именно?
— Я… ну, я даже не знаю, как это сказать. Я просто совершенно уверена, что у нас с тобой ничего не получится.
— Дело в Барни?
— Нет.
— Потому что если это так, то можешь о нем забыть. В следующий раз, когда ты увидишь Барни, он, скорее всего, не вспомнит, как тебя зовут.
Он вспомнит. Он же все записывает, разве не так? У него целые папки, в них все имена и прочее. Она крепко закусила губу:
— Это не имеет к Барни никакого отношения. — Она вытерла глину с рук.
— Приходится брать от жизни то, что она тебе предлагает, — сказал Лэнгли. — Приходится постоянно идти на компромисс, стараться максимально использовать то, чем владеешь.
— Может быть, для тебя это так. — Она посмотрела на свои руки. — А может быть, лучшее, что у меня есть, — это талант скульптора.
Он подошел к изваянию.
Она знала, что он сделает. Она смотрела, как он поднимает глиняную голову и бросает об пол, и подумала, что он имеет право на эту маленькую месть. Сайан закрыла глаза, и ей показалось, что разбилась ее собственная плоть.
Лэнгли не обернулся. Он стоял и смотрел вниз на то, что он сделал. Затем он хрипло сказал:
— Я люблю тебя, Сайан. Я боготворю землю, по которой ты ступаешь, я мог бы умереть за тебя.
— Пожалуйста, не надо!
— Прости. — Он указал рукой на обломки на полу. — Не надо было этого делать. Но я люблю тебя и не могу без тебя жить, и ты станешь моей женой. — Он попытался встать перед ней на колени, она уже не могла этого выдержать.
— Нет, нет… — взмолилась она.
— Сайан, я тебя обожаю.
Она заткнула уши, и, когда Джордж открыл дверь, на минуту она ослепла, оглохла и онемела, пока Лэнгли не выпустил ее.
— Играете в шарады? — бодро спросил Джордж.
Лэнгли выбежал из комнаты. Джорджу пришлось отступить на шаг, пропуская его.
— Осторожнее по ступенькам! — крикнул Джордж ему вслед.
Сайан судорожно вздохнула, чтобы перевести дыхание, и положила руки на голову, пытаясь унять дрожь во всем теле.
— Вот именно, — сказала она. — Шарады! Догадайся, что за слово.
Джордж усмехнулся своей демонической ухмылкой:
— Я вижу, Лэнгли не может принять «нет» в качестве ответа.
— Правильно, угадал.
Брови Джорджа поползли вверх, когда он увидел разбитую скульптуру:
— Да, Фиона говорила, что твои работы не вызывают в нем особенного энтузиазма. На твоем месте я пошел бы и измазал смолой ту картину, которую он пишет уже год.
Она неуверенно улыбнулась:
— Я так рада, что ты зашел. Ситуация просто начала выходить из-под контроля. Ты думал, он все здесь перевернет вверх дном? Ты поступил очень мужественно, что пришел сюда.
— Да нет, — сказал Джордж. — Я не вышибала. Я прихожу со словами увещевания, всегда готовый дать добрый совет.
— Давай-ка послушаем.
Он начал складывать обломки скульптуры в неровную кучу.
— Не позволяй Лэнгли шантажом заставить тебя выйти за него. Он попытается это сделать. Эмоциональный шантаж — его вторая натура.
— А мне казалось, что Лэнгли тебе нравится.
— Нравится. Очень нравится. Просто я знаю его лучше, чем большинство людей. Он хороший парень, но какой-то беспомощный и ничего не может с этим поделать. Некоторые женщины находят это очень привлекательным, как, например, наша маленькая Филлис Баркер. А ты, видимо, нет, разве ты сама это не понимаешь? И Лэнгли будет висеть тяжелым грузом на твоих плечах всю жизнь.
Он закончил собирать в кучку обломки скульптуры, потом встал и посмотрел на Сайан, но уже без улыбки:
— Я-то уж знаю этих братьев Холлиз, мы вместе росли. Большинство народу в округе считает, что из них двоих именно Лэнгли изнурительно работает, но на самом деле это не так. Лэнгли продолжал возиться с салоном, потому что у него просто не хватало пороху оставить его и заняться чем-нибудь другим. Если бы Барни не был совладельцем, салон давно бы уже вылетел в трубу. Барни вложил туда такую кучу денег, что это даже сравнить нельзя с теми жалкими грошами, которые он получает в качестве прибыли. Лэнгли неспроста устроил тут такую сцену, чтобы ты вышла за него. Он мог тебя убедить и поверить сам, что ты нужна ему и что нужна ему только ты. Но это не так. Да, ему нужна поддержка, потому что у него нет своей силы. Но было бы обидно, если бы этой поддержкой оказалась ты, если с этим так же прекрасно может справиться Филлис Баркер.
Сайан понимала, что должна была бы сейчас все это горячо отрицать, но Джордж никогда ничего не перевирал и не преувеличивал, разве что когда шутил, но сейчас он был серьезен. Она сказала в отчаянной попытке защитить Лэнгли:
— Он так глубоко все переживает. Когда Эмили…
— Когда Эмили упала со стула, — сказал Джордж, — Лэнгли чуть не слег от горя. Но проверь, кто оплатил отдельную палату, кто платит медицинскому персоналу Эмили, за операцию, за все остальное, что ей было нужно. У Лэнгли всегда слова громче, чем дела. И когда старый мистер Холлиз умирал, он звал именно Барни.
— А Барни так и не приехал, пока он не умер.
— Да. — Он был немного удивлен, что она об этом знала. — Потому что в ту ночь был такой туман, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Он добирался сюда из Лондона двенадцать часов!
— Лэнгли, наверное, об этом забыл. Он мне просто сказал, что Барни не приехал вовремя.
— Забыл? — недоверчиво переспросил Джордж. Он немного подумал. — Не знаю, конечно, Лэнгли тогда было тяжело — он всю ночь просидел у постели умирающего отца. Он, конечно, мог забыть, что на улице стоит туман. С другой стороны, знает он это или нет, он во всем завидует Барни. Если бы я был психиатром, то я, пожалуй, склонился бы к выводу, что подсознательно Лэнгли предпочел думать, что Барни опоздал специально.
Она сказала, совершенно ошеломленная:
— Ты так говоришь про Лэнгли, будто ему действительно нужен психиатр.
— Да нет, не думаю, — сказал Джордж. — Во всяком случае, не больше, чем многим другим. Он станет хорошим мужем для той женщины, которая ему подходит. Он будет ей по-своему предан и всегда будет в ней нуждаться. Поэтому забота о Лэнгли поглотит все ее время. — Он снова усмехнулся. — Я просто не могу представить, чтобы ты занималась этим всю жизнь. Я могу ошибаться. Я просто передаю тебе факты, как они есть, чтобы ты знала, во что ты можешь ввязаться.
