Мисс Паргайтер, повязывавшая передник поверх своего бархатного платья, посмотрела на поднос, который несла Хелли, и сказала сердито:
— Слишком много и чересчур тяжело для тебя. Ты могла бы все это уронить по дороге.
Хелли поставила поднос на кухонный стол.
— Но ведь не уронила же.
— Ты не знаешь предела своих возможностей.
Мисс Паргайтер сняла свои кольца и повернулась к раковине, а Хелли тихонько произнесла:
— Нет, все-таки знаю.
Все присутствующие стали свидетелями той скрытой маленькой драмы, которая разыгралась здесь. Не нужно было быть психологом, чтобы понять, что Аннабел чем-то взволнована с самого начала. Вот вам треугольник: Хелли, Аннабел и Саймон. И в течение всего обеда Элвис так и сыпала вопросами. Аннабел и Саймон, бросающие нежные взгляды друг на друга и настороженные — в сторону Хелли.
А потом произошел этот инцидент на кухне, после которого Аннабел и Саймон стали прямо-таки неразлучны, а Хелли весела, как сумасшедший жаворонок. Это заинтересовало всех. Элвис Дэлзелл была в восторге. Лишь Роджер Шерман оставался безразличным. Хелли сознавала, каков предел ее возможностей. Он был единственным человеком, которого происходящее не интересовало.
Мисс Паргайтер заявила:
— Вы обе отправляйтесь спать, мне завтра рано вставать не придется.
— Я помогу убрать, — предложила Хелли.
— Я тоже, — с готовностью отозвалась Аннабел.
Хелли сказала:
— Иди спать, на кухне народу и без тебя хватает.
— Ну ладно, — согласилась Аннабел, — спокойной ночи.
После того как она ушла, Хелли и мисс Паргайтер некоторое время работали в полном молчании, потом мисс Паргайтер спросила:
— Что все-таки случилось?
Хелли рассказала ей подробности, а мисс Паргайтер сказала:
— Я думала, что люди перестали шантажировать друг друга письмами с тех пор, как авторы перестали писать мелодрамы. И чего собирается достигнуть мистер Коннелл, используя эту компрометирующую переписку?
Хелли протирала бокал.
— Доказать, что я пристрастна, если я попытаюсь сказать, что Саймон может причинить вред Аннабел.
Мисс Паргайтер повела плечами, словно отгоняя эту мысль:
— По-моему, мистер Шерман привык делать выводы самостоятельно.
— Да, — ответила Хелли. Она была того же мнения.
Мисс Паргайтер взяла очередную стопку немытых тарелок и по одной опустила их в таз с водой.
— Мисс Дэлзелл выглядела сегодня потрясающе.
— Да, — согласилась Хелли.
Мисс Дэлзелл действительно выглядела потрясающе, но это замечание мисс Паргайтер не было попыткой сменить тему, поскольку она продолжала:
— Прекрасная пара. Они отлично подходят друг другу.
На этот раз Хелли не сказала «да», она вообще ничего не сказала. Мисс Паргайтер продолжала, не сводя глаз с тарелок:
— С ней у него хлопот не будет. Если и есть на свете девушка, которая подходила бы на роль жены Цезаря…
— Вне подозрений? Вы считаете, это именно то, что ему было бы нужно?
— Разумеется. — Ее голос звучал очень уверенно. — В этом случае, я думаю, никакие оправдания его бы не устроили.
Хелли сказала беспечно:
— Ну тогда он должен был бы просчитать все наперед, не так ли? Очень трудно быть вне подозрений и при этом оставаться в живых. Не думаю, что даже Элвис Дэлзелл подошла бы для роли жены Цезаря. — Ей не хотелось об этом говорить. — Обед нам удался, правда?
— Да, очень хорош, — сказала мисс Паргайтер.
Они домыли посуду, потом убрали в комнатах и отправились спать. Было все еще непривычно, что не надо заходить проведывать детей. Проходя мимо их комнат, Хелли поймала себя на том, что непроизвольно смотрит на двери спален.
Был уже третий час ночи, а ей завтра с утра нужно идти на работу. Роджеру и Элвис, наверное, тоже, но он еще не вернулся…
Когда Хелли спустилась утром вниз, Аннабел уже была на кухне. Она спросила:
— Тебе чаю или кофе? Я сварила кофе, но, если хочешь, могу приготовить чай. — Она, похоже, очень старалась угодить.
— Спасибо, я выпью кофе.
Аннабел сказала:
— Роджер уже уехал. Он как раз выходил, когда я спускалась вниз.
Хелли отпила немного кофе:
— Значит, все-таки вернулся?
— Что ты имеешь в виду? — На лице Аннабел появилось озадаченное выражение.
— В половине третьего его еще не было. — Именно в это время Хелли с головой укрылась одеялом, чтобы не слышать, когда подъедет машина. Ничего не изменилось бы оттого, что она провела бы бессонную ночь.
— Ой… — Аннабел наконец поняла. — Я бы ни за что не позволила Саймону показать Роджеру эти письма. Пусть будет что будет, но я не позволю.
— Большое спасибо, — с иронией сказала Хелли. — Сделай так, чтобы он их мне вернул, и я поблагодарю тебя еще раз.
— Саймон говорит…
Кажется, есть такая детская игра — если выполняешь команду, которая начинается словами «Саймон говорит» (а ее выполнять не надо), — то выбываешь?
Аннабел выпалила единым духом:
— Саймон говорит, что ты влюблена в Роджера, это правда?
Хелли не призналась бы в этом даже под пыткой.
— Я лишь сказала Саймону, что не хочу, чтобы Роджер думал обо мне плохо. И я не позволю Саймону врать про меня Роджеру или кому бы то ни было. — Она со стуком поставила чашку, и ее голос зазвучал резко: — Мы с Саймоном не были любовниками. Он хотел, чтобы мы поселились вместе, но этого не захотела я, так что мы любовниками никогда не были, а что делать тебе — выбирай сама.
— Я знаю, — сказала Аннабел, словно извиняясь за себя, за Саймона и за всю ту кашу, которую они заварили. — Саймон не блещет умом, правда? Вроде меня. Может быть, он как раз тот мужчина, который мне нужен, — такой, с которым нетрудно ужиться. — Она накладывала в чашку сахар и исподлобья поглядывала на Хелли, не поднимая головы. — Что же касается Роджера, — казалось, она слегка поежилась, — я всегда говорила, что мне будет жаль ту девушку, которая его полюбит.
— Расскажи об этом Элвис. Может быть, ей понадобится твое предупреждение.
— Уж она-то точно повеселилась, — хмуро сказала Аннабел, и Хелли поняла, что мысль о том, как Элвис с улыбкой рассказала обо всем Роджеру и всем остальным, неприятна Аннабел почти так же, как ей самой.
Хелли горько усмехнулась:
— Это был ее вечер.
— Я бы так хотела, чтобы… — горячо начала Аннабел.
— Перестань! — умоляюще сказала Хелли. — Хватит с нас проблем с камнями желаний. И посмотри на часы!
Им обеим пора было идти.
Они поспешно вышли и, направляясь в противоположные стороны, помахали друг другу на прощанье.
