Глава тринадцатая
Лавиния знала, что не забудет эту сцену до конца своих дней. Они сидели вокруг стола в библиотеке — Дэниел, Шарлотта, Джонатан, сэр Тимоти и мистер Маллинсон. Лицо Шарлотты, по контрасту с ее черным строгим платьем и гладко зачесанными назад черными волосами, казалось особенно бледным. Щеки мистера Маллинсона розовели в лучах света, падавшего от лампы. В нем не осталось и следа мрачности, отличавшем его на кладбище. Без сомнения, сцены, подобные нынешней, были для него чем-то привычным и даже заурядным. Однако он поднял удивленные глаза на Лавинию, когда та вручила ему сложенный лист бумаги.
Шарлотта, начавшая было бранить Лавинию за ее бесцеремонное вторжение, внезапно замолчала. Теперь на Лавинию уставились все.
В глазах Шарлотты появился страх. Он был столь же несомненен, как если бы она вдруг закричала. Бледнее ее лицо стать уже не могло, но оно как-то заострилось и от него словно совсем отхлынула кровь.
Лавиния пытливо вгляделась в лица остальных. Кто еще был испуган?
С радостью она отметила для себя, что Дэниел не испугался. У него был просто удивленный и заинтересованный вид. Сэр Тимоти тоже выглядел всего лишь раздраженным, потому что он, как всегда, куда-то подевал свои очки и не мог отчетливо видеть ее и понять, что происходит.
Джонатан? Он смотрел на Лавинию с каким-то странным дерзким вызовом. На этот раз он не улыбался; что именно он чувствовал в этот момент, она совершенно не понимала.
Те несколько минут, в течение которых мистер Маллинсон изучал врученный Лавинией документ, показались неимоверно долгими.
Наконец мистер Маллинсон медленно произнес:
— Произошло нечто совершенно неожиданное. Но данный документ, по всей видимости, вполне законен.
Шарлотта спросила замирающим голосом:
— Что это такое?
Мистер Маллинсон откашлялся и торжественно возвестил:
— Я держу в руках документ, который, по всей видимости, полностью аннулирует завещание, которое я составил для покойной. Позднее юная леди, без сомнения, подробнее расскажет нам об обстоятельствах, при которых это произошло, а до тех пор вы, вероятно, хотели бы узнать содержание документа.
Сэр Тимоти с удовольствием произнес:
— Старая дама под конец-таки выкинула номер, да? Не могу сказать, чтобы это меня удивило. По-моему, иностранцы вконец ее испортили. Она научилась у них пользоваться окольными путями. Ну что ж, Маллинсон, продолжайте, расскажите нам, о чем там говорится.
Мистер Маллинсон снова торжественно откашлялся.
— Завещательница заявляет, что она желает оставить все свое состояние своей внучатой племяннице Флоре, «которая, по всей видимости, относилась ко мне с любовью». — Мистер Маллинсон брюзгливо наморщился. — Документ написан не совсем по форме, но все необходимые требования в нем, по всей видимости, соблюдены. Так же как и в предыдущем завещании, я назван в качестве исполнителя и доверенного лица, документ должным образом подписан, заверен свидетелями и датирован. Так что мы должны признать его законным.
Шарлотта наклонилась вперед, глядя на него неверящими глазами:
— Но это невозможно!
Однако Дэниел улыбнулся с явным удовольствием.
— Флора — наследница! Вот так сюрприз! Шарлотта, со стороны твоей тетки это был необыкновенно разумный и верный поступок. Она, без сомнения, боялась, что Флора навсегда останется больна. Не правда ли, мисс Херст? Почему бы вам не присесть и не рассказать нам, как все было?
— Эту бумагу надо порвать! — вырвалось у Шарлотты. — Она не может считаться законной. Написано все на какой-то линованной бумаге! Да Боже мой, это похоже на шалость ребенка. Мистер Маллинсон, неужели вы признаете, что такая вздорная бумажка может быть принята судом всерьез.
Мистер Маллинсон, сощурив глаза, поглядел на Шарлотту.
— Я согласен с тем, что документ написан непрофессионально. Вообще-то говоря, когда речь идет о состоянии такого масштаба, как состояние контессы, это, конечно, смешно. Все мои статьи и условия здесь решаются одним махом. Но боюсь, его юридическая сила неоспорима. Вы вполне можете проконсультироваться с кем-нибудь другим, миссис Мерион, — добавил он уже более официальным тоном.
— Так я и сделаю, — пообещала Шарлотта. — Можете не сомневаться. Я не верю в то, что моя тетка вообще подписывала эту бумагу. Как вы можете доказать, что это ее подпись?
Тут Джонатан впервые издал какой-то звук, весьма похожий на сдавленный смех — этакий внезапно оборванный саркастический хохоток. Но ведь он смеялся всегда и надо всем, ибо слезы были ему неведомы. Теперь этим смехом выражал он даже свое разочарование, когда лишился своей доли в наследстве тетки. Ведь после столь усиленного внимания, которое он ей оказывал, это должно было явиться для него горьким разочарованием.
— Что ты хочешь сказать, моя дорогая? — Дэниел не смеялся. Голос его был резок. — Что этот документ фальшивый?
— Да, — заявила Шарлотта. — Мы все знаем, какие чувства испытывает мисс Херст к Флоре. Да и действительно ли это — чувства к Флоре? Может, она рассчитывает прилепиться к Флоре на всю жизнь, замечательно уйти таким образом от всех проблем, встающих перед женщиной, у которой ни гроша за душой.
— Шарлотта! Замолчи!
— А как еще ты можешь это объяснить! — в ярости вскричала Шарлотта. — Мы находимся в Виндзоре — так удобно: дома нас нет! И вот мою бедную тетушку, слабую и немощную, обводят вокруг пальца. Я прекрасно все это себе представляю. Ее всячески настраивают против моего дорогого Тедди и непрерывно твердят о том, как замечательна, мужественна и беспомощна Флора. И затем происходит вот это! — Она вытянула дрожащий палец в сторону пораженного мистера Маллинсона. — Может, документ и не подделка, но он результат недопустимых уговоров, и я это докажу.
— Шарлотта, — тяжело роняя слова, произнес Дэниел. — Они оба твои дети: и Флора, и Эдвард. Если уж да то пошло, почему ты не беспокоишься за Саймона, о котором в завещании вообще не упоминается.
— Потому что у Саймона будет Винтервуд. Разве ему этого недостаточно? Флора выйдет замуж. А что будет с Тедди? Почему он должен остаться без гроша? Неужели это единственное вознаграждение, которое я получаю за то, что доставила эту надоедливую старую женщину сюда? После всех обещаний, которые она мне надавала...
Мистер Маллинсон барабанил пальцами по столу:
— Простите меня, миссис Мерион. Но я вынужден попросить вас помолчать. Тогда, быть может, мисс Херст расскажет нам, как все это случилось.
Шарлотта откинулась на спинку кресла.
Казалось, она вот-вот потеряет сознание: лицо у нее угрожающе побелело, а безумные глаза с пугающей ненавистью остановились на Лавинии.
