— А я считаю вас очень необычной, — сказал он, открывая дверь. Их окутал теплый и влажный воздух. — Однако, пожалуй, стоит подвергнуть часть про неуправляемость дальнейшему изучению.
— Вряд ли это так, — заявила Элла, устремляясь мимо него в тепло оранжереи.
Он удивленно поднял бровь.
— Да, иногда я совершаю ошибки. И, боюсь, не всегда демонстрирую поведение, достойное леди. — Именно поэтому ее уволили и леди Гаспар, и леди Пресвуд.
Он сложил руки на груди и посмотрел на нее.
— Позвольте мне самому судить, насколько вы прямолинейны. — Он помолчал. — Как вы оцениваете вероятность того, что американцы примкнут к Франции в борьбе против нас?
— Как очень большую, — ответила Элла, позабыв о сентенции леди Осборн на тему того, что леди никогда не обсуждают политику. Никогда. — И это будет очень опасная ситуация.
— Что ж, я сомневаюсь, что у американцев хватит ума в этом вопросе. Они навсегда останутся всего лишь толпой горячих простолюдинов.
— Нет, сэр, вы меня не поняли. Я имею в виду, что это будет опасно для нас.
— Для нас?! — поперхнулся он. — Похоже, ваша мать была права.
— Нет, сэр, вы просто не смотрите на это с военной точки зрения, — сказала Элла, чувствуя, что предвкушение хорошего спора перевешивает любые заявления леди Осборн. — Мы просто рассредоточимся. Если мы затеем войну на американских территориях, то ослабим нашу способность быстро побить Бонапарта.
— То есть вы считаете, что мы не можем победить французов?
— Этого я не говорила, — возразила Элла, обходя вокруг него. Они кружили, как кошки, но Эллу это только веселило. — Просто каждый военный лидер в истории, рассредоточивая войска по все большим и большим территориям, ослаблял свои ряды, и в них образовывались бреши. Опасные бреши.
Он на мгновение задумался и посмотрел на нее с удивлением, полным уважения.
— Но у Наполеона та же проблема. В прошлом месяце он стал набирать испанских рекрутов, но чертовы испанцы сбежали в горы, лишь бы не быть призванными в ряды его армии.
— И все равно у него уже призваны восемьдесят тысяч французов, и еще сорок тысяч готовы подняться по первому зову. А сколько боеспособных людей в Америке? Мы же всего лишь маленький остров. — Она скрестила руки на груди и стала ждать.
Ее рыцарь почесал подбородок.
— Но есть еще испанцы, которые присоединятся к нам на Майорке, — они будут сражаться на нашей стороне.
— Да, в Испании, но не в Нью-Йорке, Мэриленде или обеих Каролинах. Разве станут они защищать ваши владения в Канаде? Бонапарт точно знал, что делает, когда отдавал Флориду американцам и подогревал их ненависть к нашему флоту, сколь бы заслуженной она не была.
Незнакомец заворчал и стал расхаживать перед ней.
— Значит, теперь, дерзкая плутовка, вы будете критиковать мощь королевского флота?
Она энергично закивала.
— Да, если они пытаются злить спящего медведя. Ни один из этих капитанов не думает о последствиях захвата хотя бы одного американского корабля, но что они будут делать, когда станет действовать Конгресс этой страны? Когда эта страна начнет строить корабли? Флотилии кораблей. У них весь континент покрыт лесами. Они могут строить фрегаты еще лет сто — и экипировать их. А мы?
Он поднял руки и отошел на несколько шагов.
— Поверить не могу, что спорю об этом с женщиной!
— И проигрываете, — вставила она.
— Вынужден отступить! — поправил он. — Ваша мать была абсолютно права — вы неуправляемы.
Элла ничуть не чувствовала себя задетой.
— Осмелюсь сказать, что сами вы не возражаете против этого.
Он замолчал и широко улыбнулся.
— Да, не возражаю. Но если вы кому-нибудь скажете, что я признался…
Она покачала головой и перекрестила сердце.
— Никогда! Клянусь.
— Это будет нашим секретом, — сказал он. Проходя мимо апельсинового дерева, незнакомец протянул руку и, сорвав цветок с ветки, вручил его ей. На мгновение Элла могла лишь смотреть на нежный цветок на своей ладони, не решаясь поднять взгляд.
— Ваш отец все еще читает вам военные трактаты? — спросил он.
Элла покачала головой.
— Мои родители умерли.
Он замолчал и пристально посмотрел на нее.
— Мне очень жаль. А сестры у вас есть?
— Нет, я… Теперь я совсем одна.
— Больше нет, — сказал он, беря ее за руку и ведя по длинному проходу между деревьями.
Оранжерея примыкала к одной из стен сада, а остальные три стены у нее были застекленными. Плита обеспечивала дополнительное тепло, а лампы над головой освещали буйную коллекцию экзотических растений, отлично растущих в этих искусственных тропиках. По мере того, как они приближались к центру, пьянящий запах цветущих апельсинов обволакивал ее, соблазняя подойти и сделать глубокий вдох.
— Это очень похоже на наш сад в Португалии, — сказала она, касаясь одного из узких пальмовых листьев.
— Вы жили в Португалии?
— Да, хотя и не всегда. Я родилась в Вест-Индии, а потом отцовский полк перевели в Португалию.
— Полагаю, вы нашли Лондон совсем непохожим на нее.
Она рассмеялась.
— Я нашла его жутко холодным.
Они оба рассмеялись.
— Он по-прежнему холодный? — спросил он, привлекая ее в свои объятия.
— Нет, — ответила она и поежилась, но причиной тому определенно была вовсе не пресловутая лондонская сырость.
Его руки, крепкие и теплые, привлекли девушку ближе, пока она не оказалась прижатой к широкой груди. Ее ладони распластались по его сюрко, наслаждаясь ощущением скрытых под ним стальных мускулов.
Как у возродившегося рыцаря-тамплиера.
— Я даже не знаю твоего имени? — прошептал он сказал, склоняясь к ее губам.
— А это важно? — прошептала она в ответ.
— Нет, не особенно, — согласился он, касаясь ее губ теплым дыханием. Затем оно сменилось его губами, накрывшими ее и сорвавшими с них поцелуй.
Элла не знала, чего ожидать, но это… вторжение… нарушение запретных границ заставило ее задохнуться. Его язык скользнул по ее губам, дразня и заставляя открыть створки ворот и позволить ему вторгнуться в ее рот. Все, что она знала о защите, отступило перед этим умелым нападением.
Кроме того, как она могла не подчиниться, если он рождал в ней такую бурю чувств, что у нее дух захватывало. Когда его руки еще крепче прижали ее и начали исследовать тело, скользнув по бокам и пробежав по ягодицам, девушку охватило незнакомое доселе и возбуждающее желание. Это было похоже на пламя.
Поцелуй стал глубже, и вместо того, чтобы испугаться, Элла поощряла незнакомца, притянув его ближе и обвив руками его шею. Ей пришлось так в него вцепиться, потому что ее колени, ноги и все внутри стало каким-то ненадежным, дрожа от потребности и желаний, заставляя ее трепетать, сгорать от нетерпения… и жаждать большего.
