и маты из соседних номеров быстро померкли, как только заговорила эта незнакомая женщина. Моложе меня на несколько лет, она была издергана и вымотана, все еще проходила лечение у психотерапевта и до сих пор, как огня, боялась своего прошлого.
А еще была очень похожа внешне на Ксандера.
Она даже закатывала глаза и кривила губы, как это делал он, когда был раздражен или недоволен. Не оставалось сомнений, что когда-то они проводили вместе очень много времени, раз переняли даже мимику друг друга. Я представляла себя на месте Лорен, которая весь остаток жизни пыталась убежать от самой себя, но даже в зеркале видела те же крупные красивые губы, совсем у ее брата.
Даже родителям Лорен не смогла нормально объяснить, что же не так в ее отношениях с братом. Она была младше, не знала другой модели отношений, а еще ей все твердили, что старшего брата надо слушаться. Он плохого не посоветует.
Ксандер заботился о ней, именно так он называл это. И именно так это казалось со стороны всем остальным.
Он отводил и забирал Лорен из школы, когда она ходила в младшие и средние классы. А так как был старше и достаточно самостоятельный, то сам решал, что у них будет на обед, когда они вернутся. Он кормил ее с ложки даже, когда она давно научилась держать ее в руках. Другого варианта не было.
Ксай выбирал, какую одежду она должна носить, с кем дружить и с кем играть. Он всегда был рядом.
— Он часто потакал мне, баловал, — говорила Лорен, через каждое слово делая глоток прямо из бутылки. — Подружки мне завидовали, еще бы такой внимательный и любящий брат. Никогда не ругает, чтобы я ни делала. А он специально подначивал меня совершать ошибки. Разрешал, например, сорвать цветы с клумбы соседки, хотя все знали, сколько души она вкладывала в эти несчастные пионы. Но ведь они мне так сильно понравились, так зачем себе отказывать? Сорви, Лорен, я никому не скажу, говорил он мне. А если меня ловили на горячем, он всегда выгораживал меня. Принимал удар на себя, и даже я сама себе завидовала. Он разрешал мне брать чужие игрушки из чужих домов, говорил, что никто не заметит. Разрешал таскать деньги из маминого кошелька. И все было хорошо, пока я его слушалась. Но когда я немного подросла, и захотела свободы… Захотела сама решать, как накрасить губы и какие гольфы надеть в школу, вот тогда он и стал припоминать мне все мои ошибки. А я совершила их много, благодаря ему.
Ксандер угрожал Лорен всеми этими промахами. Он не забыл ни один из них. Припоминал ей, что вытерпел из-за нее, и угрожал, что расскажет маме, если она не послушается и не сделает так, как он хочет. У него хватало компромата, и этим он связывал собственную сестру по рукам и ногам.
Лорен приподнялась с кровати и посмотрела на меня мутными глазами.
— Разве с тобой не было того же, Натали? — едва ворочая языком, спросила она. — Уверена, что было. Уверена, уже не раз он умело подталкивал тебя к чему-то, за что потом тебе было очень стыдно. Говорил, что все в порядке, успокаивал, убеждал, расписывал, как будет приятно и хорошо, и ты делала. Делала это снова и снова. Опять и опять, каждый раз наступая на одни и те же грабли, потому что верила ему. Было?
Я не могла пошевелиться. Смотрела на нее во все глаза и не могла ни кивнуть, ни моргнуть. Только голова шла кругом, а внутренности словно залили свинцом.
— Я не прошу говорить тебе, на какие поступки он тебя толкал. Он хитер, а еще он наверняка хорошо изучил тебя. Твои сильные и слабые стороны. И он знал, знал твои желания, даже те, в которых боялась сознаться самой себе. Он как дьявол-искуситель, шепчет сладкие речи, а ты не можешь им противостоять. Мне не надо знать, что ты делала, этот стыд останется навсегда с тобой. Просто радуйся, что теперь ты знаешь, почему он делал это. И если будешь достаточно умной, то не повторишь мою ошибку. И прекратишь отношения с моим братом, как можно скорее.
— Он ни разу не припоминал мне… Ничего такого.
Слова резали глотку, как горсть стекла. Я тряслась от озноба, хотя щеки горели от стыда. Моей слабость был секс и Хантер. Ксай нашел их оба.
Лорен хрипло рассмеялась, расплескав портвейн на покрывало, и так покрытое старыми пятнами.
— Если сейчас он не успел тебе припомнить этого, это значит, что ты все это время вела себя хорошо. Делала то, что ему было нужно. Но, поверь, если бы хоть раз ты решила пойти против его воли, он обязательно использовал бы этот козырь. Он бы глушил им твою гордость, твое желание вырваться и уйти от него. Он бы смешал тебя с грязью и сделал себя святым только за то, что он за столько лет уже смирился с твоими постыдными поступками. Я верила ему, что ничего страшного не будет, если я возьму у мамы из кошелька немного денег на карманные расходы. И однажды она заметила, что деньги стали пропадать. Поначалу Ксай выгораживал меня, показывал маме дырки в ее карманах, которых раньше там, впрочем, и не было. Или напоминал о каких-то несуществующих тратах, сбивал ее с толку, говорил так убедительно, как он один это умеет. А мама тоже верила ему. Все кругом ему верили. Он был тихий, спокойный, верный, надежный, примерный брат и хороший друг. Мне никто не верил, даже Хантер.
— Лорен, я уже просил у тебя за это прощение…
— Как будто за это можно просто извиниться, — криво ухмыльнулась она. — А теперь уходите. Я вернула тебе долг, Хантер. Больше я ничего тебе не должна.
— Дай мне сигарету, — попросила я, когда мы вышли из затхлого номера.
Громкая проститутка наконец-то затихла, а шоссе и мост впереди опустели. Ночь была тихой и холодной.
— Ты не куришь, детка, и это не поможет.
Он притянул меня к себе, обнимая своими крепкими большими руками. Глаза жгло от слез, губы были искусаны до крови.
— Почему она была тебе должна? — хрипло спросила я.
