По договоренности одна из секретарш приходила на час раньше, готовясь к рабочему дню. Руководство было не против. Это давало возможность другой выспаться хотя бы еще часок. И сегодня была ее очередь.
Переобувшись и переодевшись, она зашла к генеральному, пока тот еще не пришел. К вице-президенту запрещалось входить в отсутствие его самого или Макса. Она вернулась к рабочему месту, просмотрела список дел на день и погрузилась в работу. Ненадолго.
В приемную стремительно вошел Алексей Скалов и, буркнув «Доброе утро», подхватил пакет со стола Алины и удалился в кабинет. Прошло еще два часа, а Алины все не было и не было. Скалов вряд ли обрадуется отсутствию секретарши, у которой был пакет документов с договорами на поставку с одним из основных поставщиков цемента. И Машка оказалась права, в это же время Скалов, раздраженно посмотрев на пальму в углу своего кабинета, словно та в чем-то виновата, щелкнул по коммуникатору вызова секретаря.
— Где он? — раздраженно рявкнул он, не догадываясь, как от неожиданности Маша от громкой связи подпрыгнула на месте.
— Кто? — спросила она, не совсем понимая, о чем речь.
— Мария Ивановна, пройдите в кабинет, — приказал Скалов, резко отключившись.
Машка, все два часа переводившая договоры и письма с иностранными поставщиками, встала из-за стола, пригладила и так идеально собранные в шишку на затылке, волосы, вскользь осмотрела свой вид и, взяв заявление на отгул, пошла в кабинет босса.
Подойдя к двери, она деликатно постучала.
— Открыто, — гаркнул в том же тоне, что и по коммуникатору, Алексей.
— Где? — раздраженно повторил он вопрос.
Маша уставилась на него, не понимая, о чем речь. За все три недели испытательного срока он никогда себя так не вел. Так, что она уже начала его бояться.
— Еще раз спрашиваю, где Алина Сергеевна и договор на поставку?
Маша наконец начала понимать ситуацию.
— Потрудитесь объяснить мне. Через пятнадцать минут сюда приедет курьер поставщика, а ее до сих пор нет на рабочем месте.
От такой наглости у Машки вспыхнули щеки. Ее так и подмывало сказать, что это не у нее нужно спрашивать, где кто, не она является боссом. Вместо этого он косвенно обвиняет ее, да к тому же требует объяснений.
Скалов, невероятно раздраженный, откинулся на спинку стула и смерил уничтожающим взглядом стоящую перед ним молодую женщину, отчего Маше захотелось стать плинтусом. Умеют же некоторые так смотреть.
— Даю вам пять минут. Найдите ее, — скомандовал невменяемый босс, и она выскочила за дверь, не понимая причин агрессивности обычно не кусающегося начальника.
Но вместо того, чтобы искать, она пошла в туалет, чтобы умыться и хоть как-то унять дрожь от неадекватности утра. Войдя, она не сразу поняла, что это за звуки, но затем, узнав всхлипывания, опешила. С утра рыдать в туалете, когда в приемной Скалов рвет и мечет?
— Алин, — постучалась она, на миг возблагодарив небо за возникший перерыв в реве.
— Уходи, — наконец ответили из-за двери, заставив Машу вздохнуть.
— Там Скалов пришел. Я бы все-таки оттуда вышла, — миротворчески предложила Маша, облокотившись о деревянный косяк туалетной дверцы, гадая, что же происходит.
За три месяца было совершенно очевидно, что что-то непонятное происходит между боссом и этой секретаршей. Все выглядело так странно, невразумительно, что оставалось только строить догадки.
— Нет, я умру здесь! — ответили снова ей из-за двери, шмыгнув носом.
— Ну, знаешь ли, не самое лучшее место в мире для умирания, — дипломатично заметила Маша, переминаясь с ноги на ногу и изучая свои черные туфли из замши. — Есть места и получше…
— Да! Например, рельсы, балкон, колеса автомобиля, речка или зоопарк!
— Зоопарк?!
— Да, меня мог бы съесть рассерженный лев! Растерзал бы, как тузик грелку. Я валялась бы окровавленным куском мяса, пока меня не нашли бы уборщики или охранники.
— Боже мой, Алина!
— Да, я тоже подумала сначала, что лучше замерзну насмерть под окнами его дома, но на дворе октябрь, — Алина всхлипнула. — Еще нет сильных морозов. И, — девушка не удержалась от еще одного всхлипа, — я решила умереть в конторе этого «бетонщика». Пусть знает, что он натворил.
Маше меньше всего хотелось слушать ее историю. Что уж такого случилось, не трудно предположить, но там, в приемной уже наверняка был курьер, и ей нужно было быть там же, а не здесь. К счастью, пока ее беременность протекала бессимптомно, кроме дикой усталости, от которой она готова была валиться прямо за дверью компании, не в силах дойти до машины на парковке, ее ничего не беспокоило.
— Понимаешь, мой отец был хозяином «Стройбетона», я ничего не знала, — сквозь слезы начала рассказывать Алина.
Маша услышала характерный звук от встряхнутого пластикового пузырька с таблетками, еще раз, таблетки средних размеров посыпались вниз, прыгая как маленькие мячики по выложенному кафельной плиткой полу и раскатываясь по углам.
— Я училась в Англии и не знала, что эта сволочь… — секретарша сквозь рыдания выругалась, видимо не совладав с собой, выронила банку, которая по примеру, своего содержимого тоже поскакала по ступенькам и выкатилась за дверцу к ногам Машки.
— Разорила его, специально. У него случился инфаркт. И можешь представить, каково мне было, когда я увидела проект?! Детище моего отца в руках этого ублюдка!
От неожиданности Машка рефлекторно подняла пустую банку. Надпись гласила, что у руках у нее сильное снотворное. Ее бабушка принимала такие же. В голове девушки проскользнула единственная верная мысль — Алина собралась отравиться или уже отравилась!
— Что за проект?
Алина секунду помолчала.
— Неважно. Он секретный, связан с госзаказом. Сначала я хотела его убить, но потом поняла, что он сам себя разорит. Я хочу, чтобы этот подлец пожалел и понял, что потерял! Но потом я подумала, что могут погибнуть люди, ведь отец заложил в проекте ошибки, которые, не зная о них, не отследить. Я хотела зарезаться у дверей его квартиры, но подумала, что это слишком трагично. Я в луже крови, из которой подъездные собаки и кошки пьют кровь. Потом застрелиться, но трупы так ужасно выглядят…
— Знаешь, этот способ с таблетками не слишком подходящий, — Маша демонстративно шумно вздохнула, проклиная и Скалова и Алину.
— Петля мне тоже не нравится, у повешенных вечно глаза торчат из орбит, — продолжала Алина, высморкавшись. — Почему не слишком подходящий?!
— Я так понимаю, тебе хочется умереть потрагичнее и покрасивее? — Маша выключила воду. — У этого снотворного есть побочный эффект.
— Какой?
— В случае передозировка, оно вызывает синюшность всего тела.
— Правда?!
— Да. Ты будешь вся, как чулок.
— Толстый синий носок, — зарыдала Алина еще сильнее.
— Ты много приняла? — с тревогой спросила Маша, ожидая ответа.
— Не успела, — продолжала рыдать та.
— Выходи оттуда, мы с тобой попьем чаю и все обсудим, — с облегчением в голосе предложила Маша. Теперь можно было вести переговоры, особенно не нервничая. Это была обычная женская истерика. — Я расскажу тебе, что беременна.
Снова возникла тишина, затем щеколда стукнула, и Алина высунула голову из кабинки.
— От Скалова?
— Нет, не от него, — грустная усмешка отразилась на губах. — Ты же не будешь делать глупостей? У меня телефон сейчас взорвется, — посмотрела она умоляюще на Алину, показывая номер. Та кивнула, протягивая бумаги.
— Помоги получить доступ к проекту, а то получится, что я буду виновата в том, что погибнут люди.
— Поговори со Скаловым, — удивилась Маша, не понимая, в чем проблема.
— Я уже внесла пагубные изменения в проект. Макс их ищет. Но я легко могу их исправить.
Телефон, поставленный на вибро, разрывался в кармане и показывал, что входящий как раз от подлеца. И теперь многое вставало на свои места. То, что Алина была дочерью директора разорившегося «Стройбетона» Маша знала, не понаслышке, ее отец тоже в строительном бизнесе. Да и Скалов не одну фирму разорил, на дело отца он тоже покушался, не поверить Алине было трудно. Она посмотрела на подругу.
