Сочувственно покивав, Сандра отпила глоток чая и поставила чашку на блюдце.
— Вполне понимаю твое состояние, хотя мне самой, к счастью, не довелось его испытать.
Ширли взглянула на нее с живейшим интересом.
— Ты предохранялась?
Сандра в очередной раз кивнула.
— Я принимала противозачаточные таблетки, и они меня ни разу не подвели.
— Да, я тоже сидела на пилюлях, — сказала Ширли. — В те времена, когда танцевала. Точнее, когда жила с Майком.
— А, это та печальная история?
С губ Ширли слетел вздох.
— Да. Мы любили друг друга — во всяком случае, так мне тогда казалось, — жили вместе и... В общем, я надеялась, что мы поженимся, и Майк как будто был не против, но при непременном условии: у нас обязательно должны родиться дети. Вернее, для начала Майка устроил бы и один ребенок.
— А без этого он не хотел жениться?
Ширли грустно покачала головой.
— Нет. Он сказал прямо: как забеременеешь, так сразу и оформим наши отношения.
— Так и сказал?
— Да.
— Представляю, каково тебе было услышать подобное требование, — усмехнулась Сандра.
— Да уж!
Глаза Сандры вновь блеснули любопытством.
— И что ты ответила Майку?
— А что я могла ему ответить? У меня тогда была сцена, интенсивные репетиции, потом выступления и снова репетиции. Как при таком графике решиться на беременность, роды и уход за ребенком? Кроме того, после длительного перерыва балерин неохотно принимают обратно в театр. Нет, для того, чтобы выполнить условие Майка, я должна была отказаться от всего: от любимой работы, амбиций, надежд...
— Ох, случается, женщины готовы на все, только бы сбылась их мечта стать матерью, — вздохнула Сандра.
После этих слов Ширли с некоторой нервозностью пошевелилась в кресле, переменяя позу.
— У меня подобных желаний никогда не было. Все мои помыслы были сосредоточены на танце. Я только и делала, что оттачивала сценическое мастерство. Ребенок просто не вписывался в мой образ жизни... да и мыслей тоже.
— Значит, вы с Майком расстались из-за этого?
— Да. Он понял, что я не буду выполнять его требование.
— Мог бы попытаться тебя понять, — пробормотала Сандра, отводя взгляд. — Ведь говоришь, у вас была любовь...
Ширли слегка помассировала правый висок кончиками пальцев.
— Мне так казалось. Собственно, в своих чувствах я была уверена. Что же касается Майка... в то время я и в нем не сомневалась. А сейчас понимаю, что, наверное, с моей стороны это было проявлением наивности.
— И давно вы расстались?
— Незадолго до того как я слегла с тем жутким гриппом. То есть примерно за месяц до моей болезни.
— За месяц, — задумчиво повторила Сандра. — И ты, конечно, переживала ваш разрыв?
— А кто бы на моем месте остался спокойным?
— Это верно. Так вот, моя милая, из-за тех волнений ты и заболела. Ослабленный организм не смог противостоять инфекции. Если бы твоя жизнь шла своим чередом и в ней не случилось бы горьких перемен, организм оказал бы вирусу сопротивление. В результате ты была бы здорова и тебе не пришлось бы менять работу.
Ширли вновь нервно пошевелилась в кресле.
— Не наступай на больную мозоль.
— Ох, прости! — спохватилась Сандра. — У тебя сейчас и без того полно забот. — Немного помолчав, она вкрадчиво произнесла: — И все-таки ребенок — это так замечательно! Ты не представляешь, какое это огромное удовольствие — растить и воспитывать детишек. Кроме того, ребенок заключает в себе своеобразную гарантию от одиночества.
Ширли удивленно вскинула ресницы.
— Не понимаю, о каком одиночестве ты говоришь. Вокруг полно людей! В театре почти невозможно уединиться, даже если очень этого хочешь. — Произнеся последнюю фразу, Ширли порозовела. Ведь они с Люком нашли желанное уединение не где-нибудь, а именно в театре.
— Я не имею в виду твоих коллег по работе, — улыбнулась Сандра. — Какими бы замечательными ни были ваши взаимоотношения, все равно вы остаетесь посторонними людьми. Ведь не станешь же ты с этим спорить?
На миг задумавшись, Ширли качнула головой.
— Это было бы глупо.
— Рада, что ты меня понимаешь. Сотрудники есть сотрудники. Они не живут с тобой под одной крышей, не коротают вечера и не встречают утро в твоем обществе, почти не знают, что ты любишь, а что нет, от чего зависят перепады твоего настроения, бывают ли те резкими или, напротив, плавными... И далее в том же духе.
— К чему ты клонишь? — нахмурилась Ширли.
— У тебя нет по-настоящему близкого человека, вот к чему!
К несчастью, Сандра и тут была права. После гибели родителей Ширли осталась совсем одна. Ее отец и мать были врачами. Последнее место их работы было в так называемой горячей точке одной из восточных стран. Вернуться оттуда домой им не было суждено: они погибли от взрыва бомбы, находившейся на теле террориста-смертника. Произошло это, еще когда Ширли училась в Королевской академии искусств.
— Неправда, у меня есть ты, — сказала она.
Сандра вздохнула.
— Верно, но у меня в свою очередь есть собственная жизнь — семья, дети... собаки!
Небольшая пауза перед последним словом была вызвана тем, что один из шпицев прыгнул к Сандре на колени. Приметив это, за ним немедленно сиганул второй. Возникла небольшая потасовка, потому что обоим псам — Ширли до сих пор не научилась различать, кто из них сука, а кто кобель, — в равной степени хотелось устроиться на руках у хозяйки. Послышалось рычание, потом кто-то тявкнул и был тут же облаян другим.
— Ну-ну! Тише, баловники! — прикрикнула на любимцев Сандра.
Затем ей как-то удалось устроить у себя на коленях обоих шпицев, правда пришлось их слегка поддерживать. Со стороны это выглядело так, будто Сандра сидела с охапкой великолепного черного пуха.
— Если бы мне опостылело одиночество, — вдруг усмехнулась Ширли, — я бы тоже обзавелась каким-нибудь милым псом. А вовсе не ребенком, — добавила она затем многозначительно.
— Просто ты слишком долго была балериной и твои мысли текли в очень узком русле, — ответила ей на это Сандра.
— Нет, просто я не чувствую себя одинокой.
Сандра лукаво блеснула глазами.
— Это потому, что ты сейчас не одна. Внутри тебя развивается другая жизнь.
— Знаю, — ворчливо обронила Ширли, опуская взгляд. — Я сама сообщила тебе об этом полчаса назад.
— Я и не спорю. Разумеется, знаешь. Но нужно почувствовать. Лишь после этого ты поймешь истинное значение того, что с тобой происходит.
— То же, что с миллионами других женщин, — хмуро произнесла Ширли. — В этом смысле ничем особенным я от них не отличаюсь.
