Когда они дошли до угла, Итан спросил:
— Ну как, пойдем дальше?
— Да, — согласилась она. — Пойдем.
Они молча двинулись вперед, и Эбигейл подумалось, а не жалеет ли Итан, что не присоединился к остальным. Джоан, должно быть, скучно без него.
— Со мной не очень-то весело, — сказала она, презирая себя за то, что извиняется перед ним. Но молчание тяготило ее. Старые воспоминания и новые тревожные ощущения, слишком сильные, чтобы игнорировать их, но слишком противоречивые, чтобы о них задумываться, делали затянувшееся молчание опасным.
— Почему вы так говорите?
— Я слишком… слишком устала, чтобы поддерживать разговор.
— Если бы я хотел поболтать, то пошел бы ужинать со всеми остальными. Мне кажется, у нас с вами очень приятный вечер.
Они дошли до другого угла, и Эбигейл наугад изменила направление, повернув, как она надеялась, в сторону отеля. Простая вежливость требовала, чтобы она сказала, что ей тоже нравится этот вечер, но для ее нервов это была бы слишком большая нагрузка.
Она ускорила шаг, но вдруг дорога оборвалась, сменившись неосвещенной аллеей, и Эбигейл резко остановилась, тут же почувствовав, что Итан, едва не налетев на нее, встал за ее спиной.
— Мы не туда свернули, — пробормотала она.
— Вероятно.
— Нам надо вернуться на главную дорогу.
Она собралась повернуть назад, но он остановил ее, мягко взяв за руку.
— Там, впереди, какой-то свет и виднеется другая дорога, видите?
Она вгляделась в полумрак и увидела в конце аллеи людей, снующих туда-сюда, дорогу, по которой катили машины и велосипеды.
— Никогда не следует возвращаться назад, — многозначительно изрек Итан, — если только нет иного выхода.
Эбигейл пожала плечами. Она не поняла, что он этим хотел сказать, скорее всего, просто бросил ради красного словца. И хотя здравомыслящие женщины избегают пустынных темных мест, она позволила ему вести себя дальше.
По одну сторону аллеи выстроились десятки велосипедов, стоявших вплотную друг к другу и блестевших в полумраке. По другую сторону виднелись закрытые двери домов.
Довольно быстро аллея вывела их на широкую улицу, и Эбигейл обнаружила, что они совсем недалеко от отеля. А когда через несколько минут они входили в вестибюль, он показался ей необыкновенно ярко освещенным и просторным.
— Выпьем на сон грядущий? — предложил Итан. — Бар все еще открыт.
— Ни в коем случае, — решительно отказалась Эбигейл. — Спасибо за компанию. Я пойду.
Она должна была немедленно уйти, чтобы разобраться в своих чувствах.
Но Итан словно не заметил руки, которую она протянула ему на прощание.
— Тогда и я не стану пить. Лучше уж пойду спать.
В вестибюле было пусто, и они вошли в лифт вдвоем. Когда двери открылись на ее этаже, Итан вдруг взял ее за плечи и мягко, но уверенно повернул лицом к себе.
Не успела она и слова сказать, как он наклонил голову и прижал свои губы к ее губам в жарком, настойчивом, требовательном поцелуе. Застигнутая врасплох, Эбигейл ощутила, как губы ее дрожат и раскрываются под его губами, прежде чем смогла осознать, что делает.
Потом он отпустил ее и, подняв руку, придержал для нее двери. Она отступила назад, изумленно глядя на него, и услышала, как Итан произнес:
— Спокойной ночи, Эбигейл. Встретимся завтра.
Двери закрылись, лифт пошел вверх. А она так и осталась стоять, ошеломленно глядя на табло со светящимися цифрами, бесшумно отсчитывающими пройденные лифтом этажи.
На следующий день туристическая группа, в которой находились Эбигейл и Итан, осматривала великолепнейший храмовый ансамбль Изумрудного Будды.
Эбигейл старалась не встречаться взглядом с Итаном, и все же он подошел к ней, стоящей возле гигантской статуи Будды.
— Впечатляюще, правда?
— О да!.. — согласилась Эбигейл. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть на него. Звук его голоса сразу воскресил живое воспоминание о коротком неожиданном поцелуе в лифте вчера вечером, или, вернее, уже ночью.
Стараясь не встречаться с ним глазами, она выдавила из себя улыбку и повернулась, чтобы присоединиться к группе, удалявшейся за экскурсоводом. Итан несколько секунд глядел ей вслед. Когда он догнал их, Эбигейл уже шла рядом с Келси, демонстративно не обращая на него внимания.
Джоан невольно помогла ей, весь оставшийся день не отходя от Итана ни на шаг и отвлекая его внимание на себя. Казалось бы, Эбигейл должна была быть ей благодарна за это. Однако она обнаружила, что ее терзают недобрые мысли о них обоих: о Джоан с ее явной навязчивостью по отношению к мужчинам, и об Итане, который, хоть и с насмешливым видом, но все это терпит. В душе она язвительно их заклеймила.
В конце концов ей пришло на ум, что она ведет себя, как собака на сене, но эта мысль только еще больше разозлила ее. Прошлой ночью, ворочаясь без сна в своем темпом номере, не в силах забыть случайный поцелуй, Эбигейл решила, что причину своих необъяснимых чувств она должна искать в бокале выпитого за ужином вина. Несомненно, свою роль сыграли и ожившие воспоминания отрочества, когда Итан, в ее представлении, был самым красивым и романтичным мужчиной на свете.
Нужно глядеть правде в глаза, сказала она себе, переодеваясь в отеле к ужину после возвращения с экскурсии. Он был ее первым сильным увлечением, ее детской любовью, и, несмотря на все что произошло, отголоски былых чувств все еще дают о себе знать. Вот почему его странный поцелуй прошлой ночью оказался для нее столь волнующим. Но в тринадцать лет она ясно сознавала, что взрослый мужчина, вроде Итана, никогда не заинтересуется девочкой-подростком. А потому по мере своих сил даже содействовала его любовной связи с Ванессой — форма замещения, как теперь можно было сказать.
Мог ли Итан когда-нибудь ответить на ее чувства — на ту смесь полуосознанного чувственного влечения и слепого поклонения своему кумиру? Боже, она надеялась, что нет! Ее бросило в жар от этой мысли, словно она опять вдруг превратилась в девочку, с той же самой острой жаждой и боязнью любви.
Этим вечером все ужинали в отеле, потому что по программе было намечено отправиться на представление акробатов. Теперь уж она точно в безопасности, сказала себе Эбигейл. Ей не придется снова сидеть с Итаном за одним столом.
К ее несчастью, все обернулось иначе. Едва войдя в обеденный зал, она увидела, что почти вся ее группа собралась за двумя большими столами и Келси уже заняла ей место. А два стула рядом с ее оставались пустыми. Это были единственные свободные стулья и, когда немного позднее появились Итан и Джоан, Эбигейл с чувством обреченности наблюдала, как он усадил свою спутницу, а потом занял место рядом с ней.
