— Ты забавный, как головная боль! — сообщила ему Эрин, перестав наконец смеяться.
Тогда Франческо все время казалось, будто он спит, и просыпаться не хотелось. Только месяцы спустя он начал понимать, как все произошло.
Высказывание Эрин привело Франческо в ярость. В каком-то безумном порыве он обхватил ее за плечи и поцеловал совсем не так, как планировал в своих мечтах. Сколько обидного бессилия было в этом поцелуе! Ему казалось, он умоляет Эрин о снисхождении, стелется перед ней, а не берет свое, то, что принадлежит ему по праву.
— Хочешь повеселиться? Что ж, веселись! — сипло пробормотал он.
Эрин смягчилась, только ее хитрые глаза по-прежнему вспыхивали адскими искрами. Она облизала свои губы и поцеловала Франческо. Его сердце готово было остановиться. Ему казалось, будто Эрин не просто целует его, а нежно прикасается к его душе. Затем она отпрянула назад и, склонив набок голову, усмехнулась.
Франческо очень быстро понял, что проиграл. Теперь он знал: больше он себе не принадлежит, весь его опыт соблазнителя оказался бесполезен.
Эрин Фойл была непостижима для него. Он прислушивался к ней, даже когда она молчала, а когда заговаривала, он кипел от ярости, потому что еще никогда на его пути не встречалась столь дерзкая женщина. Ее речь казалась ему колдовской музыкой. Эрин всячески обыгрывала его имя, произносила его на разные лады, насмешливо коверкала, но Франческо неизменно отзывался, лишь бы только она звала его к себе.
Чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым, Франческо достаточно было всего лишь целовать пряди волос Эрин. Находясь рядом с ней, он испытывал невыносимую, сладчайшую боль. Он млел, когда она просто смотрела на него, и страдал, когда она отводила свой взгляд.
— Не бойся меня, милая, — однажды ласково сказал Эрин Франческо.
В ответ она расхохоталась, а когда успокоилась, ее голос прошелестел, как ветер в изумрудной листве:
— Ты не опаснее мотылька. Я боюсь лишь одного…
Эрин с вызовом заглянула в его захмелевшие от счастья глаза.
— Чего ты боишься, сладкая моя? — не удержался он.
— Боюсь, что ты опалишь свои крылышки, незнакомец.
— Почему ты зовешь меня незнакомцем?
— Назови свою фамилию, незнакомец, — дурманящим шепотом попросила она.
— Романелли. Меня зовут Франческо Романелли, — послушно ответил он. — Мое полное имя Франческо Луис Романелли.
— Ну, так вот, Франческо Луис Романелли, меня зовут Эрин Фойл. Объясни мне, что ты здесь делаешь? Почему ты такой нетерпеливый? И отчего ты так испугался, когда я предложила тебе заплатить за горючее для твоей машины? — промурлыкала Эрин. Ее ладони лежали на груди Франческо, она стояла очень близко и требовательно смотрела на него.
Франческо впервые не знал, как ответить женщине. Эрин широко улыбнулась, но подавила смех.
— Что тут смешного? — смущенно спросил он.
— Просто я вспомнила… Я вспомнила, как, запыхавшись, ты влетел сегодня вечером в отель. Я думала, тебя удар хватит, так сбивчиво ты дышал, герой. А эта расстегнутая на груди рубашка и галстук, торчащий из кармана! Непорядок, сэр! Ох! Глупый мужчина!
В подтверждение ее слов Франческо глупо улыбнулся. Его растрогала ее непосредственная критика.
— Тебя непросто понять, — призналась Эрин.
— Почему? — заинтересованно произнес он.
— То ты застенчивый и скромный, как, например, сейчас, то неуправляемый нахал.
— Нахал? — Франческо сделал вид, будто он удивлен и не понимает, что она имеет в виду.
— Да, нахал. Грубый, возмутительный, несносный нахал!
— Спасибо за комплимент, — Франческо склонил голову и улыбнулся. — А какой я еще?
— Таинственный, чувствительный, возбуждающий, безрассудный, упрямый, иногда довольно милый… Но вчера ты меня просто взбесил, Франческо.
— Вчера я тебя спас, Эрин.
— Нет, вчера ты вывел меня из себя, а спасешь — сегодня.
— От чего же я должен тебя спасти? Разве сегодня тебе что-нибудь угрожает?
— Мне всегда угрожает скука, из-за которой я бываю такой… взбалмошной. Поэтому не позволяй мне заскучать, Франческо.
— Ладно, Эрин.
— Если тебе это не удастся, пеняй на себя, — она лукаво погрозила ему пальчиком.
— Значит, ты со мной сегодня не только из благодарности? — не поверил своему счастью Франческо.
— Нет, конечно. Если бы я не хотела поужинать с тобой, я бы уехала из отеля, и ты бы меня никогда не нашел, — засмеялась девушка.
— Ты способна на такой ужасный обман?
— Это не обман, Франческо.
— А как ты это называешь?
— Это прием самообороны. У некоторых симпатичных девушек нет стальных кулаков и накачанных мускулов, зато у них есть мозги.
— Значит, ты хотела видеть меня, солнышко?
— Не утомляй меня пустыми расспросами, Франческо. Сейчас я еще здесь, но, как долго это продлится, зависит только от тебя. Ответь, например, почему на тебе вчерашний костюм, неряха?
— Я надел чистую рубашку, — смутился Франческо. Немыслимое дело — он оправдывался перед женщиной! — И я был в душе.
— Ты был в душе? — Эрин довольно долго теребила пуговицу его рубашки, затем она встала на цыпочки и потянула носом. — Да, пожалуй, стоит поверить. Сегодня ты пахнешь приятнее, чем вчера… Хотя вчера ты тоже пах умопомрачительно, ну, если не принимать во внимание запах лошади.
— Ты всегда говоришь то, что думаешь?
— Почти. Но в данный момент я поступаю так лишь для того, чтобы ты не пропускал ни одного моего слова.
— То есть?
— Все просто. Если ты не понимаешь сказанного сразу, ты упускаешь драгоценный шанс. Вот как только что.
— Какой еще шанс? — занервничал Франческо.
— Я не всегда буду вести себя так безответственно, — строго предупредила его девушка. — Учти, стрелки бегут, колесики вертятся, все идет к своему концу…
— Звучит пугающе.
— К счастью, только для тебя, дорогой, — насмешливо отозвалась Эрин.
— Твои друзья знают обо мне? — сменил тему Франческо.
— Знают.
— И что они говорят?
— Будто я сошла с ума. Но это неправда. Я бы рада сойти с ума, но до сих пор у меня получалось только сводить с ума, — пожаловалась она. — А еще мои друзья уверены, что ты плохой.
— И почему они так считают?
— Я рассказала им, как ты со мной обошелся. Они решили, будто у тебя по отношению ко мне дурные намерения.
— Они совершенно правы, — сознался Франческо.
— Рада слышать… Они мне завидуют.
— Не скажу, что в повседневной жизни я человек сугубо положительный, но ты будишь во мне какое-то другое, незнакомое мне доныне существо, и оно определенно не отличается благочестием, Эрин.
