Смешно, возражала она самой себе. Она пришла сюда, чтобы заключить деловое соглашение и только. В ее интересах к Ивэну Томасу не было ничего личного. Совсем ничего.
— Тайрон, сколько раз тебе говорить? Разверни тело, согни колени и отведи назад ракетку. — Кори нетерпеливо наставляла высокого, гибкого, босоногого мальчишку, который широко улыбался, глядя на нее поверх сетки, и не обращал никакого внимание на ее ворчание. Она не пыталась больше заставить, его носить обувь. Он говорил, что обувь, мешает ему развивать скорость, но она знала, что это не настоящая причина. Если Тайрон не мог купить самое лучшее, то он был слишком горд, чтобы носить что-то похуже. До сих пор им с Карин едва удалось наскрести денег на дешевенькие ракетки и мячи для всех мальчиков. Учительской зарплаты хватило лишь на покупку восьми пар обуви. Остальные дети удовлетворялись тем, что есть, но Тайрон отказывался.
— Вот так, — сказала она, не в силах устоять перед его широкой улыбкой и еще раз демонстрируя, что ему нужно сделать. Она послала мяч вперед ударом с подкруткой и наблюдала за тем, как он скрылся за оградой спортплощадки.
— Ну, — сказала она, устало вздохнув, не совсем так. Почему бы нам, мальчики, не сделать перерыв?
Ее предложение было встречено хором протестующих голосов.
Ну ладно, ладно. Выполняйте те упражнения, которые я вам показала, а я сделаю перерыв. Пойду поищу мяч. — Она посмотрела на них с притворной строгостью и предупредила: — Мальчики, у сетки играйте по очереди.
— Ну Кори…
— Мальчики!
— Ладно.
Она покачала головой, пряча улыбку, и направилась к фонтану. Затем она пошла в сторону в поисках мяча, который закинула за ограду. У мальчишек, казалось, была непреодолимая страсть к проявлению жестокости. Они любили, играя через сетку, запустить мяч таким образом, чтобы он ударил противника по шее или, еще лучше, ниже пояса.
«Могло быть и хуже, — успокаивала она себя, возвращаясь как раз в тот момент, когда мяч со свистом пролетел в опасной близости от уха Дэви. — Они могли бы болтаться по улицам, могли бы носить с собой ножики».
Это, несомненно, перст судьбы, что они с Карин встретили их. Хотя большинству из них едва перевалило за первый десяток, они были дикими и грубыми, дразнились и выкрикивали угрозы. Но в них было что-то, какая-то ранимость и возможность перемены, которые Кори смогла увидеть, несмотря на то, что другим они казались просто малолетними хулиганами. Возможно, это было реакцией на интуитивную потребность заботиться о ком-то. Возможно, это было проявлением ее собственной потребности… В чем? Чтобы воспитывать кого-то? Любить? Постараться исправить то, что случилось с ее братом?
Однако чем бы это ни было, она, в конце концов, убедила Карин в необходимости попытаться повлиять на этих ребятишек. На осторожные попытки установить взаимоотношения, которые две женщины предпринимали в течение нескольких дней, мальчики ответили тем, что спустили шины на любимой машине Карин.
— Ну вот, я и получила, что хотела! — ругалась Карин, когда увидела свой блестящий новенький автомобильчик с откидывающимся верхом, скособочившимся на стоянке перед спортплощадкой.
— Ты не можешь бросить их, вновь молила ее Кори. — Мы им нужны.
— Совсем мы не нужны им Их нужно на год поместить в исправительную школу.
— Карин, пожалуйста, все еще не так плохо.
— Я не уверена, что буду и дальше заниматься этим. — Стоя на четвереньках, она осматривала повреждение. Две шины были полностью спущены, третья неуклонно следовала их примеру. «Что может быть хуже?»
— Они могли изрезать шины.
— Я уверена, что они еще не додумались до этого.
— Карин…
— Кори, почему именно эти дети? На свете сотни детей, которым требуется внимание, но которые не напакостят тебе, как только ты повернешься к ним спиной. Тебе пора прекратить покровительствовать всем бесприютным, стараясь исправить то, что Рик попал в неприятную историю. Это не твоя вина, так же, как не твоя вина и то, что Джеред не смог разобраться с Риком. Джеред Рид ничтожество.
— Сколько раз говорить тебе, что я не хочу вспоминать ни о Рике, ни о Джереде, ни о моем замужестве… ни о чем-либо другом, — твердо сказала она, глядя на Карин и решительно приподняв подбородок. Ее сердце вдруг наполнилось привычной болью.
— Ну, хорошо, хорошо, — устало согласилась наконец Карин. — Я пока не оставлю это дело. Но только потому, что рядом с тобой должен находиться кто-то, обладающий благоразумием. Иначе ты, скорее всего, кончишь в тюряге за то, что внесла свой вклад в дальнейшее превращение этих малолетних преступников в настоящих головорезов.
— Это не головорезы, — горячо возразила Кори. — Они хорошие мальчики, и нам предстоит доказать это.
Глядя на них теперь, спустя лишь несколько месяцев, она радовалась, что убедила Карин стоять до конца. Она доказала свою точку зрения: после того происшествия с шинами ни у одной из них не было неприятностей с мальчиками. Действительно, они пускали в ход свои уличные приемы, только в тех случаях, когда чувствовали, что Кори или Карин грозила опасность. Когда какой-то мальчишка начал приставать к ним у дверей школы, ребята в мгновение ока появлялись на месте происшествия. Кори недовольно морщилась, слушая выражения, которые они употребляли, но не могла ничего изменить. Когда один из мужчин, которому Карин отказала, последовал за ней на теннисный корт, мальчики окружили ее, глядя на пришельца с такой угрозой, что он поднял вверх руки и ушел. После этого Карин все время приходилось удерживать их от того, чтобы они не ходили с ней на свидания на случай, если кто- либо из ее избранников потеряет над собой контроль.
«Как будто у меня целая семейка маленьких братцев для защиты», подумала она с нежностью. Она специально не задумывалась о том, что скрывалось за этим ее восприятием.
Она также беспечно игнорировала страшные вопли, раздававшиеся прямо у нее под ухом. Пока дело действительно не доходило до кулаков, она старалась не вмешиваться в их стычки. У них было не отнять умения постоять за себя.
— Я вижу, вы хорошо тренируетесь, — сухо заметила Карин, присоединяясь к Кори на краю корта. Они обе одновременно нагнули головы, увертываясь от мяча, который с силой ударился об ограду в том месте, где только что была голова Кори.
— Действительно, они сегодня хорошо работают. Только у меня скверное настроение. Я, кажется, не могу сосредоточиться.
— Почему?
— Действительно, почему? — Образ Ивэна Томаса преследовал ее как дерзкий и обольстительный дух в точение суток. Ее отношение к этому образу менялось от сострадания всякий раз, как она думала о его загубленной карьере, до ярости, когда она размышляла о его жалости к самому себе, и иногда переходило во что-то, что она воспринимала как чувственное влечение, когда она представляла себе его невероятное тело. Первый раз со времени ее распавшегося брака мужчина вызывал в ней такие ощущения. Удивленная этой нахлынувшей чувственностью, она предпринимала все усилия, чтобы взять ее под контроль, но эти попытки ни к чему не привели. С таким же успехом можно было стараться не замечать водопад, низвергающийся на тебя бурными потоками.
