Франсуаза отрицательно покачала головой:
– Не могут. Не стоит и пытаться.
– Доктор Сэлби жаловался на тебя, – добавила доктор, наблюдая за тем, как лунный свет из окон делит холл на странные геометрические фигуры.
Сабрина пожала плечами.
– Ты совсем не принимаешь наше лечение, – сказала Франсуаза.
– Лечатся больные, док, – возразила девушка.
– Но ты больна! Ты умираешь!
Сабрина отрицательно качнула головой. Это было медленное спокойное движение.
– Я лучше тебя разбираюсь в жизни и смерти! – сказала доктор.
– Ты разбираешься в смерти, док! – рассмеялась Сабрина. – Но ничего не понимаешь в жизни!
Франсуаза замолчала. Она знала, что девушка была права.
– Я видела твой рентген, – тихо сказала женщина.
В ответ на что Сабрина опять рассмеялась.
– Ты как маленький ребенок, – сказала она, улыбаясь и пальцами аккуратно поворачивая лицо Франсуазы к себе. – Посмотри мне в глаза. Правда там. И забудь о рентгене.
Доктор смотрела. И не видела в глазах девушки ни злости, ни обиды, характерной для раковых больных, ни страха смерти, ни умиротворения или покоя смирившихся и обретших последнее счастье в ожидании освобождения от тяжкого груза жизни. Ничего такого, что она обычно видела в глазах своих пациентов. Голубые глаза Сабрины хитро блестели в темноте. В них плескались искорки задора, веселья и нежности. Она была живая. У нее были глаза живого человека. Франсуаза уже давно не смотрела в глаза обычного живого человека. Пациенты были больны и надломлены, служащие клиники были отравлены атмосферой неумолимой, неизбежной смерти. Поэтому сейчас она не могла оторваться от Сабрины. Все смотрела и смотрела. Жадно. Будто путник, набредший на оазис в пустыне. Так что в конце концов она забыла о цели своего осмотра. Франсуаза провела свободной рукой по светлым волосам девушки, расправила несуществующую линию у нее на лбу, а потом сказала:
– Я не понимаю.
Сабрина поймала ее ладонь, ту самую, которая только что касалась ее щеки, и легонько поцеловала. В этот момент в глубине коридора послышались чьи-то шаги. Это был охранник. Он совершал свой обычный обход. Франсуаза замерла на руках у Сабрины, а девушка закусила щеку, чтобы не рассмеяться. Они остались незамеченными. Обе проводили спину Луи в голубой служебной рубашке долгими обрадованными взглядами. Франсуаза облегченно выдохнула. Сабрина слышала, как часто билось ее сердце.
– Все мы делимся на две категории, – вдруг заговорила девушка. – На тех, кто хочет жить, и на тех, кто не хочет. Первые могут болеть раком, СПИДом, чем-угодно, но мы все равно будем жить. А вторые могут выглядеть совершенно здоровыми, но в один прекрасный момент в расцвете сил уходить отсюда.
– Тогда почему все случается наоборот? Почему вы умираете? – вырвалось вдруг у Франсуазы.
У девушки сжалось сердце. В словах доктора слышались отчаяние и усталость биться с монстром, который все равно побеждал, с каждым разом, с каждой новой смертью унося надежду и веру в правоту этой битвы.
– Потому, что обычно те, кто не хочет жить, болеют раком, а те, кто хочет, живет и радуется, – прошептала Сабрина. – Обычно, – тут же добавила она. – Обычно.
– Ты не будешь лечиться? – поняла Франсуаза.
Сабрина сделала извиняющийся жест рукой и подмигнула доктору.
– Зато я буду пить с тобой чай. С бутербродами.
– С маслом, – закончила за нее доктор.
– С маслом, – повторила за ней Сабрина, растягивая первый слог так, как это делали жители Прованса.
Потом Сабрина отвела доктора спать.
– Мне кажется, я не смогу уснуть, – сказала Франсуаза, стоя на пороге комнаты, которая находилась в самом начале коридора, в двух шагах от холла.
– Я сыграю тебе колыбельную, – пообещала ей девушка.
Франсуаза кивнула, подождала, пока Сабрина скроется в глубине холла, и только тогда закрыла дверь. Потом она легла в постель. А потом услышала Лунную Сонату. Совсем тихо, но она слышала ее. И она слышала тишину в тех местах, которые были ее партией. Если можно было так сказать. И несыгранные ноты звучали у нее в голове. Позволяя чувствовать себя частью одной мелодии. Убаюкивая.
Утром Сабрина обнаружила у себя на тумбочке два бутерброда со сливочным маслом.
***
А на следующий день умерла Хизер. Одна из немногих, с кем Сабрина общалась в клинике. Девушка узнала эту новость утром, когда вышла из своей комнаты. У дверей ее встречал Франк. Долговязый, худой и, в общем-то, молодой, сегодня он выглядел настоящим осунувшимся стариком.
– Что случилось? – спросила Сабрина, поднимая голову, чтобы заглянуть в его глаза. Франк был очень высоким.
– Хизер умерла, – ответил он. – Ночью.
– Где она? – спросила Сабрина.
– В морге.
В морге… Еще одна насмешка. В дорогой современной клинике, где было светло, много пространства, воздуха, дорогая мебель из стекла и хромированного металла, лучшее оборудование и врачи, где все пыталось твердить о жизни, был морг. Как знак бесполезности всех усилий.
Морг располагался в цокольном этаже. Так, чтобы пациентам ни разу не случалось пройти мимо него в своих ежедневных ритуалах. Но все знали о его существовании. Все знали, что он был в клинике. Никто, правда, понятии я не имел, какого размера было это помещение. Занимало ли оно весь этаж или только несколько метров. Пустовало ли оно в большинстве случаев, или же там кто-то находился. И эта неизвестность пугала еще больше.
– Пойдем! – Сабрина схватила Франка за руку и решительно потянула за собой.
Ему необходимо было прогуляться на свежем воздухе. Им обоим было необходимо.
В холле на первом этаже толпился народ. Сегодня был официальный день посещений. Сабрине и Франку пришлось с некоторым усилием прокладывать себе дорогу сквозь посетителей. Проходя мимо стойки ресепшн, Сабрина отметила про себя, что на посту была Бриджит.
– Вот повезет же кому-то, – пробурчала девушка себе про себя, имея ввиду всех тех, кто будет сегодня общаться со старшей медсестрой.
И как только она подумала об этом, то остановилась как вкопанная посреди приглушенного говора, раздающегося со всех сторон, с безвольной рукой Франка, крепко зажатой в своей. В этот момент входная дверь открылась и с улицы в помещение зашли двое. Мужчина и женщина. Обоим было за пятьдесят. Сабрина узнала в женщине младшую сестру Хизер. Они познакомились несколько дней назад во время их последнего посещения Хизер.
