— Ни в коем случае, — убеждено возразила Джемма. — Отдохните у нас, проведите в покое хотя бы ночь.
Леди требовательно взглянула на супругу сына.
— Ты сообщишь, когда…
— Я позабочусь об Элайдже, — мягко перебила Джемма, вставая и увлекая за собой мужа.
Мать стояла, глядя на сына снизу вверх:
— Ты был прелестным ребенком.
Герцог вытянул руку, и она почти отчаянно сжала широкую сильную ладонь.
— И улыбка у тебя чудесная. Да, ты всегда очаровательно улыбался.
Джемма испугалась, что сейчас свекровь заплачет.
Элайджа улыбнулся своей чудесной, очаровательной улыбкой, словно и не слышал ужасных слов матери, а потом склонился и нежно прикоснулся губами к морщинистой щеке.
— Не исключено, что мне удастся прожить еще немало лет, мама.
Вдовствующая герцогиня без слов посмотрела на Джемму. Потом прикрыла глаза и несколько мгновений простояла неподвижно, сжимая бриллиантовый рог изобилия.
— Пожалуй, я задержусь на ленч, — наконец объявила она, словно очнувшись, — А потом отправлюсь в обратный путь.
За столом разговор не клеился. Леди Бомон держалась рассеянно и даже несколько неуклюже: то и дело роняла вилку и со стуком ставила на стол бокал. Джемма исподволь наблюдала за свекровью и пришла к выводу, что всему виной не столько распухшие, непослушные пальцы, сколько печаль и тяжесть на сердце.
Ночью Элайджа пришел в спальню жены. Джемма нетерпеливо вытянула руки и оказалась в объятиях мужа. Горячая ладонь по-хозяйски проникла под сорочку.
— Надо поговорить, — пробормотал он, однако руки уже вели свой собственный разговор.
Этой минуты Джемма ждала весь день: в ее постели сердце мужа билось сильно и ровно, не давая поводов для опасений.
— Потом, — отозвалась она и прижалась к нему всем телом.
— Но…
— Я хочу попробовать тебя на вкус, — пояснила она и увидела, как потемнели, воспламенившись, глаза любимого. Совсем как у матери. Впрочем, Джемма поспешила отбросить опасное сравнение и покрыла поцелуями широкую мускулистую грудь мужа. Страх бесследно исчез: она чувствовала, как мерно циркулирует по венам кровь, и Элайджа что-то невнятно пробормотал, но склонился к жене, а она рассмеялась и прильнула к нему.
Любимый оставался с ней — живой и страстный. Разве этого мало?
3 апреля
Почти весь следующий день Джемма не выпускала Элайджу из постели. Ближе к вечеру оба устало лежали на сбившихся простынях и тяжело дышали.
— Мне нужно в ванну, — призналась Джемма слабым голосом. Она чувствовала себя изможденной и счастливой. Рука лежала на груди супруга: сердце стучало в уверенном, спокойном ритме. — Как будто часы починили, — удовлетворенно заметила она, сменив тему.
Элайджа лежал в излюбленной позе, заложив руки за голову, и с улыбкой смотрел на украшавший стену гобелен.
— Когда сердце вспоминает, как надо работать, то ведет себя вполне прилично.
— Отныне будем встречаться в постели каждый день, — постановила Джемма. — Нет, лучше дважды в день, утром и вечером, чтобы оно не успевало забывать правильный режим.
Элайджа рассмеялся:
— Если мужчины королевства узнают о подобном способе поддержания здоровья, все немедленно начнут симулировать обмороки.
Он повернулся на бок и приподнялся на локте.
— Я слышал все, что ты говорила матери.
Джемма попыталась вырваться из блаженного забытья и вернуться к действительности.
— Хм…
— Вот уж не думал, что ты догадаешься, почему Сара Коббет приходила в мой рабочий кабинет.
Джемма подняла голову.
— Значит, причина действительно в этом? Раньше мне казалось, что ты просто экономил время.
— Трудно было убедить окружающих, что по вечерам я не прячусь во «Дворце Саломеи». Черт возьми, до чего же надоело слышать прозвище Распутный Бомон! Столько презрения! К тому же за спиной постоянно шли разговоры о плетках.
Джемма сжала руку мужа.
— Честно говоря, я не слишком нуждался в любовнице. Нет, конечно, хотелось с кем-то переспать… в этом возрасте все женщины кажутся желанными и сочными. Каждая по-своему хороша.
— Неужели все до единой выглядели «сочными»? — изумленно уточнила Джемма.
— У них была грудь, — ответил Элайджа, словно считал объяснение вполне исчерпывающим, — так же как и другие необходимые части тела.
Джемма со смехом представила, как герцог Бомон идет по улице и жадно рассматривает каждую встречную. Так не похоже на сосредоточенного, строгого Элайджу!
— Но у меня не было времени. Требовалось срочно исправить причиненный отцом вред и восстановить испорченную репутацию.
— Твоя мама совершила ошибку, рассказав всю правду о его смерти, — заметила Джемма, с сожалением думая о восьмилетием мальчике, которому пришлось пережить тяжкое, незаслуженно жестокое разочарование.
— Ты сама слышала, насколько болезненно матушка относится к вопросу семейной чести. А какие жестокие страдания ей пришлось пережить! Разумеется, обилие любовниц не было для нее секретом, и все же трудно было представить масштаб скандала, разразившегося после смерти отца.
— Угораздило же беднягу умереть в самый неподходящий момент, — заметила Джемма.
— В юности я много об этом думал. Пытался понять, зачем ему понадобилась женская сорочка, зачем плетки. Повзрослев, осознал, что эксцентричность в интимной сфере не поддается объяснению. Открытие породило пристрастие к логике и чистым фактам.
— Прости. Наверное, это тяжкий груз.
— Поэтому я и нашел Сару Коббет, — продолжал Элайджа, не сводя взгляда с гобелена на дальней стене. — Поначалу казалось, что достаточно просто завести любовницу, но вскоре стало ясно, что никого не интересует, чем именно я занимаюсь за стенами рабочего кабинета и парламента. Должно быть, все давно и твердо решили, что я сразу переодеваюсь в кружавчики и умоляю подружек сечь побольнее. Пришлось назначить свидание прямо в кабинете.
Джемма задумчиво водила пальцем по груди мужа. Ей не хотелось представлять Элайджу с другой женщиной — не важно, с кем именно. Но в данной ситуации ревность к Саре Коббет казалось глупой. К тому же сердце мужа билось так размеренно, так основательно!
— Все получилось нелепо и неуклюже. — Элайджа посмотрел Джемме в глаза. — Стол не предназначен для подобных опытов, и бедняжке досталось лишь разочарование. Но что она могла поделать? Постепенно привыкла, как и я.
— И все же план сработал?
— Еще как! Не прошло и месяца, как все узнали, чем я занимаюсь во время перерыва. Коллеги хлопали по плечу и заявляли, что идея превосходная. Пересуды стихли, но я решил подстраховаться и продолжал встречаться с Сарой дважды в неделю — там же.
