— И что произошло потом?
Роз нервно смяла салфетку, потом начала рвать ее на мелкие клочки. Несмотря на все признаки сильных переживаний, когда она продолжила, тон ее остался невозмутимым. Слова, монотонно произносимые ею, пробирали Мейсона до ледяной дрожи.
— После меня отдавали еще в пять разных семей. Из трех я сбегала. Шесть месяцев в колонии для несовершеннолетних за… небольшое недопонимание.
— Разве не было никого, к кому вы могли бы обратиться за помощью? — негромко спросил Мейсон.
Тон, больше чем слова, тронул ее до слез. Несколько секунд она собиралась с духом, стараясь избавиться от воспоминаний, которым редко позволяла вырываться на свободу.
— В день, когда мне стукнуло восемнадцать, государство заявило, что больше я — не его забота. Так что я собрала свое барахло и покинула здание приюта номер шесть.
— И ты никогда не искала своих биологических родителей? — спросила Марни.
— Нет. Я им не нужна.
— Откуда такая уверенность? На твоем месте я бы хотела встретиться с ними, поглядеть им в лицо, по крайней мере.
— Прекрати к ней приставать, Марни. Доведешь ее до несварения желудка. — Произнеся это, Мейсон улыбнулся Роз.
Она глядела, как двигаются его губы. Рот у него что надо. И хорошо сочетается с милой ямочкой на подбородке и угольно-черными глазами, проникающими в самую душу.
— Ладно, спасибо за завтрак. — Роз отодвинула тарелку в сторону и встала. Из кармана джинсов она достала чек, который Мейсон настойчиво сунул ей во второй раз, после того как она пришла в себя. Осторожно разгладив помятости, положила его рядом с пустым стаканом из-под сока. — Я действительно очень ценю то, что вы для меня сделали. — Ее голос упал до срывающегося шепота. Мейсон тоже поднялся.
— Я довезу вас до банка. Получите деньги, а после подыщем вам место, где остановиться.
— Вы хотите, чтобы я осталась?
— Мотель запросит с нее шестьдесят баксов за ночь, — заметила Марни.
— Шестьдесят за ночь? — повторила Роз, почувствовав тошноту, не то от переедания, не то от мысли потратить хоть пенни на съем жилья, между тем, как деньги требовались ей для покупки машины. — Я не могу себе позволить платить больше четырехсот долларов в неделю за комнату.
— Я поговорю с Кларой. Попытаюсь убедить ее скинуть.
Роз предположила, что Клара — хозяйка жилья. Марни покачала головой.
— В разгаре сезон снегоходов, Мейс. Она ни за что не скинет, тем более ей надо наверстать упущенное за пару месяцев простоя. Были слишком сильные дожди, — пояснила она Роз, — и листва опала раньше обычного… Придумала! Как насчет квартиры над твоим гаражом? — У нее в глазах появился какой-то странный блеск.
Мейсон вдруг занервничал. Впервые за время их знакомства он начал мямлить:
— Она… не слишком велика.
— Да ладно, Мейс, в самый раз. — Марии добавила, глядя на Роз: — В ней всего одна комната с ванной, но она очень миленькая. Я там жила недолго, пока прошлым летом не вышла замуж. Я бы предложила тебе остановиться у нас, но мы сейчас делаем перепланировку. Полдома вверх дном.
Роз не знала, что хуже: перспектива делить жилище с двумя молодоженами или проживание в непосредственной близости от ее теперешнего симпатичного босса.
— Ты можешь добираться до работы пешком, сказала Марни.
Этот дурацкий, но имеющий практическую ценность довод вызвал у Мейсона новый приступ заикания:
— Квартира… нуждается в ремонте.
Марни отмела его возражения легким движением руки.
— Новые занавески на окна, немного поработать щеткой — и все.
Мейсон начал надевать пальто.
— Отлично. Засучивай рукава и приступай, пока мы с Рози съездим в банк.
Мейсон Страйкер жил в здании маяка, стоящего на скалистом берегу озера Верхнее. Настоящего, работающего маяка, освещающего самое большое и холодное озеро из Великих озер. И расположенного в нескольких минутах ходьбы от таверны, получившей свое имя в его честь.
— Я и не подозревала, что можно быть хозяином маяка. Когда он был построен? — спросила Роз.
— Осколок старины. На фундаменте выбито 1892. Мой прадедушка был третьим по счету смотрителем маяка, когда свет еще зажигался вручную. В наше время прогресс ликвидировал надобность в работе такого рода. Периодически проводятся государственные проверки — смотрят, зажигается ли свет в маяке. Если это не учитывать, то проживание в маяке равносильно жизни в любом другом доме. Разве что получаешь в довесок одиночество и великолепный вид.
По мнению Роз, каменный фундамент и побелевшее от времени дерево придавали сооружению вид чего-то вечного, неподвластного времени.
Гараж был построен значительно позднее, но вполне сочетался с древним соседом. Деревянная верхняя надстройка аккуратно выкрашена белой краской. Окна обрамлены синими ставнями. Фундамент каменный. Крепкий и надежный, как и маяк.
Таким же кажется и сам Мейсон.
При подъезде к дому Роз заметила тропинку, выложенную булыжником, ведущую от маяка к гаражу. Тщательно убранный снег высокими сугробами лежал по обе стороны дорожки.
Мейсон припарковался перед гаражом и вышел из машины. Роз последовала за ним по узкой, заснеженной лесенке сбоку от здания, удивляясь, что Мейсон не роется в поисках ключей. Дверь оказалась незапертой и открылась, натужно скрипя заржавевшими петлями.
Марни не шутила, говоря о небольших размерах квартиры. Крохотная, пыльная, полная разномастной мебели и вещей.
— Она невелика, — сказал Мейсон, хмуро озираясь кругом.
Роз постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Она лишь пожала плечами и бросила суконную сумку прямо при входе.
— Видала и хуже.
Значительно, значительно хуже. Даже с идеально подобранной мебелью и безо всяких пыльных игрушечных зайцев, валяющихся под ногами, дома могут быть отвратительными, уж Роз это хорошо знает.
— Электричество в порядке, надо еще включить воду. Ванная там, — он мотнул головой в сторону одной из двух дверей. Другая, предположила Роз, должна вести в туалет. — Советую перед тем, как пить или мыться, немного спустить воду. Тут кругом полно… хм, железистых соединений. Надо провести сюда телефон.
— Не надо, — отмахнулась Роз. — Мне некому звонить.
— Да, ну ладно… — Мейсон потер руки и направился к обогревателю, подкрутив его до щелчка. — Поскольку Марни пока сюда не добралась, я помогу вам с уборкой.
— Я сама справлюсь.
Следовало догадаться, что он не услышит ее.
— Принесу из дома ведра и тряпки. Минуточку.
Когда дверь за ним закрылась, Роз позволила ухмылке вырваться на свободу. Потом громко рассмеялась. Давно уже у нее не было такого ощущения счастья. Конечно, надолго она не задержится, снимется с места, как только накопит достаточно денег для покупки какого-нибудь пусть ржавого, но надежного средства передвижения.
