— Почему «крестовик»? — спросил Мейсон, когда она оказалась рядом.
Прежде чем ответить, Роз сделала еще один удар, давая Мейсону увидеть превращение молоденькой официантки в бывалую акулу бильярда.
Натирая кий синим мелком, она ответила:
— Захотелось добавить остроты игре.
И снова приступила к делу. Уступать право на удар она не собиралась. Уверенно кружа вокруг стола, прицеливалась и била. Ни разу не промахнувшись, она загоняла один шар за другим, заставляя их нырять в лузы, как кроликов, за которыми гонится лиса. Челюсть у Мейсона просто отвисла: никогда у него в баре так виртуозно не играли.
Когда осталось всего восемь шаров, Роз выбрала угловую лузу, рядом с которой стоял Мейсон. Даже сейчас она явно усложняла задачу. Куда разумнее было избрать один из боковых карманов, для попадания туда требовался лишь небольшой толчок. Но, конечно, тогда не достигалась желательная острота переживаний. Она склонилась над столом, примериваясь к удару, медленным, влекущим движением ресниц перевела взгляд на Мейсона, и, не прерывая визуального контакта, отвела кий назад и быстро двинула вперед. Восьмой шар упал в угловую лузу раньше, чем она отвела глаза. Мейсон понял, что все это время не дышал.
Улыбаясь, Роз обошла стол, направляясь к нему. Она совсем не красавица, подумал он, вглядываясь в угловатые черты и торчащие в разные стороны светлые волосы. Тем не менее воздух вокруг нее словно лучился скрытой энергией, возбуждающей сильнее, чем виски, заказанное братьями Бэттл, чтобы утешиться в потере.
— Я же говорила, что я лучше всех. — Она забрала свои деньги, опустив их в карман фартука. — Было приятно поиграть с тобой, Брюс.
— Эй, постой-ка! — воскликнул Мейсон, обретя способность к связной речи. Указав на Брюса, он сказал: — Он же не расплатился.
Она кинула ему улыбку через хрупкое плечо:
— Расплатится.
Мейсон уже вернулся за стойку и смешивал коктейли для ввалившейся компании туристов, когда услышал характерный голос его любимого певца.
Что за…
Его взор упал на музыкальный автомат, в который засовывал четвертаки недовольный Брюс Бэттл. Через переполненный зал таверны улыбкой чеширского кота ему усмехнулась Роз. Вот, значит, какая предполагалась оплата.
В последующие несколько часов, по мере того, как одна за одной сменяли друг друга композиции единственного признаваемого им стиля, он начинал все сильнее ценить ее искусство обращения с кием.
Сразу после двух ночи Мейсон выставил за дверь последних посетителей. После их ухода он зажег верхний свет, ярко осветивший грязный пол и заляпанные столы.
Марни покачала головой.
— И это ты предпочитаешь общению с правящими мира сего?
Мейсон взглянул на нее, но ничего не ответил, поэтому Марни обратилась к Роз:
— Если бы он занялся сколачиванием избирательного комитета и привлечением электората, то мог бы осенью баллотироваться в совет штата Мичиган. Нынче ночью сюда заглянула председатель партии штата, и что? Он лучше будет смешивать коктейли и драить полы, чем выдвинет свою кандидатуру на выборы.
Роз не слишком хотелось впутываться в обсуждение чего-то, что она толком не понимает. Но ей точно известно, что Мейсону разговор неприятен. А его желание следует чтить. Он был слишком добр к ней, чтобы поступать иначе.
— Орел — ты моешь туалет, решка — я. — Вытащив из кармана фартука четвертак, она подкинула его в воздух. Совершив рукой несколько манипуляций, произнесла: — Извини, Марни. Похоже, сегодня твоя очередь отскребать сортир.
После ухода сестры Мейсон хмыкнул. Жульнические проделки Роз от него не укрылись.
— Спасибо, я твой должник.
Роз пожала плечами и начала пересчитывать чаевые. Судя по объему пачки, вечер выдался удачный.
— Послушай, Рози, — сказал Мейсон, — почему бы тебе не дать ногам отдых. Я просто воспрял после трех часов качественной музыки. Согласен мыть полы и протирать столы. Не успеешь оглянуться, как можно будет уходить.
Твоя правда. Времени уйдет немного, потому что я буду помогать.
Роз убрала чаевые обратно в карман и взялась за мокрую тряпку. Если она и устала, то внешне никак того не показывала, проворно перебегая от одного стола к другому.
Пару минут спустя Мейсон окликнул ее:
— Эй, я нашел два четвертака.
— Везет тебе сегодня. Можешь завести очередную порцию долбающей по голове музыки. — Она прекратила вытирать стол, глядя на Мейсона. — Знаешь, я всегда считала, что парни предпочитают такую музыку только потому, что она позволяет им не танцевать.
— Мне нравится танцевать.
— Ага, конечно. Так и вижу, как ты трясешься наподобие рок-идолов.
— Попрошу не ехидничать. Я сказал — мне нравится танцевать.
Найдя в недрах проигрывателя нужную запись, Мейсон нажал кнопку пуска. Прокуренную комнату наполнил страстный шепот певицы Селены. Мейсон подошел к Рози и протянул руку.
По ее лицу разлилось удивление, сменившееся растерянностью. Их бедра соприкоснулись, и она шарахнулась назад.
— Мейсон, я не…
— Не танцуешь? — закончил он за нее. — Тогда позволь мне показать, как это делается. — Мейсон притянул девушку к себе, наслаждаясь ощущением ее близости, пусть даже, по его мнению, ей не мешало бы прибавить несколько фунтов, чтобы сгладить острые углы. — Тут ничего мудреного, правда. Очень просто.
Просто? — подумала Роз, наступая ему на ногу и стукаясь коленками об его колени. Кому охота тратить время на такую нескладеху. Но Мейсон упорствовал, показывая ей, как следует двигаться.
— Три шага вперед и один назад. Это основа, но выпускники седьмого класса на первых в жизни танцульках, топчущиеся на месте, повиснув друг на друге, о ней и слыхом не слыхивали.
Роз не посчитала нужным сообщать, что ей никогда не приходилось танцевать в качестве выпускницы седьмого класса, равно как и вообще танцевать. Хотя представление об упомянутых им танцах она имела. Сменила работу во многих барах. И насмотрелась на мужчин и женщин, крутящихся вокруг своей оси с упорством ввинчивающейся в стену дрели.
Чтобы он не подумал, будто она считает шаги — что и происходило на деле, — она спросила:
— Где ты учился танцевать?
— У бабушки со стороны матери. Она настаивала, чтобы мы с Марни учились. Поэтому, когда мы к ней заглядывали, она всегда ставила что-нибудь типа Пери Комо или Фрэнка Синатры, и мы по меньшей мере час отрабатывали танцевальные па. Она говорила, что дедушка ухаживал за ней именно так.
— Ухаживал? — фыркнула она. Старомодное понятие рассмешило ее.
— Разве за тобой никто никогда не ухаживал?
