— Пожалуй, Нелл Гвин была бы ему подходящей подружкой, — сказала Сайан.
Фиона хихикнула:
— А разве тогда не приравнивалось к государственной измене посягательство на Нелл Гвин?
— С его-то везением, — заметила Сайан, — ему и это сошло бы с рук.
Джордж поднялся по лестнице с нижнего этажа.
— Чай готов? — сразу спросил он.
— Поставь чайник на плиту, и скоро будет готов, — сказала Фиона. — Сайан пошла к себе наверх, а я ее не предупредила, что там был Барни, и знаешь, что случилось?
— Что? — спросил Джордж, открыв рот.
— Ничего, — вступила в разговор Сайан.
— Какое невезение, — хмыкнул Джордж. — Это вы для меня приготовили бутерброды?
— Нет, — сказала Сайан, — но можешь взять один, чтобы не умереть с голоду до чая.
Джордж взял два.
— Она меня совсем не кормит, представляешь, — пожаловался он.
— Да будешь ты прощен, — сказала Фиона, выуживая из холодильника колбасу, котлеты, ветчину и яйца.
Сайан взяла поднос и тихонько поднялась к себе. Она молча заглянула в складскую комнату. Барни сидел у окна, но не печатал и ничего не диктовал в микрофон. Он оперся подбородком на руку, и если думал сейчас о своей работе, то Сайан не хотела ему мешать. Если бы он нахмурился или посмотрел бы на нее пустыми глазами, она не сказала бы ни слова, просто ушла бы к себе и занялась своим чаем.
— Привет! — сказал Барни довольно дружелюбным тоном.
— Хочешь чашечку? — спросила Сайан.
— Спасибо. — Он встал и подошел к ней. — Можно считать, что меня пригласили войти?
— Формально — да, — сказала она, и он ступил в ее комнату, с грубых, корявых досок на другие — лакированные под светлый дуб. На ковре стоял ярко-алый ларь, который она использовала в качестве столика. Кроватью ей служил диван с черно-белыми подушками и красными круглыми валиками по бокам. Еще у нее была пара плетеных кресел с такими же подушками, как и те, что лежали на диване. Барни пододвинул одно из кресел, а Сайан села на диван. Она разлила чай, разложила бутерброды и спросила:
— Как идет работа?
— Пока не очень. Я только начал, когда случилась эта авария. Теперь мне надо снова поймать настроение. — Барни не торопясь огляделся, поднялся и пошел в угол, где она иногда лепила, просто для развлечения. Это была совсем не ее стезя, она могла только копировать чужие работы, но ей нравилось это — ощущение глины в руках было целебным и отрадным, успокаивающим. Она понимала, что у нее нет в этом деле никакого таланта. В художественной школе они не проходили лепку. Только когда Сайан обзавелась собственным домом, она купила немного глины и попыталась кое-что слепить. Потом она сминала свои работы и делала другие — это было все равно что чертить что-нибудь или разгадывать кроссворды.
— Не смотри туда, — сказала Сайан.
— Почему? А что это такое?
— Кошка. — На самом деле это могло быть что угодно. Оно было квадратным, сидящим, и у него было два острых ушка.
— Вы продаете их в салоне? — спросил Барни, и Сайан тут же зашлась смехом:
— Ты шутишь! Лэнгли не дотронулся бы до такого произведения даже длинной-предлинной палкой. Я их делаю просто так, для развлечения.
— И кого ты этим развлекаешь?
— Себя! Я же их делаю. Потом смеюсь над ними как сумасшедшая и снова сминаю в комок.
— Похоже на садизм.
— Не больше, чем делать снеговика или замок из песка. А ты разве никогда не писал что-нибудь, а потом не рвал это и не засовывал в корзинку для мусора?
— Очень даже часто.
— Ну вот, это то же самое.
— Понятно, — сказал он. — Только, пожалуйста, не расплющивай его, пока я здесь, ладно? Он немножко похож на одного моего друга.
— У тебя, наверное, очень смешные друзья.
— Это точно. — Он вернулся и допил свой чай. — Тебе нравится Лэнгли, да?
— Конечно. — Сайан слегка порозовела. Она попыталась скрыть это, тряхнув головой, так что волосы упали ей на лицо и почти закрыли его.
— А насколько?
— Это уже мое дело.
— Ты собираешься за него замуж?
Это был очень прямой разговор, но обижаться было невозможно, потому что Барни тоже испытывал к Лэнгли сильные чувства. Конечно, это было не его дело, но нельзя было винить его за то, что он проявлял интерес.
— Мы знакомы всего три месяца, — сказала Сайан. — Еще рано о чем-то говорить.
— Девяносто дней.
— И что? — спросила она. — Это может показаться большим сроком при твоем ритме жизни, но для меня этого мало.
Он улыбнулся:
— Желаю тебе удачи. Мне кажется, ты как раз та девушка, которая ему нужна.
Может, он и насмехался над ней — хотя, если так, его издевка была хорошо замаскирована. Сайан сказала, намеренно откровенно во всем признаваясь:
— Надеюсь, Лэнгли тоже так думает.
— А ты не знаешь, как он к тебе относится?
— Нет.
— Есть очень мало вещей, которых невозможно добиться, если только ты серьезно нацелишься.
Все просто — загадай желание и осуществи его. Ему все доставалось поразительно легко, поэтому, хотя пишет он о вещах реальных и суровых, сам он еще мечтатель, подумала Сайан.
— Ты можешь манипулировать персонажами в своих сценариях, — сказала она, — но не всегда можно поступать так, как тебе хочется, с людьми из плоти и крови.
— Ты знаешь, можно. — Он поставил свою чашку и подался вперед, как человек, готовый доказать свою правоту. — Возьмем вашу ситуацию. — Он говорил так, будто она предложила ему тему для очередной серии телесериала. — Ты и Лэнгли. Он тебе небезразличен, и, скажу тебе как сторонний наблюдатель, у вас с ним много общего. Я готов был бы благословить вас в любой момент.
— Спасибо, — пробормотала она, и на этот раз в ее голосе чувствовалась насмешка.
Он не обратил на это внимания и продолжал:
— Лэнгли нужно немножко встряхнуть, ради его же блага. Пока он будет раздумывать, тебе сделает предложение еще кто-нибудь или ты надумаешь переехать отсюда.
— Оба варианта маловероятны, — сказала Сайан.
— Но Лэнгли должен понимать, что обе эти возможности существуют. И я думаю, что лучший ответ на это — немного соперничества.
Она подождала. Затем отпила чаю и спросила:
— И кто будет с кем соперничать и за что?
— Я буду соперничать с Лэнгли. За тебя.
Она хрюкнула от смеха в чашку. Но Барни не стал смеяться:
— Я говорю серьезно. Если Лэнгли сам не видит, до чего ты привлекательная девушка, то кто-то должен внятно и доходчиво ему это разъяснить.
— Что ж, если ты можешь сделать это деликатно, пожалуй, я не против. Ты ему можешь, например, намекнуть, что я неплохая хозяйка.
