Мисс Диттон задумалась, но Пенни была занята и не видела ее лица.
— Вполне может быть, — сказала мисс Диттон.
Кабинет мистера Бартлетта был удобной комнатой, где он любил проводить время. Глубокое и уютное кожаное кресло приобрело за многие годы такой вид, который говорил сам за себя — мистер Бартлетт не желал с ним расставаться, когда находился в кабинете. Он и в самом деле просиживал в кресле долгие часы, когда возвращался домой с поля.
Когда Пенни принесла ему ужин, он вынул трубку изо рта и отложил в сторону «Фармерс Газетт», которую читал. Пенни поставила поднос и пододвинула небольшой стул, стоящий у стола, поближе к креслу отца.
Мистер Бартлетт с нежностью посмотрел на дочь.
— А мисс Диттон не желает к нам присоединиться?
— Нет, папа, она не будет ужинать.
— Приятный был сегодня обед. А, Пенни?
— Да, папа. Но мне хотелось, чтобы, еды было чуть больше.
— Ты осталась голодна? Почему ты ничего не сказала?
— Нет, папа, не голодна. И мне больше не хотелось. Просто я люблю, чтобы на столе всегда что-то оставалось… неважно, хочу я есть или нет.
— Очевидно, в лице мисс Диттон в нашем доме появился очень экономный человек, — доброжелательно сказал он. — Это, должно быть, хорошая черта, и свидетельствует в ее пользу. Уверен, твоя тетя Изабелла одобрила бы это.
— Папа… — мрачно сказала Пенни. — Ты глава нашего дома. Если ты считаешь, что должно быть больше… фруктов и сыра, и печенья… и всякого такого… ты должен сказать об этом. Кто-то же должен направлять мисс Диттон в таких вещах. Вероятно, я не могу.
— Почему, моя дорогая? Ты прекрасно справлялась с хозяйством с тех пор, как закончила школу. С моей стороны не было никаких претензий.
— Тем не менее, я уже больше не хозяйка. Меня «сместили». И я должна смириться с этим. Если я создам трудности для мисс Диттон, начав распоряжаться, ситуация осложнится. Она замечательная хозяйка. Просто есть кое-какие мелочи. Я думаю, вряд ли будет правильно или даже справедливо позволять ей менять наши маленькие привычки.
— Ты имеешь в виду банные полотенца?
— Да, папа. Тебе нравится пользоваться двумя полотенцами. Ты так и должен сказать.
— Видишь ли, я полагаю, что мог бы отказаться от своих маленьких причуд ради покоя в доме.
— Конечно, мог бы, если бы покой находился под угрозой. Но это не так. Дело заключается в том, что один человек хочет сломить волю другого. Я хотела дать тебе два полотенца… а она этого не позволила. Она победила. Полотенца не имеют такого большого значения, но в дальнейшем появится нечто другое. Стоит только раз уступить.
Мистер Бартлетт вопросительно взглянул на дочь.
— О папа… ты должен понять, что я имею в виду.
— Думаю, что понимаю, дорогая. А между тем скажи, находишь ли ты ее приятной собеседницей?
— Да, — задумчиво ответила Пенни. — Она мила и разговорчива. Интересуется людьми. Я вдруг обнаруживаю, что многое ей рассказываю. Я думаю, приятно, когда есть с кем поговорить, если твой собеседник не считает людей, обитающих в Грин Вэлли, скучными.
— Это одна из причин, по которой мы пригласили мисс Диттон. Твоя тетя и я не хотели, чтобы ты замкнулась в нашей усадьбе и тебе не с кем было поговорить…
— Я знаю, — с печалью в голосе сказала Пенни. — Я уступила… я буду умницей. Но, пожалуйста, не позволяй ей командовать нами и не отказывайся от своих привычек.
Брови мистера Бартлетта выгнулись дугой от удивления.
— Командовать? Дорогая, я нахожу, что мисс Диттон очень приятная молодая особа. Сегодня вечером, за обедом, я с удовольствием отметил про себя, что за столом, кроме нас с тобой, сидит еще кто-то. И этот кто-то… как ты сказала… разговорчив. К тому же, с приятной наружностью.
Пенни одним махом проглотила остаток чая. Отец сказал, что может «понять», но было совершенно очевидно, что это не так. Внешность мисс Диттон и ее манеры ввели его в заблуждение. Она почувствовала, как слезы раскаяния от ее недобрых мыслей готовы были хлынуть из глаз.
— Когда прибудет твоя мебель? — спросил мистер Бартлетт, меняя тему разговора и возвращаясь к идее Пенни заново обставить боковую комнату.
— Не знаю, но надеюсь, что скоро.
— Новая комната, новая мебель и возвращение в родные пенаты Росса Беннета должны взбодрить тебя, моя милая. А между тем, я хочу предложить тебе кое-что. Предположим, ты полностью передашь все домашнее хозяйство в руки мисс Диттон на день-другой, а завтра отправишься со мной и Джоном перегонять овец. Мы вернемся вместе на закате солнца усталые и грязные, и ты поймешь, как приятно возвращаться домой, где все прибрано и на столе тебя ожидает обед. Ты увидишь, что приобрела большую свободу, Пенни.
Если настроение Пенни поднялось, то только потому, что она мысленно представила себе овец, лошадей и пастбища, Джона, поднимающего левую руку в молчаливой команде, и Беппи, овчарку, перебегающую с одной стороны стада на другую и подгоняющую овец, вспомнила о долгом и радостном возвращении в усадьбу, когда тени будут падать на склон холма, а от реки начнет подниматься туман.
Затем ее мысли вновь вернулись к мисс Диттон. Это будет отступление от ее принципа, от намеченного плана действий. Не подумает ли мисс Диттон, что Пенни пошла на попятную? Правильно ли она поступит? Не пожалеет ли об этом?
— Наступит день, когда Бинду будет принадлежать тебе, — сказал мистер Бартлетт. — Ты должна узнать о нашей усадьбе как можно больше… пока я жив.
— О боже, папа, тебе всего сорок пять. Ты еще молодой. Ты проживешь еще сотни лет.
— Я полагал, ты считаешь мисс Диттон и даже Джона, которым почти тридцать, уже старыми.
— Это другое дело.
Мистер Бартлетт набил табаком последнюю за этот вечер трубку.
— Женская логика… — улыбнулся он.
На следующее утро, прежде чем покинуть усадьбу, мистер Бартлетт имел еще один телефонный разговор с Джоном Дином о том, как им лучше перегнать две отары овец. После обсуждения Джон предложил им вернуться потом в Стоунвилл на «деревенский» обед.
— Это предоставит мисс Диттон полную свободу. Она отдохнет от хозяйства и от нас, — сказал мистер Бартлетт. — Как ты считаешь, Пенни?
— Мне нравится идея Джона о деревенском обеде, — ответила девушка. — Никто не умеет жарить мясо так, как он.
Она была рада побывать в Стоунвилле, так как любила этот большой старый дом. А когда опускался вечер, Джон разводил большой огонь в камине.
Когда мистер Бартлетт рассказал мисс Диттон об их планах, она весело улыбнулась и сказала:
