– Осмелюсь предложить: если ничего не ясно, нужно разведать, что и как, – вставила Ружана, третья военная советница – чернобровая и статная, но уже обильно посеребрённая сединой, с двумя недлинными косами, спускавшимися на грудь. – Можно заслать лазутчиков и на восток, и на запад.
– С одной стороны, это здравая мысль, – отметила Лесияра. – А с другой… На восток – ещё можно, но вот на запад… Находиться там непросто: хмарь давит и глаза застит. Не каждый сможет долго это выдерживать. Да и в мирном договоре с Воронецким княжеством значится: границу не пересекать. Пересечение равнозначно объявлению войны. Ты считаешь, что можно пойти на это? Что, если наших лазутчиков заметят? Тогда мы сами будем виноваты, если в Воронецком княжестве воспримут это как нападение.
– Гм, – вмешалась Радимира. – Государыня, возможно, на запад лазутчиков и не будет необходимости засылать. То, что я хочу тебе сообщить, как раз этого касается.
– Может, ты всё-таки чуть приоткроешь завесу тайны? Чтобы нам сейчас принять какое-то решение, – заметила Лесияра.
Подумав, Радимира ответила:
– Речь идёт о человеке с запада. По роду занятий ему пришлось поскитаться по княжеству, и, наверняка, многое повидать. Возможно, он сможет сообщить что-то о тамошней обстановке.
Лесияра живо подалась вперёд, одновременно подобравшись и невольно придя в состояние боевой готовности. Давно она не разговаривала ни с кем из западных земель… Однако она отчётливо помнила то ощущение холодка и тоскливой обречённости, которая чёрной тенью стояла за плечами у всех жителей Воронецкого княжества, и которой они сами не замечали. Они не видели хмари, и солнечный день для них выглядел обычным, тогда как любой из дочерей Лалады солнце в Марушиных землях казалось не ярче луны. В этих сумрачных, точно затянутых едким чёрным дымом краях было тяжело даже дышать, не то что видеть.
– Так зачем же откладывать его допрос? – сказала княгиня решительно. – Мы должны что-то решить сейчас, а не потом… В общем, если этот человек здесь, пусть его приведут. Если нет – пусть доставят сюда, мы подождём. У каждого из присутствующих и так слишком много забот, чтобы собираться повторно для обсуждения одного и того же… Делать нам больше нечего, по-твоему? Никаких «потом». Доставить сюда немедля. – И Лесияра завершила свою речь властным, пресекающим любые возражения жестом.
– Как прикажешь, государыня, – поклонилась Радимира с надлежащей учтивостью. – Ждать долго не придётся, этот человек здесь. Но у него… а точнее, у неё есть к тебе личное дело, ради которого она, собственно, сюда и прибыла.
Радимира щёлкнула пальцами, и к ней тут же подбежала дворцовая служительница, вынырнув из прилегающего к палате помещения для слуг. Поймав с уст сероглазой Сестры распоряжение, она кивнула, поклонилась и расторопно выбежала. Все, включая княгиню, настороженно ждали. Человек из пропитанных властью Маруши западных земель нёс на себе её печать, очаг тления в душе, червоточину обречённости и крупицу тьмы. Такому человеку в Белых горах было не место. Сёстры готовились отгораживаться от обрывков хмари, которые, без сомнения, окружали эту женщину. У всех застыло неприязненно-брезгливое, холодное и напряжённо-замкнутое выражение на лицах, точно в Престольную палату сейчас собиралась вползти какая-то грязная нежить.
И каково было всеобщее удивление, когда на ковровую дорожку к престолу вступила невысокая, нарядно одетая и вполне миловидная девушка с такой густой и непослушной гривой тёмно-русых с медным отливом волос, что они едва удерживались заплетёнными в косу невероятной толщины, перекинутую вперёд, на плечо. В целом приятные черты её лица были бы всё же заурядными, если бы не броское, притягательное украшение – огромные, глубокие карие глаза с пушистыми ресницами, в которых при виде стольких недружелюбных женщин-кошек дрожала искорка страха. Не дойдя до середины палаты, она замерла с таким загнанным, обречённым и перепуганным видом, что Радимира не удержалась и направилась к ней. Поравнявшись с девушкой и взяв её под локоть, она мягко направила её вперёд.
– Не робей… Шагай, – вполголоса подбодрила она молодую незнакомку. – И поклонись совету Сестёр отдельно, а княгине – отдельно.
Взгляд девушки растерянно забегал, но она взяла себя в руки, приосанилась и стала держаться прямо и с достоинством. Приблизившись к Сёстрам, она отвесила им низкий поклон на обе стороны, после чего, повернувшись к Лесияре, поклонилась и ей. Вопреки ожиданиям, вокруг незнакомки с запада не болталось никаких чёрных полупрозрачных ошмётков хмари: при её появлении по помещению лишь пролетела невидимая, паутинно-лёгкая волна прохлады. А может, это был просто сквозняк? Тем не менее, все невольно поёжились, а Лесияра окаменела, словно повиснув в головокружительной пустоте…
Она безошибочно узнала бы эти глаза из тысяч похожих. Когда-то они снились ей, окружённые россыпью ягод голубики, унесли её покой, ворвались в душу и натворили в ней бед. Как глаза Любимы до оторопи напоминали ей о Златоцвете, точно так же и эти бездонно-карие очи пробудили в ней мучительно горькие и вместе с тем окутанные прозрачной фатой из солнечного света воспоминания. Кольцо на мокрой серой ладони водяницы, осётр, пламенная пляска отчаяния и встречи в снах. Княгине удалось надолго вытеснить всё это из мыслей, похоронив под толстым слоем хлопотливых, загруженных дней, полных страстей и страданий вокруг супруги и забот о маленькой дочери; Лесияра думала, что та блажь полностью изгладилась из её сердца и памяти, и вот – снова эти глаза… Но у кого? У девчонки с запада! Как такое могло быть?
Несколько мгновений княгиня не находила слов: они попросту разлетелись, как шустрые воробьи, под взглядом этих глаз… Но все смотрели и ждали, поэтому пришлось отбросить наваждение усилием воли и задать первый вопрос:
– Как твоё имя? Назови себя, своих родителей и местность, откуда вы все родом.
Это прозвучало сухо, холодно, сурово и деловито, как того и требовал допрос… Но сердце Лесияры, задыхаясь, кричало: «Имя! Имя её матери! Сейчас она назовёт!»
– Звать меня Дарёной, – ответила девушка. – Родом я из Воронецкого княжества, из села Звениярского, что под Зимградом… Отец мой – Добродан Калинич, старший княжеский ловчий, мать – Ждана Ярмоловна. Батюшка в Воронецком княжестве родился, а матушка – в Светлореченском.
Сердце отозвалось глубоким стоном: это имя – Ждана – вошло в него острым кинжалом. Но как это возможно?… Вся сосредоточенная на Златоцвете и на попытках восстановить с нею былую близость и любовь, Лесияра в то время даже не стала особо интересоваться дальнейшей судьбой девушки. Кажется, свадьба расстроилась, и Ждана вернулась домой – вот всё, что княгиня о ней слышала. Что приключилось потом? Как Ждану могло занести в Воронецкое княжество?
