— Стив, мы даже словом не перекинулись. Ты куда?
— Погуляю, мама.
— Погуляешь? Где? С кем?
— О господи! Здесь что, частная жизнь считается всеобщим достоянием? Окружной прокурор там наверху загнал меня в угол своими вопросами. К счастью, меня спас телефонный звонок. И теперь наша прелестная Джессика охмуряет по телефону какого-то беднягу Тодда. Чао, мои хорошие.
Стивен выскочил из дверей, прежде чем Элизабет или мать смогли сказать слово.
Тодд и Джессика говорят по телефону! Это уже было слишком. Заливаясь слезами, Лиз швырнула губку в раковину и бросилась в свою комнату. Мать осталась стоять посреди кухни, открыв рот от удивления.
Элизабет сидела в редакции «Оракула». Голова ее гудела от забот, она не знала, за что хвататься в первую очередь. Она еще не написала ни строчки для колонки «Глаза и уши» и все еще не выбрала тему для реферата по истории. И потом — Стив, с ним явно что-то не так, и от этого ей не по себе. Но самое главное: ее беспокоили подозрения насчет папы и мисс Уэст. Она недавно видела их вместе, они ехали в машине. Марианна — очень красивая женщина. Они с папой были так увлечены разговором, что даже не заметили ее. Ей хотелось бы не думать об этом, но, кажется, уже потянуло дымком. А ведь дыма без огня не бывает.
Она вздохнула. Последнее время перед ней встало много вопросов, а ответов на них не было. Она заглянула в свой блокнот, он был абсолютно чист, только на первой странице вверху крупными буквами нацарапано: Тодд Уилкинз. Она знала, бесполезно даже пытаться работать, ведь на самом деле ей хочется одного — забыться и погрузиться в мечты. Только в мечтах ей хорошо и покойно. Представляется всегда одно и то же: они сидят вместе, она и Тодд, в школьной столовой во время большой перемены. В столовой полно народу, она болтает с Инид или еще с кем-то, подошел Тодд и ласково гладит ее по волосам. Улыбнувшись, она оборачивается, а он привлекает ее к себе и нежно целует в лоб. Вот и все. Ничего больше — но это на виду у всех, как будто так и надо. Значит, Тодд ее любит…
Элизабет снова и снова воображала себе эту сцену, словно это ее любимый фильм, который никогда не надоедает смотреть, как вдруг в комнату редколлегии ворвалась Кара Уокер и разбила на мелкие осколки ее чудесное видение, возвратив ее к ужасной действительности.
— Лиз, — запыхавшись, затараторила Кара. — У меня блестящая идея! Знаешь, какая заметка получится!
— Прекрасно, Кара. Что это за идея?
— Ты случайно не знаешь, кто пишет «Глаза и уши»?
— Это секрет, Кара. Никто не знает, кроме мистера Коллинза.
— Ну ладно. Ты ему передашь? Последние новости: у нас появилась новая парочка — твоя собственная сестра Джессика и…
— Джессика? — удивленно переспросила Лиз.
— Вот именно! Я, конечно, не журналистка, — продолжала Кара, — но можно написать что-нибудь вроде: «Новая парочка в школе Ласковой Долины. Капитан баскетбольной команды и капитан болельщиков»!
— Что-о?
— Ну как тебе новость? — Кара захихикала. — Ужасно забавно, правда, что два капитана?!
— Кто это тебе рассказал? — спросила Элизабет. Сердце ее громко стучало.
— Все говорят, Лиз! Вся школа знает. Вчера они разъезжали по городу в красном «фиате» твоей матери.
— Ах вот оно что!
— Их видели на мысе Миллерз Пойнт, — продолжала Кара. — Ты же знаешь, что это за место. Разве этого мало? — Она перевела дух.
Элизабет даже не заметила, как Кара умчалась. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Тодд и Джессика! Ну почему именно Джессика?
— А почему бы и нет? — произнесла она вслух. Вполне естественно, что Тодд влюбился в такую замечательную девушку, как ее сестра. Вполне естественно. Джессика — чуть ли не самая красивая девушка у них в школе. Ее все любят.
Вдруг новая ужасная мысль пронзила ей сердце. Наверное, тогда, в буфете, Тодд подумал, что улыбается Джессике. А она вообразила, ей! И решила, что нравится ему! Просто ей очень этого хотелось.
Ну, по крайней мере, теперь все ясно. Тодд увлекся Джессикой. Джессика это знает. И, по словам Кары, вся школа это знает. Значит, есть новый материал для ее рубрики «Глаза и уши». Элизабет начала печатать, не замечая, что слезы так и капают на клавиатуру машинки.
«Нет, — сказала она себе твердо. — Я не стану плакать. Не стану больше о нем думать. Тодду нравится Джессика. Джессике нравится Тодд. И точка».
Она перечитала то, что отпечатала:
«Некий высокий красивый баскетболист может похвастаться большим успехом не только на баскетбольной площадке. На бал „Фи Эпсилон“ — „Пи Бета Альфа“, которого все ждут с нетерпением, он будет сопровождать некую красивую блондинку, капитана команды болельщиков».
«Да, — сказала себе Элизабет, — они просто созданы друг для друга. Я желаю им счастья. Честное слово», — добавила она и, уронив голову на руки, разрыдалась.
— Элизабет, что случилось?
Она не слышала, как вошел мистер Коллинз, и вот он стоит перед ней, смотрит на нее с беспокойством, а слезы так и катятся у нее по лицу.
Как всегда, он и тут не растерялся. Не прибавив ни слова, протянул ей белый отглаженный носовой платок.
Элизабет утерла слезы и немного пришла в себя. Подняв глаза на обаятельного куратора «Оракула», она выдавила улыбку и поблагодарила за платок.
— Если он вам не очень сейчас нужен, я его вечером постираю и завтра отдам, — сказала она. Мистер Коллинз заулыбался.
— Думаю, обойдусь, — ответил он. Потом мягко спросил:
— Поговорим?
Ей нужно выговориться, а на свете немного людей, которым она доверяет больше, чем мистеру Коллинзу. И она поведала ему о своих чувствах к Тодду и о том, что ему, как видно, нравится Джессика.
— И мне очень грустно, — закончила она.
— Я могу это понять, — сочувственно вздохнул Роджер Коллинз, приглаживая слегка рыжеватые волосы. — Меня всегда выручала работа.
Успокойся, и давай посмотрим, что ты написала. Это отвлечет тебя от печальных мыслей.
Элизабет протянула несколько строчек для «Глаз и ушей».
— Это для последнего номера, — сказала она. Но не успел мистер Коллинз взглянуть на них, в комнату вошел явно взволнованный Джон Пфейфер, ведущий спортивный раздел «Оракула».
— Здравствуйте, мистер Коллинз, — сказал он. — Я последний идиот. Спортивные страницы полностью готовы, а я никак не могу найти фотографию Тодда Уилкинза.
Услышав опять это имя, Элизабет схватила в охапку свои вещи и вылетела из комнаты. Далеко она, правда, не убежала, потому что в коридоре увидела воочию его самого. И с Джессикой!
— Нет, правда, Тодд, — говорила Джессика, — не смейся. Это совсем не смешно. Правда. Никто меня в школе не любит. Все девочки уже давным-давно получили приглашения на бал. Все-все. По крайней мере, все, кого я знаю. А я — нет.
