Но он так и не пришел. Либби слышала, как под окном пробежал Педро, что-то насвистывая себе под нос. Она выглянула наружу, но Джонатана уже не было во дворе. Со стола убрали, свечи потушили. Либби все еще стояла у окна, когда в коридоре раздались шаги Джонатана. Она бросилась под одеяло и затаила дыхание. Но шаги замерли у соседней комнаты. Либби слышала, как распахнулась и с грохотом захлопнулась дверь.
Либби устала, ей хотелось плакать, и ее рука сильно дрожала, когда она гасила лампу. «Я все выскажу ему завтра утром», — решила она. Но что именно выскажет, так и не придумала, потому что почти тут же заснула. Ей снилось, что она в Нью-Йорке и играет Бетховена.
Рано утром раздался стук в дверь, и в комнату вошла Сансури. Либби только что встала. Сквозь опущенные жалюзи виднелись голубые полоски неба, и она подумала, что хорошо жить там, где почти всегда сияет солнце.
— Доброе утро! — приветствовала она Сансури.
Сансури поставила на столик поднос с горячим шоколадом и булочками, раздвинула шторы.
— Тебе не следует приносить мне завтрак в постель! — возмутилась Либби. — Я сама в состоянии дойти до столовой.
— Мистер Хоуп встал три часа назад. — Сансури отвела глаза.
— А Педро?
— Спит. За время каникул он совсем от рук отбился. Тебе не кажется, что мистеру Хоупу следовало отослать его домой?
— Зачем?
— Новобрачные должны остаться одни, — твердо пояснила Сансури.
— Это зависит от брака. — Либби почувствовала, что краснеет.
Сансури покачала головой:
— Мистер Хоуп встал так рано! Это неправильно. Ты велела ему не приходить?
Либби очень хотелось ответить Сансури, что это не ее дело, но она тут же передумала.
— Нет.
— Это неправильно! У нас женщина следует за своим мужем, куда бы он ни пошел.
— Я проделала долгий путь, — сухо возразила Либби, делая вид, что размешивает шоколад.
— Но значение имеют лишь последние несколько футов.
— Но мы познакомились только вчера! Наверное, мне вообще не следовало выходить за него замуж, но он сказал, что на ранчо нет других женщин. Когда Педро больше не нужны будут уроки музыки, мы аннулируем наш брак.
Сансури непонимающе уставилась на нее.
— В старину женщине не нужно было время, чтобы узнать своего мужа. Она должна была строить семейный очаг, служить ему.
Либби вздохнула.
— В Англии равноправие, — объяснила она.
Сансури усмехнулась:
— Но разве от этого вам тепло ночами? Белые люди очень странные.
— Да уж! Но позволь заметить, что я не намерена становиться ничьей скво. И меньше всего Джонатана Хоупа.
— Возможно, у тебя не будет иной возможности.
— Возможно, мне она не нужна! — свирепо отрезала Либби, понимая, что Сансури ей не верит. Разговор становился все более унизительным, и она не имела желания его продолжать. — Во сколько встает Педро?
— Как только придумает, чем заняться.
— Отлично! Пожалуй, мне тоже пора вставать. Хочу выяснить про его уроки музыки.
Когда Сансури ушла, Либби поспешно оделась и вышла во двор в поисках Педро. Как здорово было бы сидеть у бассейна и ничего не делать! Либби решила найти купальник и поплавать, но сначала ей надо было как-то оправдать свое пребывание на ранчо и выяснить все насчет музыкальных уроков Педро.
Несколько минут спустя он, наконец позевывая, появился, облаченный в одни плавки. Увидев Либби, Педро остановился как вкопанный.
— Привет! Кается, я должен что-нибудь сказать…
— Да?
— Я хочу извиниться, — неловко произнес Педро. — Вчера я был не рад тебя видеть и вел себя плохо. Если бы Джонатан узнал, то очень рассердился бы. Почему ты ничего ему не сказала?
— Возможно, просто решила, что это не важно.
— А возможно, у вас с Джонатаном просто не те отношения? Нет, я не хочу рассердить тебя! Я прощен?
Либби рассмеялась:
— Думаю, да. Если бы ты мне не сказал, сама я не вспомнила бы. Решил искупаться?
Педро одарил ее очаровательной улыбкой:
— А у тебя есть идеи получше?
Либби покачала головой.
— Педро, я хотела спросить насчет уроков музыки. В доме есть пианино? Мне кажется, пора договориться о времени.
Педро нахмурился.
— Но я не играю на пианино.
— Нет? Но я ведь здесь для того, чтобы учить тебя…
— Я немного играю на гитаре, — сообщил он.
— На гитаре?!
— Не так уж и плохо. У меня классическая гитара. Правда, мои родители все равно не довольны. Они хотели отправить меня учиться в Испанию, но Джонатан был против, и я остался с ним.
— Ясно, — отозвалась Либби, ничего не понимая.
Педро присел рядом с ней на корточки.
— Значит, ты играешь на пианино? Поэтому, наверное, Джонатан распорядился, чтобы его доставили в Рэттлснейк. Я думал, что пианино нужно для фильма.
— Ты хочешь сказать, что он ничего не говорил тебе про уроки музыки?
— Нет, в последнее время у него полно других дел…
— А о каком фильме ты говоришь? — перебила его Либби.
— Он тебе не рассказывал? Я думаю, будет здорово, но Джонатан беспокоится, что здесь все перевернут вверх дном.
— Нет, он мне ничего не рассказывал.
— Боже! Зачем сердиться? Если бы не сломалась эта изгородь, он наверняка сказал бы. Хочешь, я тебе расскажу вместо него?
Либби решила, что не имеет смысла сердиться на Педро. Конечно, она была обижена на Джонатана и не понимала, зачем он вообще дал это объявление в журнал. Похоже, он вовсе не намеревался учить племянника играть на пианино и уж точно не нуждался в жене!
— Ладно, давай.
Педро принялся взахлеб рассказывать и так увлекся, что незаметно для себя перешел на испанский.
— Они будут снимать фильм о ковбоях! В главной роли подруга Джонатана и моей мамы. Это она решила, что лучше всего снимать здесь. Мы все заработаем кучу денег! Даже ты.
— И кто эта звезда? — полюбопытствовала Либби.
— Мэри Стануэлл. Ты ее знаешь?
— Нет.
— Да ее все знают! — рассмеялся Педро. — Она родилась в Рэттлснейке и теперь стала знаменитой.
— Возможно, это потому, что я англичанка…
— Но даже англичане ходят в кино!
Либби вспомнила, что ей это удавалось крайне редко. Она всегда была занята, то на репетициях, то на концертах. Интересно, что еще она упустила в своей жизни?
— Наверное, она красивая?
Педро выразительно поцеловал кончики пальцев.
— У нее такой темперамент! Подожди, вот она узнает, что ты стала женой Джонатана! Тогда будет нечто!
Либби поежилась.
— Знаешь, мне почему-то не хочется об этом говорить. Почему бы тебе не искупаться?
