Но Гай, похоже, не замечал ее стеснения. Плюхнувшись на мягкую траву, он с удовлетворением наблюдал за происходящим на поляне.
– «Какой чудесный день!» – как бы подумал он вслух.
– Обычно я терпеть не могу подобные затеи, – сказала Линн больше себе, чем Гаю.
Лицо ее залилось краской.
«Идиотка, – резко обругала она себя. – Зачем говорить подобные вещи такому человеку, как Гай!»
Его карие глаза широко раскрылись.
– А почему? – спросил он.
Однако произнес это не так, как ее мать. Голос его прозвучал встревожено – похоже, он действительно хотел знать, почему она так думает.
– Не знаю, – передернула плечами Линн. – Я всегда предпочитала одиночество. Отец умер, когда я была совсем маленькой, и я так долго общалась сама с собой, что, наверное, стала чересчур полагаться на себя. Я вообще-то не очень общительна, – закончила Линн.
Гай поднял с земли травинку и задумчиво посмотрел на нее.
– Интересно, – произнес он. – Звучит знакомо. Иногда я тоже чувствую себя неуютно в толпе. Я говорю себе, что это отчасти из-за музыки – нужно иметь время побыть одному, чтобы работать. Может быть, у тебя то же самое. Может, у тебя тоже творческая натура.
Линн в смущении отвернулась. Как будто Гай смог заглянуть к ней внутрь, проникнуть в ее самые сокровенные мысли.
– Да нет, – ответила она просто, – не думаю. Наверное, я просто стеснительная.
Вдруг ей захотелось о стольком ему рассказать. Хотелось рассказать Гаю про ее гитару, про занятия, которые она ведет теперь в Музыкальном центре. Но она не решалась. Ей было страшно, что он посмеется над ней и посчитает ее глупой курицей, которая надеется на успех в полном борьбы и конкуренции мире музыкальной индустрии.
Поэтому она просто сидела и слушала Гая. Ее потрясало, насколько легко, казалось, было для него делиться своими мыслями. Он с такой естественностью говорил о своем детстве, о своей любви к музыке, о своих планах.
– После школы попробую поступить в консерваторию, – рассказывал он. – Я не смогу учиться в обычном колледже. Может, поступлю в Джуль-ярд, – добавил он. – Или же буду играть в другом ансамбле, чтобы попытаться как-то пробиться наверх.
Линн на секунду закрыла глаза. Она представила Гая за клавишными, выступающим в составе супергруппы. Она прекрасно представила себе его, играющим от всего сердца, а рядом в сверкающем белом платье – солистку, которая привела группу к успеху, – Линн Генри. С новой прической, блестящей кожей, голосом таким сильным и красивым, что люди теряют сознание. После концерта все будут биться за ее автограф, но Гай подхватит ее на руки и пронесет через толпу к ожидающему лимузину.
«Ты была, как всегда, изумительна», – скажет он.
А дальше последует главное чудо: он близко-близко наклонится к ней, притронется губами к ее губам, она крепко обнимет его за шею и они соединятся в страстном поцелуе…
– Гай! – позвала Дана Ларсон, прервав грезы Линн. – Пойдем. Мы тебя повсюду ищем – хотим до начала игры объявить о конкурсе на лучшую новую песню.
Гай вскочил на ноги.
– Прости, – сказал он Линн. – Вернусь через несколько минут.
Линн что-то невнятно промямлила, хотя очень хотела, хоть на этот раз, произнести что-нибудь соответствующее моменту. Вечно она ощущала себя полной идиоткой, пытаясь сделать что-то такое, над чем другие даже не задумывались!
«Песенный конкурс?» – подумала она, неловко поднимаясь на ноги и следуя за Гаем и Даной через залитую солнцем поляну.
Весь класс собрался на бейсбольном поле, а мистер Коллинз дул в свисток и махал руками, пытаясь навести тишину.
– Добро пожаловать на наш ежегодный матч девятых классов по софтболу, – объявил он, улыбаясь в ответ на приветственный взрыв аплодисментов.
Он подождал минуту, пока все утихнут.
– Сегодня наша рок-группа «Друиды» сделает необычное объявление, и я обещал предоставить им сцену – или, лучше сказать, бейсбольное поле – до того, как мы разобьемся на команды и начнем саму игру.
Толпа затихла.
Дана Ларсон встала на место мистера Коллинза в центре поля, и весь ансамбль сгруппировался вокруг нее.
– Мы хотим сообщить всем вам об официальном начале нашего конкурса на лучшую песню «Найди звезду», – произнесла Дана. – Мы вывесим объявления по всей школе и напечатаем заметку в «Оракуле», однако мы хотели сначала сообщить об этом сегодня вам. В конкурсе может участвовать любой ученик школы. Песни обязательно должны быть авторскими, и их надо сдать в записи на кассету в редакцию «Оракула».
– Когда последний срок? – спросила Диди Гордон откуда-то сзади.
– Заявки принимаются с этого момента и до полудня следующей пятницы, – ответила Дана и подняла руки, чтобы успокоить нескольких недовольных. – Да, я понимаю, что остается всего неделя. Но авторы песен всегда работают в сложных условиях! Нам нужно действительно что-то особенное, – добавила она. – Что-то новое и свежее, в чем чувствовалась бы душа, а не просто обычный рок без смысла. – Она сделала паузу и оглядела внимательно слушающих одноклассников. – Песня-победитель, – торжественно закончила она, – будет исполнена на следующем большом вечере.
Эта новость была встречена взрывом аплодисментов. Линн отвернулась, сердце ее забилось. Она не верила в происходящее – словно осуществлялась ее мечта! Не обращая внимания на разговоры учащихся, которые, толкаясь, записывались в команды, Линн пробралась назад к тому месту, где они с Гаем сидели до этого. Песенный конкурс – шанс узнать раз и навсегда, есть ли у нее настоящий талант! А она будет очень стараться для этого конкурса. Особенно теперь, когда Гай поможет оценить ее записи.
А приз! Линн попыталась представить себе, как «Друиды» исполняют ее песню. Действительно, это словно ожившая мечта!
«Ты что, с ума сошла? – внезапно подумала она, разозлившись на себя за такие глупые мысли. – Я не могу участвовать в конкурсе. Я скорее умру, чем разрешу кому-то прослушать кассету со своей записью».
Она ведь вне круга, вот и все. Просто глядит извне на происходящее.
«Глядя извне… Это похоже на название песни!» – подумала она. Нахмурив в напряжении бровь, Линн попробовала мысленно положить эти слова на музыку. Она почувствовала, как по ней словно пробежал электрический ток, – это означало, что может выйти что-то действительно хорошее.
«Плевать, – неожиданно подумала она, глаза ее наполнились решимостью. – Я буду участвовать в конкурсе. Я напишу самую лучшую песню, на которую способна, и не буду беспокоиться о том, что кто-то услышит мой голос на кассете. Потому что кассета будет неподписанной».
Люди ведь пишут анонимные стихи, анонимные письма в редакции газет и анонимные надписи на стенах – так почему бы ей не написать анонимную песню?
