«Ну, наконец-то хмарь убралась!» – облегчённо воскликнула она.
Не тут-то было. Стоило ей сказать слово «хмарь», как между стволами снова показались безглазые «морды» радужных червей.
«О нет, опять!» – простонала Цветанка, зажмурилась и по новой принялась за вдохи-выдохи.
«Она такая, хе-хе, – послышался смешок Серебрицы. – Чуть помянешь всуе – она тут как тут. Поэтому, если не хочешь её призвать, называй её “она”, “эта хрень” или “та самая” – как угодно, но только не по настоящему названию».
«Я буду звать её соплерадугой», – пробурчала воровка.
Понемногу снова начал просыпаться голод. Цветанка решила не доводить его до крайности, когда есть опасность захлебнуться во сне слюной от видений разнообразной еды, и в тот же вечер они с Серебрицей вышли на охоту.
В этот раз Цветанка училась выслеживать добычу сама, Серебрица только кралась рядом и изредка подсказывала:
«Подходи с подветренной стороны: этак ты запах добычи учуешь, а она тебя – нет. Ступай тихонько, да не по земле, а по “той самой”: так твоих шагов не будет слышно».
В теле огромного сильного зверя Цветанка чувствовала себя хозяйкой леса, а потому даже не слишком оробела, когда они вдруг наткнулись на отъевшегося за лето медведя, почему-то до сих пор не впавшего в спячку. А может, его что-то подняло из берлоги, и теперь эта здоровенная туша, покрытая бурым мехом, водила мордой по зарослям черники, собирая губами ещё сохранившиеся среди покрасневшей листвы ягоды.
«Видно, решил ещё немного подзакусить перед зимним сном, – сказала Серебрица. – Связываться не советую. Хоть мы и оборотни, а “лесному дедушке” лучше тропинку не переходить…»
Но Цветанке не терпелось испытать свои силы, узнать, на что способно её волчье тело. Будь она в человеческом облике – испугалась бы до смерти, но сейчас она чувствовала в себе непреодолимую мощь, которой требовался выход. Шагнув вперёд и пригнув голову, она зарычала.
«Зря… Ой, зря», – не одобрила этого Серебрица. Краем глаза Цветанка заметила, что та вполне человеческим движением прикрыла лапой глаза, всем своим видом как бы говоря: «Ну, сейчас начнётся…»
Медведь поднял широкую морду, сердито глянул маленькими глазками: кто это посмел его потревожить? Это был зрелый зверь в поре полного расцвета сил, превосходивший размерами и Цветанку, и Серебрицу. Рык оборотня на него впечатления не произвёл, он продолжил лакомиться черникой. Цветанку это задело: что, неужели кто-то не боится Марушиных псов? Поставив цель непременно вывести медведя из себя, она продолжала бросать ему вызовы: рычала, швыряла землю задними лапами и делала короткие выпады. Зверь оставался ко всему этому равнодушен, как бы не замечая Цветанку, и она решилась на крайние меры – подскочила и ударила медведя лапой по плечу. Уж на такой вызов он не мог не ответить.
Бац! Недавний удар лбом о дерево был по сравнению с этим просто лёгким щелчком. Цветанке показалось, будто это молния ударила ей в голову с небес, а может, это разгневанный старик-лесовик вырос в великана, вырвал с корнями большое дерево, да и треснул её со всего размаху…
…Она лежала кверху лапами на сырой и холодной подстилке из опавших листьев, а над нею, качая головой, склонилась Серебрица.
«Горе ты луковое… Говорила же – не связывайся с косолапым!»
«Это… это что такое было?» – Цветанка вяло забарахталась, пытаясь подняться, но тело почему-то не слушалось.
«Медведь отвесил тебе вполне отеческий тумак, – усмехнулась серебристая волчица. – Тебе повезло, что у тебя крепкий череп. И правильно он тебя проучил! Чего ты с ним не поделила? Мы, между прочим, в его владениях, он нам милостиво позволил тут находиться, принял нас, как гостей, а ты что делаешь, безмозглая?»
«Откуда ж мне было знать? – Цветанка кое-как перевернулась и встала на все четыре лапы, пошатываясь. Голова гудела, как сто колоколов. – Чего он мне сразу не сказал?»
«Ха! Ты забыла – он обычный медведь, а не оборотень, – фыркнула Серебрица. – Речью не владеет, даже мысленной. Вот он и дал тебе понять по-своему, кто тут хозяин…»
«Ну, ты же откуда-то знаешь, что это его владения? Значит, как-то понимаешь его?»
Цветанка отряхнулась. Крови не было видно, кости не болели. Пожалуй, в человеческом теле такой удар стал бы для неё последним в жизни. А тут – ничего, почти не пострадала, вполне готова к бою.
«Тут везде его метки стоят, – сказала Серебрица. – Когда попадаешь в новое место, первым делом нюхай деревья. Ты когда в гости приходишь, не наводишь же ты в чужом доме свои порядки, нет? Так и тут… Звери, правда, с оборотнями предпочитают не связываться, терпят нас и сторонятся – чувствуют нашу суть, полузвериную, получеловеческую. Это для них странно и непонятно. Матёрый Марушин пёс может, конечно, и медведя завалить, но тебе пока рановато с ним силой мериться…»
«Понятно…» – вздохнула Цветанка.
Это было ей знакомо. Воровская шайка, к которой она когда-то принадлежала, тоже блюла свои владения и не любила «залётных гостей». С такими разговор был короток: или отстёгивай долю из добычи в качестве платы за пользование «угодьями», или прощайся с жизнью.
«Может, надо перед косолапым извиниться? – пришло Цветанке в голову. – Ну, поймать кого-нибудь и принести ему в дар».
«Да, извиниться не помешало бы, – одобрительно кивнула Серебрица. – Мыслишь правильно. Запомни, мы здесь чужаки. Эта земля принадлежит зверям, а мы приходим захватчиками. Потому они нас и не любят».
Они вышли на берег озера. Лунная дорожка серебристо рябила на тёмной воде, даже на вид такой холодной, что Цветанка заранее поёжилась в своей густой меховой шубе.
«Ну и как мы должны ловить рыбу?» – озадачилась она.
«Не мы, а ты, – невозмутимо ответила Серебрица. – Ты ж с медведем поцапалась, ты его и задабривай, а я ни при чём».
«То есть, ЭТО Я должна в воду лезть?! – ощетинилась Цветанка. – И ты даже не поможешь?»
«А ты опусти в воду хвост и приговаривай: “Ловись, рыбка, большая и маленькая!” Может, чего и поймаешь», – усмехнулась серебристая волчица, и её глаза превратились в две язвительные изумрудные щёлочки.
«Издеваешься?» – зарычала Цветанка, чувствуя, что ещё немного – и полетят клочки серебристой шерсти по закоулочкам.
«Отнюдь, – всё с той же выводящей Цветанку из себя невозмутимостью ответила Серебрица. – Я как-то раз видела, как лисица удила рыбу хвостом. Видать, шибко блохастая у неё шкура была, вот и клевала рыбёшка на приманку… Попадалась, правда, мелочёвка. Может, и у тебя клевать будет».
