подумать, что делать дальше. Я столько надежд возлагала на компанию Калинина, но все рухнуло.
Забегаю в квартиру Димы, одеваю девочку, усаживаю ее в коляску и спускаюсь вниз. Благо в нашей девятиэтажке есть лифт.
Сегодня тепло. Ветерок немного прохладный, но мы с Анечкой тепло одеты, да и солнце радует. Доезжаем до детской площадки, выгружаем игрушки в песочницу и начинаем с Нютой строить замки. Время летит незаметно. Качели, карусели, горки – девочка таскает меня по всей площадке. Нам весело. В своих розовых мечтах я всегда представляла, что у меня тоже будет дочь.
Анечка меня утомила, я сажусь на лавочку, а она собирает камушки и складывает мне на колени. И ведь не выкинешь, девочка за этим строго следит.
– Добрый день, – вздрагиваю от неожиданности, когда за моей спиной раздаётся голос Калинина. Я не верю своим ушам, по коже пробегаются мурашки…
Оборачиваюсь и вижу возвышающегося надо мной мужчину. На парковке возле нашего подъезда стоит его черная машина. Она как инородный предмет в нашем дворе среди простеньких автомобилей. Возле неё уже крутятся местные мальчишки, внимательно осматривая. Я теряю дар речи. Зачем он приехал?
Мужчина медленно обходит лавочку и садится рядом со мной. Сглатываю, не находя слов. Он, как всегда, идеальный, в чёрном пальто нараспашку, костюме и голубой рубашке. Его часы переливаются на солнце, и я даже боюсь представить, сколько они стоят. Он вполне расслаблен, вальяжно располагается на лавочке, как будто каждый день здесь сидит со мной. Наблюдаю за Аней, которая продолжает таскать мне камушки и опасливо посматривает на Калинина. Мужчина не смотрит на меня, он тоже наблюдает за девочкой. Как всегда, безэмоциональный.
– Чей ребенок? – в голосе безразличие.
– Мой, – отвечаю я. Может, это его оттолкнет.
– Ммм, – усмехается. – Может, еще и муж есть?
– Есть, – кусаю губы. Лгать я не умею. Но надеюсь, что Калинин этого не заметит.
– Я многое могу терпеть, мириться с недостатками и к чему-то относиться снисходительно, Елизавета. Но терпеть не могу, когда мне лгут, – холодно заявляет он, даже не взглянув на меня.
– Я просто в анкете не указала, что замужем, у нас гражданский брак, – продолжаю нести чушь.
– Елизавета, – поворачивается ко мне, – не нужно меня разочаровывать.
– Да откуда вы про меня все знаете? – уже нервно спрашиваю я.
– Я знаю о тебе больше, чем кто-либо. Не могу позволить впускать в свою жизнь непроверенных людей – не люблю сюрпризов.
Глава 7
Елизавета
– Как ваша жизнь связана со мной? – отчаянно не понимаю я. Калинин молчит, лишь снисходительно усмехается, словно я сказала глупость.
Мужчина оглядывается на машину, из которой выходит водитель с большим букетом цветов. И чем ближе к нам парень, тем сильнее я сжимаюсь. Водитель отдает букет Калинину и тут же ретируется.
– Этот букет, как знак моего восхищения тобой, – произносит он и вручает мне цветы. Беру их и не знаю, куда деться.
Приятно.
Правда, приятно внимание взрослого мужчины. Особенно от мужчины на несколько уровней выше меня. Но и страшно.
– Спасибо, – букет невероятно красивый. Огромные голубые гортензии и розовые пионы – очень нежное сочетание. Цветы такие свежие, не удерживаюсь и сую в них свой нос, вдыхая запах – такое необычное сочетание ароматов. Поднимаю голову, чувствую на себе взгляд Калинина. Глаза у него словно грозовое небо, такие насыщено серые, а мелкие и еле заметные морщинки вокруг глаз делают этого мужчину более строгим. Он вообще когда-нибудь бывает мягким?
– Рад, что тебе нравится, – спокойно и как всегда холодно произносит он.
– Да, но не нужно было… – не знаю, как корректно сказать, что не хочу всего этого.
– Позволь мне решать, что нужно, а что нет, – отрезает он, и вся моя решимость где-то теряется в его приказном тоне.
– Ооо! – к нам подбегает Анечка, восхищаясь цветами. Она тянет руки и отрывает бутон пиона. Нюхает, забавно морщится, а потом увлечённо отрывает от цветка лепестки.
– Ты не вышла сегодня на работу, потому что… – ждет моих объяснений, поворачиваясь ко мне вполоборота.
– Потому что я увольняюсь.
– Испугалась? – напрямую спрашивает мужчина.
– Да, – честно признаюсь, потому что, смотря в глаза Калинину, не могу лгать. Кажется, он читает все ответы в моих глазах.
– Если смело посмотреть страху в глаза, то он умрет. Все наши страхи в голове.
И я смотрю. Выдерживаю около минуты, прежде чем отвернуться. Мой страх не умер, поскольку мужчина рядом со мной, похоже, бессмертен.
– Не нужно меня бояться, Елизавета, – мое имя произносит как-то по-особенному, растягивая буквы. Мурашки по коже, но уже не колючие, а горячие. – У меня не так много времени, мой день расписан поминутно. Ты стоила мне встречи с китайцами, – он встаёт с места, дергает ворот пальто, поднимая его вверх. – Мы почти незнакомы, а я уже теряю деньги, – холодно усмехается, отчего мне становится еще неуютнее. – Вечером приглашаю тебя в театр.
А я опять утыкаюсь носом в цветы, зажмуривая глаза. Ну какой театр? О чем он говорит? Мне почему-то кажется, что этот дьявол хочет отобрать мою душу.
– Елизавета, – уже мягче произносит мое имя, обхватывает подбородок и поднимает голову, вынуждая смотреть ему в глаза. Его пальцы обжигают мне кожу, а глаза завораживают. – Это просто театр, просто приятный вечер, я хочу, чтобы ты мне его подарила.
Кусаю губы до боли, чтобы отрезветь и отказать Калинину. Он отпускает мой подбородок, берет за руку и подносит ее к своим губам. Меня словно простреливает током, когда его тёплые губы прикасаются к моей ладони.
Отпускает.
Уходит.
А я так и сижу в ступоре, не сказав ни слова.
***
– Вера, ну какой театр? Я совсем не знаю этого мужчину. Он старше меня, он… Он из другого мира. Я боюсь его, – говорю подруге, нервно моя посуду. Вера просто слушает, подперев рукой подбородок. – Зачем ему я? Уверена, рядом с ним вертятся женщины, с которыми я не сравнюсь. У меня денег нет даже на маникюр, я его сама делаю. Да на мне трусы за сто рублей, с рынка! Что его во мне привлекло?
– Ты ему показывала трусы? – наигранно ужасается Вера, прикрывая рот рукой. Смеется.
– Вера, мне не смешно.
– Прости. Не накручивай себя. Сходи в театр. Он же не в притон тебя приглашает. Может, это твой шанс.
– Да не хочу я никаких шансов. Я боюсь. Театр, а потом что? А если он начнет приставать? Я ведь даже пикнуть не смогу, – выключаю воду, вытираю руки и разворачиваюсь к подруге, облокачиваясь на тумбу.
– Дело не в этом. Не думаю, что этот мужчина – насильник. Ты всегда можешь сказать «нет». Дело в том, что ты считаешь себя недостойной его. А чем ты хуже? Достоинство людей не определяется деньгами. Тут все просто. Если отмести твой страх и комплексы, он тебе нравится как мужчина?
– Не знаю… – теряюсь. – Я не могу все это
