дайте мне передышку!
Усмехнувшись, Иван отходит к двери, но перед тем, как покинуть мой кабинет, оборачивается.
– Марина, я никогда не загонял тебя в рамки. Чего ты так сильно боишься?
Нет, он мастер вопросов на поражение.
– Что обнадёжила тебя. И твоих надежд не факт, что оправдаю.
– Ну что ты… Мне давно не двадцать. Я смотрю на вещи здраво. Ты в своём праве поступать как хочешь.
– Четыре года назад я про себя думала так же. А потом встретила его, и всё пошло через одно место, – произношу, открыто глядя ему в глаза. Откровенность за откровенность.
– Этот юноша умеет вскружить голову. Так устроено, что женщины охотнее реагируют на эмоциональный раздражитель. Но качели быстро выматывают… Я подожду.
Чёрта с два Иван легко сольётся. На фоне невнятной капитуляции Гарика это просто магия какая-то!
Едва я возвращаюсь к работе, оживает мой телефон.
Лиам первый раз звонит сам за сегодня, и мать во мне реагирует паникой.
– Что-то случилось?
– Да. Я хотел узнать, когда за тобой приехать?
– Я ещё не закончила.
– За час управишься?
– Да…
– Я подъеду.
Я, а не «мы»! Звучит, как будто Лёшка – багаж…
Закончив, поднимаюсь этажом выше. Ивана в кабинете нет, чем я решаю воспользоваться, не желая отвечать на неудобные вопросы по второму кругу. Оставляю на его столе бумаги и выхожу из офиса.
Душно и облачно, сумерки ворвались в город раньше обычного. Чёрная машина у крыльца мигает фарами, открывается передняя пассажирская дверь.
– Мам, быстлее!
– А не рано ли тебе за руль? – вскидываю брови, заглядывая в салон.
– Мы чуть-чуть! – хором отвечают мальчики.
Лёшка чистенький, в новом костюмчике и ковбойской шляпе, восседает на коленях Лиама, важно поправляя нашейный платок. Синяков и ссадин на его лице не обнаруживаю, зато у его отца криво заклеен телесного цвета пластырь над бровью.
– В доктора играли? – подозрительно сощуриваюсь, чувствуя, как напряжение сегодняшнего дня постепенно отпускает мышцы.
Я весь день не находила себе места от волнения. Я так злилась, так ругала Лиама за его самоуправство, что теперь, увидев Лёшку счастливым и уставшим, чувствую себя опустошённой.
– В жизни нужно попробовать всё, – бодро изрекает Лиам. – Вдруг предназначение Лёшки спасать людей? Пошли-ка мой эскулап, усажу тебя в детское кресло.
На удивление малыш не сопротивляется, доверчиво обхватывает загорелую шею отца, сонно моргая ресничками.
Усадив Лёшку, Лиам возвращается на водительское место. Помогает застегнуть ремень, пока я торопливо задерживаю дыхание. Его руки и взгляд на мне ощущаются одинаково остро.
– Чем занимались? – Оборачиваюсь назад, пытаясь скрыть неловкость.
– Собирались заехать к бабушке, но Лёшка так и не вспомнил ни маршрута, ни адреса, – тёплый, отрывистый шёпот Лиама пробивает шею мурашками.
Теперь понятно, почему он Алёшку в расчёт не брал…
Судя по всему, у Лиама грандиозные планы на вечер и это несколько напрягает. Сложно определиться, как нам теперь быть.
– Делзи! – ситуацию спасает Лёшка, ныряет рукой в нагрудный карман и протягивает сложенный вдвое лист.
– Какой красивый лось! – искренне восторгаюсь запятыми и чёрточками, под недоумевающим и слегка поплывшим взглядом Лиама.
– Что? – теряюсь, что так мне несвойственно, но привычно в общении с ним.
– Я вот не смог угадать.
– А я не угадываю. Весь секрет в практике.
– Тебе очень идёт улыбка.
Я снова отворачиваюсь, теперь уже к окну, потому что уголки губ неконтролируемо и совершенно предательски начинают ползти выше.
Это всё эйфория после нервного стресса. Хочется хотя бы на миг отпустить ситуацию и просто наслаждаться тем, что он опять есть в моей жизни. В мечтах я не единожды себе всё именно так представляла – как было бы, если б Лиам тогда поступил иначе, если бы я проявила чуть больше настойчивости… Бессмысленные, конечно, фантазии четыре года спустя. Времени не вернёшь.
Не то, чтобы я забыла, как легко он от меня отказался… И сколько разных девушек видела за эти годы рядом с ним, которых он с такой же лёгкостью менял. Нет, конечно!
Ежевечерний просмотр его снимков в соцсетях вытянул из меня всю душу. Чистой воды мазохизм, знаю. Но в нём я черпала силы двигаться дальше. Однако болезненность, сейчас изменила своё содержание. Из токсичной, обжигающей внутренности смеси тоски и ревности, она переплавилась во что-то пугливое и робкое, чему категорически не хочется искать название. А ещё адреналин… Потому что этот незнакомый, возмужавший Лиам излучает на порядок больше власти, несгибаемости… и грозящих в будущем проблем.
О них я думаю в первую очередь! Весь день как на иголках… Можно сказать – пережила стресс-тест! Который с треском провалила. Я устала бороться, устала бояться, но вместе с тем по уши тону в этой будоражащей близости.
Словно во сне передаю счастливого, измотанного Алёшку матери, не уточняя, где и с кем собираюсь провести время. Она, как всегда, предлагает оставить его с ночёвкой. Я впервые соглашаюсь. Не потому, что собираюсь торчать где-то до самого утра. Просто чувствую, что мне так надо.
Лиам ждёт в машине. Курит. И мне в первый раз за годы что бросила, хочется тоже.
Отбираю у него сигарету, затягиваюсь, обжигая губы о фильтр, впитавший с никотином жёсткость его губ. Украденный непрямой поцелуй кружит голову… Роняю тяжёлый затылок на подголовник…
– Ну и что мы будем делать? – выдыхаю, прикрывая веки
– Разберёмся по ситуации, – звучит надтреснуто и суховато в ответ. – Я так далеко не загадывал.
Я тоже боюсь загадывать, потому что рядом сидит практически незнакомец. Дни, что мы провели вместе когда-то, можно по пальцам одной руки пересчитать, дольше зализывали раны. И не могу сказать, что я с этим справилась успешно…
Это по-прежнему больно.
Пока едем, взгляд Лиама периодически скользит по моим коленям, обтянутым тонким чёрным капроном. Он долго на мне не задерживается и не обещает удовольствий. Но проникает в вены, оседая теплом под кожей.
– И часто ты так задерживаешься на работе?
– Только если на носу выходные, а перевод нужен срочно.
Одёргиваю низ юбки, на что край его рта вздрагивает в усмешке.
– Иван твой коллега?
– Он мой начальник.
– Служебный роман…
Не комментирую. В какой-то момент Лиам сворачивает к набережной. Недавно здесь открылся ресторан. Он молча ведёт меня на террасу, а я не нахожу причины возразить. Только отмечаю вскользь, что ему, как и раньше, не требуется моего согласия. На этом сходство со знакомым мне юношей, пожалуй, заканчивается. Мне пока сложно воспринимать его повзрослевшим. Слишком мало общего осталось… Он стал более властным, жёстким и фамильярным. По большому счёту я чувствую себя неловко.
– А
