Камень выбрал тебя! - Анастасия Сидорчук

Ева.

На подоконнике сидел большой рыжий кот. Был он весь грязный и с заплывшим окровавленным глазом. Вторым – здоровым – глазом он наблюдал за лежащей на кушетке Евой, а Ева, в свою очередь, наблюдала за котом и за тем, что творилось на улице за его спиной.

А за окном была красивая желто – рыжая осень! Она усыпала листьями подоконник (ах, как гармоничен был здесь рыжий кот!), асфальт возле корпусов их училища, дорогу до ближайшей остановки, а также протоптанную многими поколениями студентов не асфальтированную дорожку, ведущую от училища к общежитию.

В медкабинет, куда с конца прошлого учебного года так и не нашли медсестру, вошел Роман Викторович Мордвинов, преподаватель их училища.

–Ну как же так, Ева? Нужно быть осторожней. Спорт – это, конечно, хорошо, но вот падать и ударяться головой о камни во время бега на физкультуре, это, знаешь ли, не очень полезно для здоровья.

Он сел на край кушетки, где лежала Ева, и стал осматривать ее лицо и голову.

–Мда… – протянул он. – Ну, ничего страшного я не вижу. Голова не болит? Не кружится? В поликлинику сходишь? Ну, хорошо, но ты полежи тут полчасика, мне так будет спокойней… – при этих словах он улыбнулся. Как же красиво он улыбался! Недаром педагоги шутили, что его улыбка – визитная карточка училища.

Он достал из шкафчика перекись и стал обрабатывать царапины на голове и на лице Евы. Делал он это очень нежно, каждый раз замирая при ее вздрагивании, и шепча: «Ну, ну… Не больно, не больно…». И Ева вдруг успокоилась, и даже почувствовала себя счастливой. «Определенно, – подумала она, – его улыбка – это лучшее, что есть в этом училище».

– Так ты сама упала, или подтолкнул кто?

Этот вопрос застал ее врасплох. В дверях кабинета стояла заместитель декана Наталья Львовна.

– Сама. Наверное, – сказала Ева и покраснела. Врать она не умела, а в том, что ее толкнули, она не сомневалась.

– Ну – ну… Роман Викторович, выйдем, поговорить надо. И не приваживай ты это грязное чучело. Брысь!

При этих словах растрепанная и местами грязная Ева, разглядывавшая с интересом ухоженную, даже можно сказать лощеную Наталью Львовну и приняв «чучело» на свой счет, густо покраснела, а заметивший это Роман Викторович весело рассмеялся, и указал ей взглядом на кота. Наталья Львовна вышла, Роман Викторович, состроив у нее за спиной страдальческую гримасу, которая очень рассмешила Еву, вышел за ней. Кот так и остался сидеть на подоконнике. Был конец сентября.

А месяц назад жизнь Евы сильно изменилась. Из маленького поселка она переехала в город (правда, небольшой), в общежитие при педагогическом училище. Не сказать, чтобы ее особо тянуло к педагогике – просто в этом училище было общежитие, а оно ей было необходимо. Общежитие было в пяти минутах пешком от училища (это если напрямик по той самой вытоптанной тропинке). Денег на дорогу тратить было не нужно. Само же училище располагалось на окраине города, в живописном, еще только начинающем застраиваться коттеджами, районе. За ним был лес, а дальше начинался дачный поселок. И озеро! Всего километрах в пяти – шести от училища. Небольшое, но очень красивое! Это была неодушевленная достопримечательность училища. Другой его достопримечательностью – уже одушевленной – был, как говорилось ранее, Роман Викторович Мордвинов. «Что он, такой талантливый, забыл в этом захудалом училище?», – удивлялись многие. Сам Роман Викторович объяснял это сначала необходимостью комнаты в общежитии, а потом, когда уже купил себе квартиру (совсем рядом с училищем), просто привычкой, и, конечно же, любовью к молодежи. А был он красив и обаятелен! Не понятно, что из этого было на первом месте, но души в нем не чаяли не только преподавательницы, буфетчицы, уборщицы и завхоз, но и студентки. Особенно Настя – Евина одногруппница и соседка по комнате. Она – то и толкнула Еву сегодня утром. По крайней мере, Ева так считала. Как – то так вышло, что Настя с первого дня невзлюбила Еву, и всячески пыталась ее задеть. Но до этого дня только словами.

За дверью ссорились. Сначала шепотом, а потом все громче и громче. Половины слов Ева не могла разобрать.

– …поэтому отдай мне его, слышишь, Рома, отдай!

– Нет.

– Почему?

– Это тебе не принадлежит.

– Тебе тоже, не забывай это!

– Я всегда об этом помню, ты же знаешь… (Усталый вздох). Мне кажется, нет – я почти уверен – что это она! (Далее неразборчиво… Что – то про выбор камня…).

– С чего ты взял?

В ответ неразборчивый шепот.

– А может тебя просто на молоденьких девиц потянуло?

– А может кто – то слишком зациклен на том, чтобы отодвинуть приближающуюся старость?

Вместо ответа Ева услышала резкий звук пощечины, а затем в кабинет вернулся взволнованный Роман Викторович. Пытаясь скрыть свою нервозность, он подошел сначала к столу, потом к окну, затем резко обернулся и спросил Еву, глядя ей прямо в глаза:

– Ты все слышала?

Она кивнула в ответ.

– О чем, по – твоему, мы говорили? – он явно нервничал и колебался, вот только что было этому причиной?

– Об уходящей молодости, – ответила Ева и покраснела. – У вас с Натальей Львовной был в молодости роман? – лицо ее при этом стало пунцовым, и она в душе корила себя за болтливый язык.

– Да… был… – рассеянно ответил Роман Викторович и, кажется, расслабленно выдохнул.

Дальше они занимались каждый своим делом: Ева продолжила разглядывать за окном рыжие осенние листья, усыпавшие все вокруг, а Роман тоже стал рассматривать, а точнее – осматривать, но не листья, а шерсть, глаз, лапы и все остальное, что было у кота, так же нежно, как недавно у Евы, обрабатывая его раны, и недовольно бормоча: «Сколько же блох ты развел, дружок! Надо будет купить от них ошейник».

«Он просто любит ухаживать за всеми больными и облезлыми. А ты уже нафантазировала себе…. Вот дура!», – подумала Ева, уже успевшая влюбиться…

Наталья.

Загадка: что уходит, едва успев прийти?

Наташа хорошо знала на нее ответ. Молодость! Еще совсем недавно Наташа была юной девочкой, порхающей по училищу в легких шелковых платьях. Еще недавно поклонники толпились возле дверей училища, поджидая, когда у нее закончатся пары, чтобы проводить ее до дома. Среди них был робкий и неуклюжий Рома, вечно стоящий позади всех и вечно стесняющийся к ней