— Крессент! — Дрейк был крайне потрясен. Стоило это сделать, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на такое выражение лица. — Как ты смогла это сделать?
— Нам об этом прямо сейчас надо поговорить? Или все-таки продолжить вышибать дерьмо из этой «Как-Тебя-Там-Коровы»?
— Эй-эй, — сказала предостерегающе «Как-тебя-там-корова». — Следи за языком.
— А у тебя какие-то проблемы? Еще раз поднимешь на него лапу, и я так приподниму твою задницу, что высокие люди решат, это твоя голова. Корова.
— Сказал карлик. — Губы женщины подергивались… как у Дрейка, когда он чему-то удивляется, но старается не показать виду.
— Знаешь, как говорится. Все коровы, и никакая корова не сделает корову большей коровой.
Женщина покраснела… потом неохотно рассмеялась.
— Ради Бога, Джанет, — проговорил Дрейк, хромая подошел и помог выбраться ей из грязи. — В чем проблема? Я не видел тебя… сколько? Лет пятнадцать? А ты нападаешь на меня?
— Полагаю, можно поговорить об этом за выпивкой? — прокомментировал красавчик. Он улыбнулся, и Крессент чуть не завопила. У него было около тысяч зубов, и все выглядели очень острыми. — Можно и так сказать.
— … теперь у нас вроде, как… мм… любовь и виски. Возвращаться не собираюсь, — вызывающе добавила Джанет.
— Ты не должна давать преимущества ходячему жулику, — сказал Дрейк.
— И что, ты решил проблему с боссом? Как… как вы там его называете? Вожак стаи? — Крессент положила в свою чашку с кофе уже третий кусок сахара. — И что ему нужно?
— Наверно, он не хочет, — ответила Джанет после длинной паузы. — Но это того стоило. Я имею в виду риск. Он мог приказать, чтобы осталась на Мысе, а я… я должна или подчиниться или отказаться.
Они сидели в укромном уголке Старбака на Парк-стрит и тихим голосом беседовали. Хотя Крессент не понимала, чего они опасаются. В конце концов это же Бостон. Здесь за такое и дерьма никто не даст.
— Ну, насчет меня тебе не нужно волноваться. Ты только второй член стаи, с которым я столкнулся за последний год, — сказал Дрейк. — И даже если повстречаюсь с Майклом — что маловероятно, — я, естественно, о тебе не упомяну.
— Что ж, спасибо. Полагаю, я не должна была … мм. — Джанет кашлянула. — Ну, знаешь. Ничего сначала не спросив, вышибать из тебя дерьмо.
— Ничего, — сказал Дрейк любезно, игнорируя хихиканье Крессент и Ричарда.
— Вы могли бы подумать о переезде, — предложила Крессент. — Если твой босс и все оборотни на Мысе. Имею в виду, между вами расстояние — девять миль[17]. А вот если бы вы жили в … ну, не знаю, в Аргентине? Было бы лучше.
— Наш дом здесь, — сказала упрямо Джанет. — Кроме того, наши есть во всем мире. Могли бы предъявить конкретные требования и защититься здесь или где-нибудь еще.
Крессент заметила, что красавчик — Ричард — не прикоснулся к своему холодному кофе. — Ты, что, не хочешь пить?
— Да.
— Ну, а почему не…
— Так, а что у тебя за история, блонди? — спросила Джанет. — Твой удар, как удар четверых. У тебя вместо костного мозга стальные шарикоподшипники?
Крессент закрыла глаза.
— Ну, думаю, что я…
— … умеет летать, — закончил за нее Дрейк.
Брови Ричарда изогнулись.
— Разве? Я думал, что твой вид вымер несколько лет назад.
— Я фея, большинство из нас не умирает… во всяком случае, я не сталкивалась с таким. И Дрейк, черт возьми, ты знал об этом? Я же так и не успела сказать это тебе!
— Я вчера это предположил, — объяснил Дрейк. — А когда ты вырубила Джанет, понял наверняка.
— Стоп, притормозите, — Джанет сделала жест дорожного полицейского. — Ты фея? Как Тинкербелл? С крыльями и прочим дерьмом?
— Ты видишь какие-нибудь крылья? — огрызнулась Крессент.
— Господи-Боже мой, кто бы мне сказал, что у фей такой поганый характер, — пробормотала Джанет.
— Как я понял, она просто сумасшедшая, — сказал Дрейк с раздражающим самодовольством. — И исключительно удивительная.
— Ты такой невыносимый!
— Да.
— Это ведет к началу семейной жизни, — добавила Джанет с усмешкой. — Особенно для мужчин. Так раздражает.
— О, да, — сказал Ричард. — Самцы-оборотни очень раздражают.
— А ты заткнись. Послушайте, я всегда думала, что феи такие хрупкие создания. А ты прёшь, как бульдозер. За тобой теперь должок за мой молочный зуб.
— Тяжелые кости, — сказал Дрейк.
— Трудно ломаемые, — добавил Ричард. — Я сталкивался с одним из твоего вида около семидесяти лет назад, он меня чуть не убил. Он уже тогда был довольно стар, так что не начинай надеяться, уверен, сейчас уже превратился в пыль.
— О, — сказала Крессен еле слышно.
— Оставь свое разочарование. Противный был старикашка.
— Это объясняет твою затею с полетом, — размышлял Дрейк вслух.
— Тяжелые кости, и она может летать? — Джанет понюхала свой карамельный кофе-мокко фраппуччино. — Да, это имеет смысл.
— Вы когда-нибудь видели, как взлетает самолет? — спросила Крессен. — Смотришь на него и задаешься вопросом, как нечто такое тяжелое может взлететь… потом лететь… а ты остаешься на земле.
— Ну, естественно, ты не взлетишь со всеми своими прибамбасами. — Резко Ричард обмакнул ложку во взбитые сливки, и вдруг, как по волшебству, ложка очутилась у носа Джанет. — Но тыведь это знаешь.
— Что?
— Черт возьми, Дик! Прекрати мазать меня взбитыми сливками; ты же знаешь, я ненавижу это.
— Что? — почти заорала Крессент.
Ричард выглядел сильно удивленным.
— Весь твой пирсинг. В аэропорту ты, наверно, сводишь с ума все детекторы. Естественно, твой вид же не переносит некоторые виды металла.
Дрейк вытаращил глаза. Крессент точно знала, что он ощущает. Как раньше эта мысль ее не посетила?
— О чем, парни, вы говорите? — Джанет, наконец, убрала последние взбитые сливки с носа. — Дрейк, похоже ты только что испортил свои брюки.
— Я… гм… хочу полетать, но не могу. Но никогда не связывала с…
— О чем вы, парни, говорите? — почти провопила Джанет.
— По легенде, феи испытывают страх перед некоторыми видами металлов, особенно железом, — объяснил Ричард. — А в случае с Крессент, это перетекает в неспособность взлететь… что ты делаешь?
«Отрываю все эти проклятые кольца да сережки — вот что». В ушах, в носу, пупке — в общей сложности больше дюжины.
— Думаю, хватит разговоров, — прокомментировала Джанет, когда Крессент вскочила так быстро, что упал стул.
— Позади второй кофейни есть черный ход, — сказал Дрейк. — Но не уверен, что сейчас… Крессент?
