Это было первое из того, что заставило Уильяма стиснуть в раздражении зубы.
Вторым оказалось то, что сама женщина, которая после мытья в ручье виделась ему не такой уж и ошеломляюще красивой, сейчас была великолепна. И почему никто не ударил его по голове, когда он кинулся к ней на помощь? Рыцарь не обратил на нее особого внимания, когда она мылась в первый вечер, так как мужчина полностью сосредоточился на необходимости снова и снова спасать ее, не давая упасть в ручей. Уильям не думал о ней, даже когда ложился спать. Но удача отвернулась от него, когда он проснулся и обнаружил эту женщину сидящей и отчаянно икающей, пытающейся понять, что именно говорит ей оруженосец. И Уильям прекрасно понял, что при всем своем желании не может отвести от нее взгляда. Джулианна предлагала Питеру что-то, лежащее у нее на ладони, будто тот был щенком, которого приручали. И, черт его подери, если парень не купился на это. Даже священник не пытался искать что-то демоническое в золотой коробочке Джулианны с ядом. Godiva. Ну, да! Что же это за еда?
Третьим, что раздражало его, был вопрос о ее происхождении. Манхэттен? Рыцарь никогда не слышал о таком месте, а он повидал предостаточно деревень во время путешествия. И не только вопрос о ее происхождении, но так же и тот факт, что она оказалась совершенно одна, без слуг или членов семьи, когда сидела у стены замка. Причем девушка была одета в странную одежду, которую Уильям тоже никогда ранее не видел.
Может, это были какие-то загадки, которые он должен решить.
И тогда, наконец, получит тот мир и покой, которые ему необходимы, чтобы спланировать нападение на замок.
Уильям вышел из тени и пошел по каменному полу. Возможно, когда он станет владельцем этих земель, то приведет часовню в порядок. Чтобы быть уверенным, что всегда получит божье благословение, когда оно ему понадобится.
Рыцарь остановился около девушки и посмотрел на нее. Ну, что ж, уже хорошо, что сегодня не было каких-то особенных отклонений и странностей в ее поведении: постоянной икоты и глупых песен, которые она исполняла накануне.
Никто из сидящих людей в церкви словно и не заметил мужчину. Уильям уже почти открыл рот, чтобы отчитать всех за неуважение к собственной персоне, но одного взгляда на копну вьющихся волос, падающих на плечи Джулианны, хватило, чтобы лишить его дара речи. Они были спутаны, но невероятно прекрасны, внезапно рыцаря охватило непреодолимое желание погрузить в них свои пальцы, ощутить кожей их шелковистость, провести по ним рукой.
И откуда только взялся этот проклятый импульс. У Уильяма появилась мысль положить руку на лоб и проверить собственную температуру, у него явно был жар.
Возможно, безумие Джулианны заразно.
Тут она подняла глаза и посмотрела на мужчину. У него явно была не только лихорадка, он просто утратил весь свой рассудок.
Ошеломляющая.
Господи, именно такой она и была. Ее глаза оказались бездонно голубого, почти синего цвета, он мог до бесконечности смотреть в них и каждую секунду видеть все новые и новые оттенки их потрясающей синевы. Кожа была сияющей и гладкой, лицо так великолепно, что Уильям с трудом сдерживал желание обхватить его ладонями и поцелуем впиться в губы, которые именно для этого и созданы. Была ли она прекрасна? Вряд ли, во всяком случае, не той красотой, которую описывали поэты. Но мужчина был уверен, что не так просто будет забыть ее.
Женщина снова обратила все внимание на игру, и Уильям почувствовал, что толика разума возвращается к нему, поскольку взгляд Джулианны не удерживал его более в плену своей магии. Рыцарь посмотрел на священника и откашлялся. Тот немедленно подскочил к нему и начал уважительно кланяться.
Уильям отодвинул священнослужителя и обратил все внимание на тех двоих, которые продолжали сидеть и играть. Питер, казалось, почувствовал пронзительный взгляд своего господина, так как поднял голову и с сомнением посмотрел на рыцаря.
«Мой лорд?» сказал он.
«Вставай, неблагодарный ты негодяй,» проворчал Уильям.
Питер бросил последний жадный взгляд на игру, прежде чем подняться на ноги и отойти, освободив место. Уильям сел и посмотрел на Джулианну.
«Покажите Ваши реликвии,» произнес он без предисловия.
Она пошевелила губами, будто собираясь что-то сказать или готовясь что-то сделать, на мгновение Уильям испугался, что женщина вновь набросится на него. Но Джулианна, казалось, полностью погрузилась в размышления.
Затем она покачала головой.
Уильям нахмурился. Он не привык, чтобы с ним спорили.
«Вы покажете!»
«Скажите сначала, какое сегодня число,» прервала его Джулианна. «Или хотя бы, какой год.»
«Год?» повторил рыцарь удивленно. Святители Господне, возможно, женщина еще более сумасшедшая, чем он думал.
«Да, год,» повторила она, притянув сумку к себе на колени. «Питер не знает, а священник убежден, что нынче 1250.»
1250? Уильям покачал головой. Пропащая душа.
Джулианна аккуратно убрала свою игру в сумку.
Уильям еще больше нахмурился. Рыцарь предполагал, что женщина будет доставать вещи, а не прятать их. Но, похоже, что он ничего не увидит, пока не ответит на ее вопросы.
«Сейчас 1299 год от рождества Христова,» сказал мужчина, вздохнув. «Год, когда наступит конец света, хотя я и не верю в эту ерунду.» Уильям взглянул на нее, чтобы понять, согласна ли Джулианна с ним или нет.
Она же смотрела на него так, словно это он был сумасшедшим.
«1299, год Божественного просветления,» повторился мужчина. «Тот же, что был и вчера, и позавчера. И будет завтра…»
Непонятный, неизвестный и пугающий звук раздался в церкви. Уильям тут же вскочил на ноги и схватился за меч, вытащив его из ножен.
Рыцарь быстро огляделся вокруг, пытаясь понять, что происходит, но ничего не увидел. Его оруженосец и священник бросились за алтарь. Джулианна посмотрела на него так, будто он только что подтвердил ее самые ужасные, кошмарные подозрения. Девушка медленно подняла сумку.
«Молния,» проговорила она.
Рыцарь медленно опустил меч. «Молния?»
Она снова потянула что-то, и этот звук повторился, только на этот раз тише. Уильям опустился на колени. Похоже, тут были более святые реликвии, чем он предполагал.
Тут другая мысль пришла ему в голову. Возможно, это бремя охраны реликвий так сказалось на ней. Джулианна, в конце концов, была просто женщиной, а они, как правило, склонны к истерии. Вероятно, девушка нервничала при выполнении такой трудной миссии. Могла ли тут быть связь между хранением реликвий и ее сумасшествием?
Это было, по крайней мере, версией того, откуда она взялась.
