- Ну, это уже вообще наглость, - Дэниел почувствовал раздражение. Открыв балконную дверь он вышел на балкон, приблизился к перилам и боязко заглянул на соседний балкон. Тот был пуст. При виде пустого соседнего балкона Дэниел испытал огромное облегчение. Но это облегчение сменилось негодованием, когда его взгляд задержался на черном с белыми пятнами тельце животного. Кошка не двигалась. Немигающий взгляд ее желтых глаз был устремлен на Дэниела.
- Чего уставилась? Брысь отсюдова, - Дэниел махнул рукой в сторону кошки. - Вали к себе домой.
Кошка продолжала смотреть на Дэниела. Тихое мяуканье нарушило тишину ночи.
- Давай отсюдова, а нето хуже будет, - пригрозил Дэниел.
В ответ мяуканье, но и только.
- Чтоб тебя, - Дэниел прижался к перилам рядом с кошкой и посмотрел по сторонам. - Я тебя предупреждал, тупое животное. Сама виновата.
Дэниел еще раз повертел головой, желая убедиться в отсутствии свидетелей, затем подхватил кошку двумя руками и бросил с балкона. Ряздался громкий "мявк" и кошка понеслась вниз. Дэниел проследил за падением кошки, удовлетворенно хмыкнул и вытер руки о майку.
- Со мной шутки плохи, - ухмыльнулся Дэниел, наблюдая за кошкой. Та сидела под балконом на траве внутреннего дворика, запрокинув голову кверху, и жалобно мяукала. Где-то скрипнула балконная дверь. Дэниел с запозданием понял, что эта дверь вела в квартиру вдовы Дженкинс. Юноша вздрогнул, быстро отстранился от перил, развернулся и на цыпочках направился назад в комнату. Теперь ему здесь точно делать было нечего.
Оказавшись в комнате, Дэниел закрыл балконную дверь и прислонился ухом к стеклу. С улицы донесся взволнованный голос вдовы Дженкинс, зовущий кошку. Где-то внизу раздалось мяуканье, а спустя мгновение приглушенный вскрик потревожил окрестности. Дэниелю не составило большого труда догадаться о его причине. Конечно же вдова Дженкинс увидела кошку и теперь ломает голову над тем, как та оказалась во внутреннем дворике. Волна легкого удовлетворения от содеянного накатила на Дэниела, пробудив к жизни на его лице ехидную улыбку.
- Будет знать, - хмыкнул Дэниел, после чего пересек комнату и запрыгнул на кровать. Забравшись под одеяло, Дэниел прислушался. С улицы все еще доносился взволнованный голос вдовы Дженкинс, приглушенный закрытой балконной дверью. Затем голос затих и наступила тишина. Стало так тихо, что Дэниелю на какой-то миг показалось, что он потерял способность слышать. Тишина, сдобренная хорошей порцией непроницаемой темноты, была зловещей. Совсем некстати в памяти всплыло лицо вдовы Дженкинс. Дэниелю стало не по себе, он почувствовал, как покрылись испариной лоб и ладони. На память пришли слова, сказанные ему вдовой Дженкинс:
Страдать других заставляя, себя радости лишая, чужую боль ощущая, иную жизнь проживая
Дэниел раскрылся и перевернулся на бок.
- Глупости все это, - Дэниел зевнул и закрыл глаза. - Пора спать, а то завтра рано вставать. Столько разной чуши надо будет сделать. Что ни говори, а животным в этом деле проще. Ни забот, ни хлопот. Живи себе в свое удовольствие и в ус не дуй. Интересно, как это быть животным? Наверное, до грусти скучно и... и, конечно же, примитивно.
Дэниел снова зевнул, устроился удобнее на кровати и замер. Последнее, что он слышал, проваливаясь в мир иллюзий, было тихое мяуканье Тайги, донесшееся, словно из далека, из мира, где тишина была редкой гостьей, а часто и непрошенной.
Солнечный луч проник в комнату сквозь просвет между шторами, упал на подоконник, скользнул на пол и замер, словно в раздумии куда отправиться дальше. Несколько мгновений спустя он устремился вперед, робко коснулся Тайги, спавшего в корзинке на полу рядом с кроватью Мэри Макмилан, и остановился. Вслед за солнечным лучом в комнату сквозь открытую форточку проник порыв утреннего ветерка, подергал за бежевого цвета штору, будто желая удостовериться в ее прочности, затем колыхнул белую, украшенную узорами в виде больших головок тюльпанов и роз, тюль, и растворился в тишине комнаты.
В комнате помимо Тайги никого не было. Мэри Макмилан проснулась рано, - солнце только выплыло из-за горизонта и устремилось в долгий путь по бирюзовому небесному океану, - и сейчас, радуясь теплым лучам майского солнца, тихо постукивала ножом на кухне, готовя завтрак для семьи. Эван Макмилан также не задержался в кровати, поднялся вслед за женой и перебрался в гостинную, где и замер с книгой в руках. Поэтому Тайги никто не мешал спать. Спать он любил и делал это так часто, что домашним иногда казалось, что кошачья жизнь - это один большой сон, время от времени прерываемый походами на кухню к тарелке с едой или в туалет к судочку. Но Тайги был всего лишь котом и как все коты и кошки делал то, что требовала от него природа. Если природа требовала, чтобы он ел, он направлялся на кухню и ел, если требовала сна, он забирался в корзинку и спал, при этом было неважно сколько времени он на все это затрачивал, ведь Тайги, как и любое другое животное, руководствовался в жизни инстинктами.
Сегодняшнее утро, на первый взгляд, мало чем отличалось от предыдущих. Но это на первый взгляд. Едва луч солнца коснулся шерстки Тайги, кот лениво открыл один глаз, окинул пространство перед собой, открыл второй глаз, зевнул, при этом из его кошачьей пасти вырвался звук, очень похожий на человеческий зевок, и потянулся. Сделал он это все так по-человечески, что окажись рядом человек, он был бы несказанно удивлен человеческими повадками одного из представителей кошачьих. Но Тайги его повадки нисколько не удивляли, так как были для него привычны. Вот уже минимум лет пять из тех, что он себя помнил, он просыпался именно так - сначала открыв один глаз, как правило, левый, затем второй, далее следовал широкий зевок и потягивание, потягивание настолько тщательное, что от этой тщательности хрустели кости. Но...
Но внимательный читаталь, читая эти строки вполне резонно обвинит автора, если и не во лжи, то в плохих знаниях математики обязательно. Если Тайги только год-два от роду, то как он мог соблюдать утренний ритуал просыпания вот уже пять лет? Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос необходимо перенестись во внутрь черепной коробки Тайги. Не пугайтесь. Орган внутри черепа животного бывает не настолько примитивным, как о нем думает человек. Большей частью он не менее загадочен и удивителен, чем его человеческий аналог. Итак...
Кот открыл один глаз, затем второй, заметил луч солнца словно ребенок играющий на его шорстке, зевнул и потянулся. Привычного хруста костей не последовало. Но кот не обратил на эти мелочи никакого внимания, так как увлекся непонятными ощущениями, возникшими в груди после пробуждения. Странная легкость появилась в теле, как будто тело стало меньше весить. А еще удивительная гибкость. Так приятно было прогибать спину. Раньше все было иначе, по-другому.
