— Отлично, — сказал он. — Как всегда.
— Как дела с новой книгой?
— Медленно.
— О? Почему?
Их взгляды встретились, в его глазах читалась страсть.
— Мысли были заняты другим.
— О, — ей внезапно стало трудно дышать, будто кто-то выкачал из воздуха весь кислород. — Чем?
— Кара…
Она подалась вперед, ожидая продолжения фразы и надеясь услышать, как он скучал по ней, как проводил каждую минуту, думая о ней.
Александр пристально оглядел девушку, и взгляд его остановился на её лице. Она ощущала все тепло и силу, исходящую от этого пристального взгляда. В тот момент она бы сказала все, что он хотел бы услышать, и сделала бы все, что он бы пожелал. И хотя они не дотрагивались друг до друга, казалось, будто он касается ее волос, ее щеки.
Вдруг он шагнул назад и отвел глаза в сторону.
— Александр, — ее голос прозвенел слабо и неуверенно.
— Чего ты хочешь от меня, Кара?
— Хочу?
— Ты слишком часто думала обо мне за последние недели.
Кара изумленно уставилась на него. Откуда он знает?
— Я слышу твои мысли. Чувствую твое одиночество и беспокойство. — Он сжал руки в кулаки, чтобы удержаться и не коснуться ее. — Что тебе от меня нужно?
— Мне… ничего.
— Ты не может врать мне, Кара. Я знаю, как долго тянуться твои ночи и что сон не приносит тебе облегчения. Ты гадала, почему я не звоню, что мешает мне встретиться с тобой.
— Откуда ты все это знаешь? Ты не можешь читать мои мысли. Это невозможно!
— Кара, одно я знаю точно — в жизни невозможны только несколько вещей.
Смущенная тем, что он раскрыл ее самые сокровенный мысли, девушка отвела взгляд.
— Не прячь глаза, Кара. Мне не нужно было проникать тебе в голову, чтобы прочитать твои мысли, потому что они полностью совпадали с моими. Мои ночи были такими же долгими и одинокими. Твой образ преследовал меня изо дня в день. А по ночам я вспоминал твою улыбку. Я хочу…
— Чего? — охрипшим голосом спросила Кара. Ни один мужчина не говорил ей столь романтические слова и не заставлял чувствовать себя такой желанной. — Чего ты хочешь?
— Этого, — он опустился перед ней на колени, обнял ладонями ее лицо и поцеловал.
Ее и раньше целовали, даже довольно часто, но так — никогда. Прикосновения Александра отозвались в её теле огнем, горячим и возбуждающим. Пальцы мужчины скользнули вниз по её плечам, сжимая крепче. Девушка осознала всю силу, скрытую в его руках, ощутила исходящую от его тела мощь, подобную теплу, излучаемому солнцем.
Кара услышала тихий стон. Кому из них он принадлежал? Александр провел языком по ее нижней губе, вторгаясь глубже, играя ее язычком. Она поняла, что тает, тает от жарких поцелуев, нежных касаний пальцев, плавных движений рук по ее спине. Девушка чувствовала холод его пальцев на своей обнаженной коже.
— Кара, — голос мужчины дрожал, когда он отпрянул назад.
Утонувшая в ощущениях Кара посмотрела на него сквозь полуопущенные веки. Александр погладил ее по щеке. А она уткнулась в его ладошку, желая большего.
Ему не стоило приходить. Мужчина поднялся на ноги, собираясь сказать, что все это было ошибкой, но Кара схватила его за руку и крепко её сжала.
— Не уходи.
— Кара, послушай…
— Нет. Не думаю, что хочу это услышать.
— Для твоего же блага.
— Теперь уверена, что не хочу.
Будто волк, учуявший добычу, Алекс обернулся в сторону дома Кары. Внутри бродила Лена Корли.
— Мне надо идти, — сообщил он.
— Нет, пока не пообещаешь, что завтра опять вернешься.
Он уже слышал, как Лена Корли звала Кару. И не хотел, чтобы женщина увидела его здесь, не хотел пытаться объяснять то, что на тот момент было необъяснимым.
— Александр?
— Да, хорошо. Завтра ночью.
— Когда?
— В десять не слишком поздно?
— Нет.
— Ну, тогда в десять, — он придвинулся, поднес ее руку к губам и поцеловал. — До завтра, — прошептал он, ступая в тень, и исчез.
— До завтра, — повторила Кара, мучаясь вопросом, как пережить эти долгие часы до встречи с ним.
Он сел у компьютера, уставился в монитор, продолжая то, на чем остановился в прошлый раз.
Той ночью кошмары вернулись вновь и стали намного реалистичнее и страшнее, чем прежде. После смерти Анны-Мары уже ничто не держало меня в моем старом доме, ничто не привлекало в моей прежней жизни. Я, не задумываясь ни о чем, попрощался с родителями и покинул деревню. Я бежал. Бежал от воспоминаний о жене и ребенке. Бежал от образов, приходящих ко мне во снах. Каким глупцом я был, думая, что смогу убежать от судьбы. Я был во Франции, пытался утопить боль в кружке пива, в ту ночь она меня и нашла.
Я не знаю, как долго она стояла рядом, пока не коснулась меня. Помню только то, что смотрел в самые удивительные янтарные глаза, которые когда-либо видел в своей жизни. В тот момент я понял, что погиб, безнадежно и навеки погиб, и сделаю для нее все, что она пожелает.
Она обратилась ко мне по имени, но я даже не спросил, откуда оно ей известно.
Женщина взяла меня за руку, и я безропотно последовал за ней из таверны, вниз по ночным улицам, в темный дом.
С той ночи я был ее пленником. Нет, она не сковала меня цепями, не удерживала запертым в темнице. Она пленила меня гипнотическим взглядом, подчинила мой разум своей воле.
Я спал днем и просыпался по ночам. Она представилась как Лилит и сказала, что ждала меня со дня моего рождения. Что показалось странным, ибо она была еще молодой женщиной. Красивой женщиной — самой красивой из тех, что мне приходилось видеть. Волосы, черные как сама ночь, струились до бедер подобно темной реке.
Она была богата. Огромный особняк Лилит был роскошно обставлен, до отказа забит разными картинами, гобеленами, чужеземным фарфором и статуэтками. Она водила меня в оперу и театр, одевала в дорогую одежду, учила чтению и письму.
Я никогда не видел ее днем. Никогда не видел, как она ест. Когда осмелился поинтересоваться, то она сообщила, что предпочитает вставать поздно, ложиться поздно и трапезничать в одиночестве.
И я поверил ей. Только позже я понял, что она одурманивала мое сознание, поэтому ее поведение не казалось странным.
Прошли месяцы. Я не чувствовал ни радости, ни печали. Просто делал то, что мне велели, жил одним днем.
Пока не настала та ночь, когда я проснулся, а Лилит рядом не было…
Александр облокотился в кресле, мысленно возвращаясь от Лилит к Каре. Она будет ждать его сегодня ночью.
Он задрожал от предвкушения. И от страха.
Каре казалось, что часы одиночества никогда не закончатся. Она не могла сосредоточиться во время обеда, с трудом выслушивала домашнее задание Гейл, смотрела телевизор, не улавливая сути происходящего на экране.
