— Позор, адепта! Позор! — причитал он. — Бегом к куратору! Позор!
Понятно! Значит, в академии стоит просто беспроигрышная для администрации
система отслеживания прогульщиков. Даже если студент и пропустит пары, то спокойно гулять по академии не сможет — горланящий листок на лбу не даст! До полного иссушения будет взывать к совести и уговаривать идти сдаваться главному, пока не добьется своего. А то, что никто из адептов не горит желанием быть посмешищем — очевидно. Поэтому я вдвое прибавила скорость, чтобы как можно быстрее добраться до Мари Финис! Надеюсь, про наказание в виде отработки меня не коснется!
— Да? — на мой стук в дверь откликнулись сразу, вспыхнули зеленым руны.
— Это Дженни Уверли, — я открыла дверь и несмело зашла внутрь. — Доброе утро!
— Какое утро, адептка? Разве листок на твоем лбу отчетливо не кричит, что сейчас день?
— Он кричит о какой-то отработке. Снимите его пожалуйста, а то кожа под ним чуть как чешется.
— Не могу, Дженни, — главная ведьма буквально огорошила меня ответом. — Пока действительно не отработаешь положенное время — даже мне не под силу снять его. Филады здесь еще со времен основания академии, даже нынешнему ректору с ними не договориться. Могу только назначить отработку попроще. На первый раз.
— На первый раз? — у меня опустились руки.
— Да, предупреждаю, филады обычно с каждым новым нарушением удваивают часы, так что будь внимательна, — Мари решила обрадовать меня по всем фронтам.
— Ясно, — оставалось только печально вздохнуть. — To есть доводы о моем первом дне и отсутствии другой одежды бессильны?
— Именно, — сочувственно кивнула куратор. — Но почему ты не надела форму, что я оставила?
— Где?
— На вешалках в шкафу я повесила форму. Для тебя и Зака.
Вот я голова — два уха! Даже не додумалась заглянуть внутрь!
— Когда отрабатывать? — листок ужасно раздражал, но своей цели добивался — я хотела как можно быстрее отработать эти злосчастные часы.
— А сколько тебе назначили?
— 6 часов, — звонко отозвался лист.
— Двойная отработка сразу? — Мари отложила в сторону ручку и усмехнулась: — Прогул и форма, да?
— Да.
— Ладно, иди переоденься в форму, и брату отдай, а потом возвращайся. У меня сегодня отработаешь, поможешь с документами. Кстати! Родители прислали ответное письмо — приедут завтра в полдень.
— Отлично, — от сердца отлегло. — А Заку что сказать?
— А ему сейчас тоже на выходе листик перепадет. Только с цифрами посерьезнее.
— За что?
— Парень в женском коридоре общежития. 12 часов отработки разом! — мне показалось, что Мари Финис забавлялась ситуацией. А вот брату будет не до смеха.
— Тогда я его с собой на отработку захвачу?
— Это еще почему? Его куратор сам назначит ему отработку — я к трансформаторам отношения не имею. Скорее всего назначит убирать вольеры существ из Диких земель, — главная ведьма брезгливо сморщила нос: похоже, магические создания не вызывали у нее никакой симпатии. И я была согласна с Мари насчет одной конкретной твари — бавкана, что чуть не сожрал братца. И, пожалуй, укротителей я тоже со вчерашнего дня недолюбливаю!
— Я сейчас переоденусь и вернусь, — я дождалась одобрительного кивка и помчалась обратно в комнату, молясь, чтобы никто не попался на встречу. Теперь я поняла, почему в коридорах стояла такая звенящая тишина — ни одна уважающая себя ведьма не будет ходить с зеленью на лбу!
Но в комнате уже было пусто! Шкаф открыт, а на одной из двух вешалок сиротливо висела моя форма. Неужели, Зак ушел? И когда только успел? Или просто наткнулся на форму, вышел на мои поиски и так же получил листиком по лбу? Тогда понятно, почему он со всех ног понесся из общежития! Знатная мы парочка получаемся!
Я провела пальцем по черному оттиску на черной форме и хмыкнула — как банально! Не могли красок добавить? А то ведьма в черном набило оскомину!
Никакой фантазии! Но раз академия придерживается строгих принятых рамок, придется примерить «костюмчик».
А форма оказалась чудо, как хороша: брючки сидели что надо, пиджачок четко по плечикам, с приталенным кроем. Даже балетки нашлись внизу шкафа, правда с черной, как и сама обувь, резинкой. Я сначала не поняла, зачем эта лишняя деталь, но когда надела — осенило. Так на метле не потеряешь обувку!
Залюбовавшись обновкой в небольшом зеркале с внутренней стороны дверцы шкафа, я потеряла счет времени. А как же я замечательно было не видеть листок в отражении — зеркало было ниже уровня головы. В другой ситуации, возможно, это принесло бы неудобства, но сейчас несказанно радовало!
— Отработка! — истошно и совершенно неожиданно завопил листик.
Я подпрыгнула на месте от неожиданности и вылетела из комнаты, даже не закрыв шкаф. Помчалась что есть мочи, молясь, чтобы не получить двойную норму часов. Без стука влетела в кабинет, не обратив внимания, что дверь спокойно подалась, незащищенная рунами, и заорала.
Мари Финис сидела за столом с откинутой назад головой, а ее кожа облепляла сухожилия и мышцы так, словно из нее выкачали все «соки». Пальцы уродливо скрючены, ручка в руках сломалась пополам, наверное, от испытываемой предсмертной агонии. Глаза закатились, и, думается мне, ни одного шанса, что куратор жива…
***
В кабинете ректора собрался высший совет академии: деканы сидели чернее ведьминской формы, а кураторы отделений нервно теребили одежду. И среди всей этой ученой знати красноречивое зрелище — мы с Заком — парочка новых адептов с листиками прогулов на лбу. И, будто легко нам на свете живется, являлись еще и свидетелями по делу об убийстве.
Бритоголовый следователь опросил нас часом ранее, наложил запрет покидать академию и теперь приватно беседовал по очереди с каждым преподавателем. Конечно, вслух никто не говорил, что я — первая подозреваемая в убийстве Мари Филис, но то было понятно без слов. Адептка со странной историей прорыва силы, что должна быть оборотнем, а является ведьмой, первой нашла собственного куратора в печальном состоянии. Жуть берет! Меня до сих пор дрожь не отпустит!
А что здесь делает Зак? Все очень просто! К моей несказанной радости он услышал мой крик, быстро понял ситуацию и вывел меня из кабинета куратора. И теперь брат — второй кандидат в очереди на роль убийцы. Вот так-то!
Хорошо, хоть сам следователь в нашу причастность совсем не верил, но протокол обязывал ввести ограничения на наши перемещения, и я была несказанно рада такого легкому исходу. Ведь все могло быть в сто раз хуже!
— Дженни и Зак Уверли! — лицо ректора от многочасовой маски напряжения не могло расслабиться: глубокая складка между бровей не разглаживалась, а морщинки вокруг глаз сильно старили мужчину. Он сидел во главе длинного прямоугольного стола и, время от времени, диктовал распоряжения и свои мысли секретарю. Мы закончили рассказывать о случившемся несколько минут назад, поэтому
необходимости держать нас в кабинете не было. Тем более, Уильям Кертис совсем не хотел, чтобы адепты и дальше грели уши, слушая споры деканов и кураторов по поводу безвременной кончины госпожи Финис.
Ректор дождался, пока гвалт голосов стихнет, и сказал:
— Вы можете идти, — посмотрел на часы и добавил: — Если поторопитесь — успеете на обед. А потом на назначенную отработку.
Я посмотрела на Зака и мы поняли друг друга без слов, криво улыбнулись, зная, что и соринка в горло сейчас не полезет. Было странное чувство эмоционального комка, что сгустком заполнил живот и лишил нас на время чувство голода, хотя не ели мы еще со вчерашнего вечера.
— Простите, но куратор назначила мне отработку у нее в кабинете с бумагами этим утром, как я уже рассказывала… — я замялась, тщательно подбирая слова. Наша репутация была не просто подмочена — она утоплена на самое дно. И я пыталась показаться хотя бы воспитанной, раз по другим фронтам вышли промахи. Еще учиться даже не начали, а уже каждый преподаватель в академии знает в лицо. И было бы за хорошие заслуги — так нет! Слава-то скандальная!
