внимания, что они у нее черные, как вороново крыло, а не цвета опавших листьев, какие были у его дочери? Потом прошептал: – Какой ангел послал тебя ко мне, дитя мое? Да и как тебя зовут-то?
– Эльза, дедушка, я – Эльза… – девушка продолжала горько плакать в его объятиях.
– Ну будет, будет, дитя. Успокойся, милая… Я с тобой, я тебя никому не отдам.
Все королевство ликовало: вернулась принцесса Эльза, о которой раньше и ведать-то не ведали, думали, ее матушка, королева Эльза, из-за горя разрешилась от бремени мертвым дитятей, а дочка-то ее вон какая красавица и умница выросла!
Ожил Дамиан: будто старый пень, который медленно засыхал-засыхал, казалось , вот-вот развалится, и вдруг зацвел. Лишь принцесса была грустна и бледна, будто призрак, и все плакала и плакала.
Эльза давно поведала Дамиану всю историю своей жизни. Старый король уже в который раз возблагодарил высшие силы, что внучке встретилась именно Хельга, спасшая ее сначала от смерти, а потом и от пороков этого мира; рассказала девушка и о Генрихе, и о судьбоносной встрече со Стефаном, умолчала лишь о чувствах, которые таило ее сердечко.
– Что тебя гложет, девочка моя? Я же вижу, ты сама не своя… или… дай догадаюсь, дело в Генрихе?
– Я люблю его, дедушка… Но как я могу его любить, когда его отец… когда он… и Генрих такой же… – Эльза снова всхлипнула.
– Девочка моя, Генрих твой не виноват в том, что содеял его подлый отец.
Дамиан рассказал Эльзе, когда до него дошли вести о том ужасе, что учинил Стефан с ее родителями, то он попросту струсил. Стефан в союзе с Черным королем был серьезной угрозой, и два короля вполне могли камня на камне не оставить от владений Дамиана.
Единственное, что он смог сделать – прекратить торговлю с их странами.
И вина за свою трусость до сих пор мучила Дамиана. Но его любовь к дочери и к зятю никуда не ушла и не стала меньше.
– Поезжай к нему, девочка, расскажи о том, что у тебя на сердце. Поезжай.
Глава 14
Генрих пил крепкий ром, настолько крепкий, что поморщился бы и бывалый моряк, и обнимал Бригитту, красивую черноволосую фрейлину – грудастую, губастую, с пышными бедрами, с покладистым нравом.
Генрих был уверен, что Бригитта была ласковой в надежде занять более высокое положение : вдруг наследник очаруется и женится… Генрих всего лишь пытался заглушить боль от разочарования и потери, осознания того, что собственный отец оказался еще худшим чудовищем, чем он представлял себе.
Самобичевание Генриха прервал подобострастный голос лакея:
– Ваше высочество, у Вас нижайше просит аудиенции принцесса Эльза.
– Заводи! – И вот сейчас Генрих отомстит за поруганные чувства, он хорошо научился у отца умению больно бить. Генрих разорвал корсаж на Бригитте, вывалил два пышных полушария и впился поцелуем в податливые губы.
– Ее высочество принцесса Эльза, внучка Дамиана Справедливого!
Как она все-таки хороша… ни словом, ни взглядом не выдала своих чувств. Кажется, на ней то платье, то первое платье, что ей сшила мадам Алоиза, и как оно ей к лицу!
Генриху хотелось оттолкнуть Бригитту, вскочить с кресла, и заключить Эльзу в объятия, но проклятая гордость шептала: "Она оскорбила тебя".
– Чего пришла?
– Генрих, мне нужно поговорить с тобой. Наедине, пожалуйста.
– Говори при ней. – Бригитта бесстыдно улыбнулась и по-кошачьи прильнула к Генриху, а Эльзина кротость начинала его раздражать.
– Генрих, прости меня… Ты не виноват в том, что твой отец…
Генрих не дал договорить Эльзе: ни к чему Бригитте лишние подробности.
– И как же ты хочешь заслужить прощение, твое высочество? Может, присоединишься к нам?
Или пойдешь ко мне в кухарки? Поставлю-ка я тебя чистить печи, у тебя хорошо получается! А там посмотрим,прощать тебя или нет.
Эльза развернулась и вышла из покоев Генриха. Она не помнила, как ей кланялись придворные, как ее пропускала стража, не слышала окликов своей свиты… Эльза бежала непонятно куда – от собственной боли, от самой себя… Генрих ее не любит!
Все его слова – лишь пустые звуки! Эльзе даже не хотелось плакать, казалось, на сердце навалили огромный валун, вот-вот он ее сдавит и не останется воздуха… так больно, почему так больно?.. Эльза не заметила, как оказалась в лесу, как привалилась к старому дубу, будто подстреленная птица, ей даже не хотелось кричать от муки, вдруг охватившей ее…
Закрыть бы глаза и уже не открывать… Дуб вдруг обнял девушку ветками, пожелтевшие листья ласково прикоснулись к ее бледному лицу, и тихий-тихий, непонятно знакомый ласковый голос прошептал:
–– Дочь моя, девочка… Дочь моя, девочка…
Эльза закрыла глаза и забылась в беспокойном сне. Эльза не ведала, что дух ее матушки, заключенный в сердце дуба, спас ее.
Проснулась она от сильного аромата ландышей – такого, что бывает только по весне под ласковым солнцем. Девушка чувствовала силы и умиротворение в душе. Она нужна дедушке Дамиану, она нужна королевству, а то, что Генрих ее не любит…
пусть, главное, она любит за двоих, и сумеет прожить и без Генриха. Теперь Эльза знала, что кто-то незримый охраняет ее, и этот … существо? дух? … не дал ей совершить непоправимое.
Эльза вышла к старому тракту, ее согласился подвезти мужичок-крестьянин, на телеге с сеном. Девушка пообещала ему мешочек с золотом , у мужичка было восемь детей.
Стефан знал все потайные ходы и выходы своего замка. Именно он послал Бригитту к Генриху, пусть мальчишка успокоится, а там будем думать, как искать выход из положения.
По стечению обстоятельств Стефан стал свидетелем сцены, которую Генрих устроил Эльзе. Он собирался вмешаться, помирить молодежь, но Стефан совершенно упустил из виду, каким сложным путем надо было выбираться из тайного кабинета, что над покоями сына…
Король не успел: ворвавшись в спальню Генриха, Стефан увидел, что девушка уже убежала. Он дал пощечину парню, велел убираться Бригитте.
– Собирайся, олух! Поедем просить руки Эльзы! – Стефан одним махом собирался убить двух зайцев: устроить счастье сына и обеспечить законность престолонаследия.
Дверь в покои Дамиана была приоткрыта, он стоял возле двери. Девушка бросилась к старому королю, тот ласково обнял внучку. Сейчас Эльза расскажет дедушке о том, что Генрих отверг ее… и что она будет учиться жить дальше, несмотря ни на что, жить со своей любовью в сердце, пусть и не нужной возлюбленному.
Успокоившись, Эльза обернулась… и увидела смущенных Стефана и Генриха.
Генрих подбежал к девушке, опустился перед ней на колени…
– Прости меня, милая моя Эльза, я вел себя, как полный дурак. Ты напугала меня – думал, что больше никогда тебя не увижу. Я люблю тебя и прошу твоей руки.
Эльза растерянно смотрела на молодого человека – столько противоречивых чувств теснились в ее груди: девушка была обижена, она думала, что Генрих отверг ее, лгал
