Когда деревня осталась далеко позади, на горизонте появилась чёрная точка. Она росла слишком быстро, чтобы они успели уйти от преследователей на уставшем коне, который нёс двоих уже не первый день.
Брегир остановил лошадь у одиноко стоящего раскидистого дуба, спешился и снял цесаревну.
— Сольгерд, позади нас — гвардейцы Рейслава, — сказал он как можно спокойней и мягче, но девушка всё равно испугалась. — Ты должна уехать так далеко, как только сможешь.
— А ты? Я не смогу без тебя! — Сольгерд вцепилась в его рукав.
Он накрыл её холодные дрожащие пальцы своими ладонями, поднёс к губам, словно хотел согреть. Поймал полный ужаса взгляд девушки.
— Я не смогу тебя защитить только если буду мёртв, помнишь? А умирать я пока не собираюсь. Когда они поймают тебя (а они поймают), не сопротивляйся им. Я встречу вас на обратном пути, всё будет хорошо. Просто сейчас мне нужно немного времени.
Сольгерд сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и кивнула. Брегир подсадил её в седло и хлопнул коня по крупу.
Всадники летели стремительно, и неразборчивая точка очень быстро превратилась в шестерых гвардейцев. Брегир ждал их, укрывшись за деревом. Когда они поравнялись с дубом, воин метнул нож. Один из всадников вылетел из седла, захлёбываясь кровью из пронзённого горла, и лошадь ещё какое-то время тащила его за собой за застрявшую в стремени ногу. Остальные затормозили, но двое сразу же продолжили преследование, а трое, обнажив мечи, направили коней на Брегира.
Он подпустил их достаточно близко, а потом резко ушёл в сторону, рубанув мечом по ногам ближайшей лошади. Она рухнула, как подкошенная, подмяв под себя всадника и переломав ему кости. Остальные двое пролетели мимо. Развернув коней, они двинулись на воина уже осторожнее. Брегир сорвал с шеи плащ и бросил его в лицо ближайшему всаднику, тот инстинктивно отмахнулся мечом, на мгновение открывшись для удара, и завалился назад со вспоротым брюхом.
Второй всадник привстал в стременах и обрушил на Брегира меч. Брегир поймал удар на свой клинок и увёл по касательной, уйдя в сторону. Удар за ударом их мечи встречались друг с другом, но ни один не мог достать противника. Гвардеец уверенно теснил воина и, подняв коня на дыбы, сбил Брегира с ног ударом копыт. Треснувшее ребро обожгла боль, но воин моментально откатился в сторону и точным ударом перерезал подпругу. Всадник слетел вместе с седлом; поцарапанная клинком лошадь метнулась прочь, поддав упавшему седоку задними копытами, а Брегир, вскочив на ноги, пригвоздил его мечом к земле.
Спустя несколько тяжёлых вдохов, отдававшихся тупой болью в рёбрах, мужчина вытащил меч из тела гвардейца, остриём рассёк горло другого, который всё ещё стонал, придавленный конём. Подобрав свой плащ, воин подошёл к замершей неподалёку лошади, скинул с её спины труп седока и сел в седло.
Он увидел двух всадников, когда те уже возвращались с покорно висевшей поперёк седла одного из них Сольгерд. Брегир отпустил поводья, давая коню отдохнуть, и медленно вытащил меч из ножен. Гвардейцы в ответ дружно потянулись к рукоятям своих мечей. Пустив коня в галоп, воин вклинился между всадниками, отбивая мечом удар первого клинка, а от второго защищаясь плащом, намотанным на левую руку. Попеременно отражая сыпавшиеся с двух сторон удары гвардейцев, Брегир выжидал удобного момента, когда кто-нибудь из противников допустит ошибку и даст ему возможность нанести смертельный удар. Но силы были не на его стороне. Клинок гвардейца, что вёз цесаревну, соскользнул с препятствующего ему меча и полоснул по груди Брегира, длинной линией рассёк тонкую ткань рубахи и плоть под ней. Сольгерд закричала и рванулась к Брегиру, едва не упав с лошади, и всадник отвлёкся, пытаясь её удержать, а через мгновение его голова полетела под копыта коня.
Оставшийся гвардеец усилил натиск, обрушив на раненого воина шквал ударов, и Брегиру пришлось сосредоточиться на защите, чтобы удержаться в седле.
Продолжая сдерживать удары противника мечом, Брегир выхватил левой рукой из-за пояса короткий кинжал и пришпорил коня. Тот ринулся вперед, грудь в грудь столкнувшись с конем противника. Мечи с лязгом и искрами скрестились между оказавшимися лицом к лицу мужчинами. Нож Брегира ударил под ребра врага, а мгновением позже по самую рукоять вошёл в сердце. Гвардеец выронил оружие и мешком бухнулся наземь. Брегир спешился и, переводя дух, вытер меч о спину одного из убитых, а потом освободил Сольгерд. Та дёрнулась навстречу, будто хотела обнять его, но длинный порез поперёк его груди остановил девушку.
— Ты ранен … — её голос дрожал, а в глазах плескалась беспомощность и страх, и мужчина понял: впервые она боится не за себя. Она едва сдерживала слёзы, чтобы не начать оплакивать его прямо сейчас. Собственное бессилие, невозможность помочь и осознание того, что она — главная виновница всего произошедшего, обрушивались на цесаревну волнами горького отчаяния.
— Всё нормально, Сольгерд, это царапина, — устало сказал Брегир, — но нам нужно спешить.
Пришлось взять одну из гвардейских лошадей — их коня преследователи бросили где-то дальше, когда поймали Сольгерд, и искать его не было времени.
— Нам придётся сделать крюк, — произнёс Брегир над ухом девушки, погоняя лошадь, — мне нужна помощь. — Его рубаха насквозь пропиталась кровью, но рана была пустяковой. Сейчас его беспокоило не это. Он убил шестерых. И если до темноты они не успеют добраться до постоялого двора, всё может закончится очень плохо.
***
— Кого там Хульдра принесла на ночь глядя? — раздался из-за тяжёлых ворот недовольный женский голос.
— Свои, Вирсавия, — подал голос Брегир.
— Свои так меня не называют.
— Открывай, Виски.
— Брегир? — в воротах сразу открылась маленькая дверь, и наружу выглянула белокурая хозяйка постоялого двора. — Да что это… — она перехватила едва держащегося на ногах мужчину, перекинула его руку себе через плечо, — ты ранен!
— Пустяки, — прохрипел Брегир, — сейчас важно не это.
Без сомнения, он испытывал дикую боль, но причиной боли была не рана. В глазах женщины промелькнуло понимание, сменившееся испугом.
— Брегир, — позвала она, свободной рукой повернув его опущенную голову к себе и заглядывая в затуманенные глаза, превратившиеся в один сплошной зрачок. — Скольких ты сегодня убил?
— Какая разница, — с трудом выдохнул он, — позаботься… о ней, — он попытался кивнуть на бледную, словно простыня, Сольгерд.
