есть на что, — она выпустила расчёсанные волосы цесаревны из рук, и те рассыпались по её плечам. Виски убрала гребень и обошла девушку, чтобы видеть её лицо. — Но, Сольгерд, не нужно слепо ему доверять, — серьёзно закончила хозяйка и, прихватив кувшин, вышла из комнаты.
***
Брегир очнулся в комнате без окна, отчего невозможно было определить время суток. На стене ровно горела пара масляных ламп, грудь была плотно перебинтована. Отворившаяся дверь впустила Виски.
— А, проснулся! Я принесла обед.
— Сколько времени? Где Сольгерд? — Брегир резко приподнялся на локте и поморщился от хлестнувшей поперёк груди боли.
— Всё хорошо, Брегир, — мягко успокоила Виски, — сейчас вечер, Сольгерд в своей комнате, её сторожит мой большой и надёжный друг. Очень большой и очень надёжный. Он и с тобой мне вчера помог.
— Я…
— На полчасика, — хозяйка успокаивающе улыбнулась, отвечая на вопрос раньше, чем тот был задан, — мои отвары помогли. Но повязку всё равно пришлось накладывать заново. Я тебя заштопала, постарайся не ввязываться в драки ближайшие дни.
— Ох, Виски! — с благодарным теплом произнёс Брегир.
— Цесаревна умоляла меня пустить её к тебе, но я была непреклонна, — усмехнулась женщина, поставив ему на колени поднос с едой. — Очень переживает. И ничего про тебя не знает, — в её тоне послышался лёгкий укор, и Брегир понимал, за что: он был опасен для Сольгерд, а она не подозревала об этом и полностью доверяла ему.
— Куда ты её денешь?
— Отвезу к принцу Таерину.
— Отсюда до него сутки пути, если ехать вдали от тракта. Если выедете с наступлением темноты, к рассвету доберётесь до Большого Бора, а к вечеру будете в замке Таерина. Хойбур проводит вас до леса.
***
Остаток пути не принёс новых приключений: достигнув Большого Бора, Брегир и Сольгерд оказались в землях принца Таерина, и ни Рейславовы гвардейцы, ни простые жители уже не были им страшны. Когда солнце начало клониться к горизонту, они миновали городские окраины и подъехали к ещё не запертым на ночь замковым воротам, за которыми по требованию стражника путникам пришлось спешиться, а Брегиру — оставить свой меч.
В самом замке, сразу за его дверями, была комната для визитёров, куда страж провожал всех нежданных гостей, а потом к ним являлся один из королевских секретарей — узнать причину визита и доложить о ней королю, который уже решал, стоят ли они его внимания. Но последние несколько месяцев старый король тяжело болел, и всеми делами занимался его сын — принц Таерин.
У Сольгерд от волнения дрожали руки и перехватывало дыхание. Она и сама не знала, чего же боится больше — что она не понравится принцу, или что он не понравится ей. За спиной, сложив руки на груди руки, стоял Брегир — точно так, как когда-то давно, когда он был её телохранителем. Она ощущала его спокойную готовность защищать её в любую секунду, и это придавало ей сил.
— Брегир, — цесаревна развернулась лицом к мужчине. Он стоял так близко, что она почувствовала тепло его тела, вдохнула такой знакомый запах леса, костра и железа от его одежды, и ей захотелось сбежать из этих холодных высоких стен. — Брегир, не оставляй меня здесь одну!
Его разорванная старым шрамом бровь удивлённо взметнулась вверх.
— Ты… я хочу, чтобы ты остался моим телохранителем. Даже потом, после… после свадьбы, — она с видимым трудом выдавила последнее слово, будто оно причиняло ей боль.
— Я не могу, цесаревна, — мягко возразил мужчина, и что-то в его тоне не позволило Сольгерд уговаривать его. На глаза навернулись обжигающие слёзы, но она неимоверным усилием не дала им пролиться. Она оставалась совсем одна в чужой, совершенно ей незнакомой стране, среди посторонних людей, у которых пока не было причин любить её. Или хотя бы желать ей добра. — Но я могу остаться до вашей свадьбы.
Сольгерд вскинула опущенную было голову, её захлестнуло волной облегчения и благодарности, словно ей даровали надежду на помилование перед самым эшафотом. Она бы всё-таки расплакалась, если бы в этот момент резко растворившаяся дверь не впустила в комнату красивого и стройного молодого мужчину. На его гладко выбритом лице читалось неприкрытое беспокойство, идеально причёсанные светлые волосы перехватывал тонкий золотой венец.
— Цесаревна Сольгерд? — взволнованно выдохнул он, окинув её взглядом тёмно-серых, словно холодная осенняя вода, глаз. Мимолётно показавшиеся брезгливые складочки вокруг его рта и крыльев носа выдали впечатление принца от цесаревниного наряда, и это не ускользнуло от взгляда Брегира.
Тем не менее, Таерин опустился на одно колено перед девушкой и легонько коснулся губами её руки.
— Вы так же прекрасны, как и на портрете, что мне показывали! Но, позвольте узнать, что за беда приключилась с вами в дороге? Неужели разбойники? Я немедленно распоряжусь, чтобы вам подготовили покои и всё, что требуется! — покровительственным жестом он положил её ладонь на сгиб своего локтя и повёл прочь из комнаты. Брегир последовал за ними, но не успел сделать и двух шагов.
— Останься здесь, любезный, — тоном, не терпящим никаких возражений, произнёс принц, едва удостоив воина поворотом головы, и Брегира обдало щедрой волной холодного высокомерия. — О тебе позаботятся.
— Это мой телохранитель, — робко вступилась Сольгерд, — он спас мне жизнь, благодаря ему я сейчас здесь. Позвольте ему следовать с нами, так мне будет спокойней.
— Дорогая цесаревна, — ласково, с отрепетированной обаятельной улыбкой произнёс Таерин, гладя девушку по тыльной стороне ладони, будто успокаивая, — не обижайте меня недоверием! Неужели вы думаете, что в стенах моего замка вам грозит какая-то опасность? Не будьте жестоки, отпустите доблестного воина перевести дух, выпить отменного вина, насладиться щедрым ужином и горячей ванной на лучшем постоялом дворе города! — не дожидаясь ответа Сольгерд, Таерин изящным движением пальцев подозвал одного из стражников у замковых дверей. — Проводите телохранителя цесаревны в «Стальной рог», и пусть хозяин не скупится на всё самое лучшее — и будет мной щедро вознаграждён!
Брегира устроили в самой удобной комнате постоялого двора и преподнесли щедрое угощение, но он почти не чувствовал вкуса еды, а потом очень долго не мог уснуть. Едва задремав, он подскочил от скрипа половицы под лёгким башмачком служанки, которая принесла его свежевыстиранную, тошнотворно надушенную одежду и отчищенные замшевые сапоги.
На следующий
