А мужчина стоял под струями чуть теплой воды, лившейся ему на голову, и вспоминал совсем другой секс, и совсем другую женщину. От этих воспоминаний ощущения заполняли его, заливали целиком, заставляли вновь испытывать отголоски того безумия. Шептали искушая:
«Что бы ты отдал, ради того, чтобы она сейчас была здесь? Чтобы взять ее тело так, как тебе хочется?»
Не выдержал, заорал и стукнул кулаком по стенке душевой кабины, потом еще и еще. Проклятый флешбэк!
***
После этого фрагмента неловкость испытывали все. Потому что такие переживания слишком интимные, слишком личные. Яркие. После такого трудно собраться и мыслить отвлеченно.
Еще одна из причин, по которым крайне редко применялась детальная реконструкция.
Секретарь сурово оглядел насупленные физиономии присутствующих, потом остановился взглядом на адвокате Климовой и произнес:
– На сегодня слушания окончены. Завтра в то же время, состав тот же. Место перехода будет уточнено дополнительно. Уведомление получите завтра в течение дня.
***
Все, кто на тот момент присутствовал в зале, немедленно оказались во внешнем холле. Огромные механические часы на стене по-прежнему показывали 00.00. Таковы уж особенности места, именуемого залом суда, там не движется время, нет отсчета. Сколько бы ни длились слушания, время останется неизменным, каким было на момент начала.
Часы ожили, секундная стрелка сдвинулась с характерным щелчком. Люди тоже пришли в движение. Все еще задумчивые и сумрачные, под впечатлением пережитого. Не так легко сбросить с себя сильные эмоции, пусть даже чужие, навязанные. Навязанные тем более. Потому что разум и душа сопротивляются этому насильственному вторжению.
Но работа есть работа.
Мариша стояла рядом с Джейми, их так и вынесло наружу бок о бок. Джейми встряхнулся, пытаясь избавиться от впечатлений, совсем как большой пес стряхивает воду. Латы звякнули.
Посмотрел на Маришу, девушка тоже выглядела задумчивой.
– Ну что, в бар, и по одной? – спросил Джейми.
– На немецкий счет, – ответила она, глянув на него насуплено.
– Пойдет, – ответил тот, снимая шлем.
Повертел затекшей шеей. Бой остался там, за дверью зала, а усталость начала сказываться сейчас.
– Я пошел переодеваться, жду тебя в холле через пять минут.
Мимо них прошел Сабчаковский, сердито взглянул на девушку-адвоката и выдал:
– Климова, вы сегодня заставили нас всех окунуться лицом в … – и смерил осуждающим взглядом.
Не оставалось сомнений, во что им всем пришлось нырнуть по милости взбалмошной девицы. Джейми закатил глаза, уж ему-то была хорошо знакома страсть маститого прокурора к обличительным речам. А Мариша приподняла свои темные очки и состроила улыбочку, проговорив ему вслед:
– Все было в пределах протокола.
– Климова, – молодой прокурор кивнул в сторону часов. – Не отвлекайся, а то опять опоздаешь.
– Ты! – хотела возмутиться Мариша, оборачиваясь к нему.
Но Джейми уже удалялся, сверкая доспехами и поражая грацией движений. Ну… насколько это в тяжелых доспехах да со здоровенными огненными крыльями возможно. Пижон, любит покрасоваться. Крылья-то уж теперь можно и спрятать. Мариша взглянула на свои белые одежды адвоката, шевельнула легким белоснежным крылышком и подумала, что ей, вообще-то, повезло. Случись у нее огненные крылья, как у Джейми, тоже бы теперь доспехи таскала.
Повезло, да. Защищать Мережкова ей повезло.
Почувствовала на себе взгляд. Игорь Наумович. Смотрел на нее издали, явно все слышал. Кивнул, прикрывая веки, мол, поход в бар с прокурором одобряю. Марише вдруг стало весело.
Наставник всегда был неизменно добр к ней, даже когда подкалывал и давал иезуитские задания, всегда заботился и тонко чувствовал ее душевное состояние. И сейчас в его глазах было много тепла и поддержки. Однако она заботилась о нем тоже. И ей следовало проконтролировать, куда это старый аллигатор намылился, а он явно намылился.
Мариша сделала вопросительный жест. В ответ Гершин показал глазами на Сабчаковского и изобразил пальцами идущего человечка. А, ну понятно. В служебную столовую. Марине вспомнился борщ и несытая физиономия Дмитрия Дмитриевича, стало смешно.
Но тут она спохватилась, надо и впрямь идти переодеваться, а то опоздает на доли секунды, потом разговоров не оберешься.
***
В холл они с Джейми вышли одновременно, но из здания суда этот невозможный тип снова вынес ее на своих крыльях. И, как всегда, цапнул ее в охапку, раньше, чем она успела среагировать.
Материализовались на полутемной улице у того самого фонаря. Мариша сердито отстранилась.
– Вот и зачем ты так делаешь?
– Чтобы послушать, как ты фырчишь, будто рассерженный ежик, – ответил Джейми, миролюбиво поднимая руки ладонями вверх. – Ладно, не дуйся, больше не буду. Пошли?
– Пошли, – буркнула девушка, и они снова исчезли, скрывшись с тусклом свете фонаря, только теперь поодиночке.
***
Мужчина на койке реанимационной палаты тоже получил временную передышку. Боль душевная и физическая наконец вырубили переключатель его сознания. И вязкий, темный покой, не прерываемый образами или сновидениями, затянул его в свои объятия.
Состояние почти равное небытию. Фактически, сейчас от настоящего небытия его удерживало только решение, которое примет суд.
И еще последнее желание.
Глава 7
Из пространственного коридора Мариша с Джейми вынырнули у очередного тускло подсвечивавшего пустынную улицу фонаря, прямо напротив дверей бара. Точнее, никаких дверей бара там не было, был заколоченный досками вход в заброшенный подъезд нежилого дома в старой застройке. Крыльцо с пандусом, обшарпанные перила, большая табличка «Ремонт».
На крыльце сидел кот. Обычный рыжий. Фейсконтроль на входе. Внутрь никто не попадет, пока не предъявит внутреннюю сущность, потому что люди там собирались сплошь непростые, все со сверхъестественными способностями. Можно сказать – закрытый ведомственный клуб.
Глянул на них рентгеновским глазом и мотнул усатой мордой, мол, проходите.
Бар, в котором время от времени собирались судейские, был открыт до трех. И если снаружи все выглядело неказисто, то внутри глазу представлялась совсем иная картина. Просторный чистый зал, негромкая музыка. Приятный, неяркий свет.
Сегодня интерьер был выдержан в стиле французского кафе конца позапрошлого века. Кругом хрусталь и зеркала. Нет, все это было очень красиво и хорошо, но слишком уж часто менялся интерьер в этом заведении, оставалось только вертеть головой, привыкая к новому убранству.
Джейми выразительно вздохнул.
– Жесть. – оценила здешнюю красоту Мариша, попутно двигаясь к стойке.
Взяли себе выпить, Джейми пива, Мариша мохито, и устроились за столиком у стены. Народу было немного. Несколько демонов от бизнеса, время от времени в разговоре мелькали их полупрозрачные текучие серо-стальные крылья. Компания богемных от искусства сидела за сдвоенными столиками в другом конце зала. Те радовали глаз многоцветьем крыльев от бледно-голубого до ярко-зеленого и фиолетового.
А из судейских сегодня только они.
Хотя нет. Присутствовал еще один редкий гость – дознаватель. Дознаватели вообще были отдельной кастой в судопроизводстве. Нечто вроде службы надзора над надзором. И что интересно, между мирами перемещались беспрепятственно, а крыльев у них от природы не было.
Дознаватели работали индивидуально, сами проводили расследование, в отдельных случаях сами же приводили в исполнение приговор. О них ходили разные слухи, но каковы истинные возможности дознавателей, никто толком не знал. И тут Мариша могла бы гордиться собой, Игорь Наумович даже один семестр натаскивал ее на дознавателя. Всех тонкостей работы она, конечно, не знала, да и ни к чему, как он ей сказал. Но…
