накануне — во тьме коридора, с нежным взором, с тяжёлым мучительным вздохом.
— И у меня есть подарок для тебя, Ишмерай, — проникновенно произнёс Марк.
И имя её в его устах приобрело иной отзвук, мягкий, скрывавший в себе множество тайн, несколько властный и бесконечно нежный. Он никогда не говорил с ней в подобном тоне. Девушке вдруг стало трудно дышать, и она покраснела ещё ярче.
Марк, внимательно оглядывая лицо Ишмерай, улыбался только ей. Он застегнул на её руке красивый золотой браслет с изумрудами.
Ишмерай испуганно захлопала ресницами и выдохнула лишь через несколько мгновений:
— Ваше Высочество!.. Браслет… великолепен!.. Благодарю вас…
— Да какое я тебе Высочество?.. — сквозь стиснутые зубы, очень тихо, чтобы никто, кроме Ишмерай, его не услышал, проговорил Марк, возведя глаза к небу, явно наслаждаясь её замешательством и смущением. — Шестнадцать лет не обращалась ко мне по титулу, теперь же вздумала!.. Как ты покраснела!..
— И вовсе я не покраснела! — упрямо выпалила Ишмерай, приходя в себя. — Я просто не ожидала такого…
— Ты подаришь мне танец сегодня?
Серьёзность принца несколько позабавила девушку, несмотря на её смущение. Она тепло улыбнулась и прошептала:
— Тебе стоит лишь попросить, и я буду твоей партнёршей и сегодня, и весь завтрашний вечер.
Брови Марка изумлённо поднялись, и принц просиял, а когда вся компания возвращалась в дом, он помедлил, и Ишмерай взяла его под руку.
Небольшой праздничный обед проходил довольно шумно и весело. Ишмерай, редко пользующаяся вниманием в присутствии Атанаис, нынче сидела во главе длинного стола и радостно смущалась от переполнявшего её чувства благодарности. Она была обеспокоена странным поведением Марка, который сидел по правую руку от неё и говорил лишь с рядом сидевшей Атанаис и Акилом. Но порою он задерживал на Ишмерай задумчивый пристальный взгляд, заставлявший девушку краснеть и мысленно молить Небо о том, чтобы он подарил ей хоть слово.
Акил блистал по своему обыкновению. Унаследовавший от отца привлекательность, от матери — беззаботный весёлый нрав, на праздничном застолье, в многолюдной гостиной, в любой компании он и минуты не мог прожить без всеобщего внимания. Он веселил свою кузину Атанаис, мысленно восхищался её грацией и женственностью, шутил с младшим сыном короля, думая о том, что за этот стол было бы неплохо усадить и старшего королевского сына, кронпринца Дарона, куда более весёлого и открытого, не интересовался двумя-тремя соседскими барышнями, чем их обидел, и молодыми людьми, прибывшими по приглашению.
Старшие сидели в другом конце стола и переговаривались между собою. Герцог Алистер, Лорен, Гайре Иэрос и ещё несколько важных политических деятелей Атии негромко обсуждали дела Атии, Карнеоласа и Нодрима. Акме принимала в разговоре непосредственное участие.
На день рождения Ишмерай приглашалась и её крестная Августа, но на днях она удачно разрешилась от третьего бремени и вместе с супругом переживала счастливые хлопоты в Кибельмиде недалеко от дома старенького дедушки Бейнардия Фронкса, который до сих пор трудился в своей больнице, а Августа навещала его почти каждый день и внимательно следила за его здоровьем.
Ее Сиятельство Реция Кицвилан и дочь Сагрия, которые тоже должны были присутствовать на вечере, прислали записку, сообщающую о том, что дороги Карнеоласа замело, поэтому они прибудут несколько позже, глубокой ночью.
Красавица герцогиня этим вечером рассказывала о гостях, которые должны были посетить завтрашний рождественский ужин и сетовала на то, что государя Карнеоласа застигла в пути эта страшная метель. Герцог внимательно выслушивал своего ближайшего помощника Гайре Иэроса, который склонился к нему и что-то тихо говорил. На лбу герцога залегли глубокие мрачные морщины. Где-то в Атии или Карнеоласе было неспокойно.
Ишмерай любила декабрь. Он нёс за собой предвосхищение и ожидание восхитительного таинства. Он окутывал земли волшебством, он разливал по ним веселье, он серебрил их счастьем. А главное — собирал семьи вместе у одного рождественского очага. К Рождеству Ишмерай всегда приезжала домой и наслаждалась гостеприимством родной Атии почти три недели. Затем, счастливая и отдохнувшая, возвращалась в Сильван, к учёбе и друзьям. К свободе от вечных упрёков матушки, её замечаний по поводу непокорного поведения и излишней живости и весёлости. Но теперь Ишмерай окутывало чувство страха, тревожного предчувствия — будто семья её в последний раз собирается в полном составе.
Ишмерай вздохнула, но сразу же покраснела и встрепенулась, едва заметила, как Марк пристально глядит на неё. Принц не сказал ей ни слова. Он поднялся, подошёл к герцогине и что-то тихо у неё спросил. Брови Акме удивлённо поползли вверх, она заулыбалась, кивнула, подозвала слугу и дала какие-то распоряжения.
Спустя несколько минут в зал вереницей вошли музыканты с музыкальными инструментами в руках. За столом притихли. Музыканты поклонились хозяевам, гостям, уселись, и зал наполнила красивая подвижная музыка.
Мурашки рассыпались по телу Ишмерай, когда она увидела принца, неожиданно оказавшегося за её спиной.
— Сударыня, — тихо проговорил он с лукавой улыбкой, поклонившись девушке и протянув к ней руку. — Потанцуйте со мной.
Ишмерай вспыхнула так, что Акил счёл её реакцию отменным поводом для шуток. Она затрепетала, сама не зная, отчего. Осознав, что на неё смотрят все гости, девушка послушно положила руку на его ладонь и поднялась.
Марк увёл Ишмерай подальше от стола, чтобы их было лучше видно и хуже слышно. У девушки закружилась голова от его улыбки.
«Он красив…» — мелькнула в её голове неожиданная мысль.
Марк повернулся к ней, несколько властно прижал к себе, и Ишмерай стало тепло. Сын короля и дочь герцога, лёгкие, грациозные, гибкие закружились в неторопливом нежном танце, не в силах отвести друг от друга взгляда, она — изумлённого и трепетного, он — нежного и завораживающего.
— Поглядите, как он вцепился в неё, — тихо усмехнулся Лорен, склонившись к своей сестре и герцогу. — Я-то думал, Марк — размазня и рохля. Оказывается, он весь в отца. Герцоги, не беспокоит ли вас это?
— Я бы забеспокоился больше, если бы сейчас место Марка занимал Его Высочество Дарон, который не просто пошёл в отца, но без труда перешагнул его и пошёл дальше, — усмехнулся герцог.
— Марк — чудесный молодой человек, — тихо заметила Акме, задумчиво наблюдая за своей дочерью, которая светилась от удовольствия и волнения. — Мы знаем его много
