— Я зашла увериться, что вы в порядке, — через силу улыбнулась Кьяра.
— Врешь, — хмыкнул Тан. — Даника передала тебе мою просьбу. Она видела меня почти умирающим, — широко улыбнулся он, сверкнув своими ровными белыми зубами. — Ты так обеспокоилась, душа моя...
— Вижу, вы уже на ногах.
— Вопреки твоей воле, — не прекращая улыбаться, сказал Тан, садясь рядом с Кьярой в такое же кресло. Она с удивлением заметила в крупных руках книгу — этот предмет Тану абсолютно не шел.
— Как я должна это понимать?
— Так, что твой будущий супруг — не идиот! — пророкотал Тан, с усилием откидываясь на спинку и прикрывая глаза, а ленты заговоров на нем загорелись белизной, отзываясь на натяжение. Он протяжно выдохнул и впился в ее лицо своими холодными голубыми глазами. — Ты заколдовала меня, чтобы я упал на мечи, да?
— Нет, — не соврала Кьяра.
— Я плохо помню вчерашний вечер, — оскалился Тан. — Но помню твое лицо, твои красные губки и раздающийся из них шепот. А потом — пустоту. И великого лекаря, складывающего мои кишки обратно в живот.
— И что он сказал? — как бы невзначай поинтересовалась Кьяра. Она уже вполне пришла в себя и теперь только делала вид, что все еще слаба, рассчитывая вскочить, если жених придвинется еще.
— А то ты не знаешь?
— Я ему просто верю не так, как вы все, — небрежно бросила Кьяра, соображая, как вывернуться. — И мне интересно, сказал ли он про то, что вы были пьяны, как моряк на суше, и что упали в моих покоях на стойку с оружием.
— Да, — как бы нехотя согласился Тан. — Леди не стоит иметь таких предметов в своих покоях. Тебе они точно не нужны.
— И что это я принесла вас к нему в комнаты, — не обращая внимания на его слова, продолжила Кьяра. — Без меня вы были бы мертвы, маркиз Стелер.
Это было правдой — и только сейчас Кьяра поняла, что и правда спасла своего жениха, хотя могла... Но она никогда не простила бы себя за подобную гнусность. Тан был мерзок, но не заслуживал хладнокровного убийства женщиной, которая не хочет выходить за него замуж.
— Вертишь хвостом, — хмыкнул Тан. — Но так даже интереснее. Сегодня ты останешься здесь, душа моя. Может, я и ранен, но смогу тебя согреть этой холодной ночью.
— Нет, сегодня меня должен осмотреть великий лекарь, — соображала на ходу Кьяра. — Больное сердце, помните? Если я умру до нашей свадьбы от вашего тепла...
— Он вернется из Страцы только завтра, — наклонился к ней Тан. — Зачем тебе уходить? Прислуга тебя не поймет. По нашим обычаям обрученные ночуют вместе.
— Тан, прошу вас, не торопите события, — отбросила его большую тяжелую ладонь Кьяра. — Я рада, что вы в порядке. Я пойду.
Ей даже удалось вскочить, когда он снова поймал тонкое запястье.
— Нет, — сжал ее руку Тан, и опять Кьяра ощутила болезненное, дурманящее прикосновение спинели, теперь к венам на внутренней стороне предплечья. — Ты остаешься, душа моя.
— Арван... — заплетающимся языком пролепетала Кьяра. Уже теряя сознание и падая обратно в кресло, она сбросила с подлокотника книжку — и та удачно стукнулась о не закрытый ковром кусочек пола.
«Лишь бы только Арван услышал...»
7. Дэмин
Ив Стелер считал, что чем точнее восстановит атмосферу родных Дэмину Пурпурных земель, тем более великий лекарь будет доволен. Каждый год он пытался удивить Дэмина, приобретая все больше безделушек, которые должны были напомнить великому лекарю о доме. Так мог рассуждать только абсолютно не привыкший к порталам человек, простак до мозга костей. Куда легче было бы поужинать в одном из закрытых постоялых дворов Панчлина, чем превратить каменные стены с деревянными настилами в подобие чайного дома, попытавшись бумажными пионами создать легкую атмосферу здесь, в столице холодных Синих земель.
Но лист лашихи и сушеные хризантемы, и даже сам чай были, несомненно, привезены услужливым синим герцогом с родины Дэмина, так что лекарь великодушно поддерживал игру титулованного простака. Ив потирал свои пухлые руки, взахлеб рассказывая о том, каким был урожай в этом году, и каких замечательных детей родила баронесса Аристик после того, как великий лекарь не дал ее близнецам умереть в утробе матери, и как рано в этом году пришла зима, словно Дэмин был слушателем, которого он ждал целый год.
Лекарь внимал егу вполуха. Мысли его были далеко, потревоженные недавней встречей с дочерью Теренера. Он думал о том, как прошли похороны сыновей Сфатиона — тихо, без гостей и общего траура — так хоронили предателей. Кому, как не великому лекарю, было знать: ни как две капли похожий на отца Сфатион-младший, ни рассудительный Талион, ни тем более безобидный и даже слишком пугливый для сына красного герцога Аион предателями Империи Рад не являлись. То, что представили всем как их глупый бездумный план, было лишь хорошо расставленной ловушкой, захлопнувшейся благодаря череде выверенных действий великого лекаря, сумевшего и у самого Сфатиона создать иллюзию непокорности и своенравности некогда лояльных сыновей. И когда они оказались в центре бойни, все прошло как по маслу — даже красноземельцы кляли их необдуманную агрессию, не сомневаясь.
И Сфатион, всегда мечтавший видеть в сыновьях амбициозных завоевателей, тоже обманулся.
Сработано было чисто. Сокрушающиеся наставники и наставницы, пускавшие слухи слуги, будто бы возмущенные поведением молодых мужчин подданные других герцогств, пьяные драки и случайно брошенные Талионом слова, о которых он забыл наутро... Теперь сыновей красного герцога считали позором степей.
Но что еще важнее, Синие и Желтые земли, подданные которых также пострадали во время недавней резни, отказались посылать в обширные и безлюдные Красные степи свои войска, необходимые для охраны длинной прибрежной линии. И Пар-оол, соседнее островное государство, начал совершать вылазки на территорию Красных, забирая и людей, и ценности. Говорили, что даже в Нор-Хуре стало небезопасно. Сфатиону была верна его армия, но она редела в стычках с хорошо организованными пар-оольскими пиратами, и герцог стремительно терял власть и уважение.
Нарастающий хаос разделил красноземельцев, подарив локальную власть самым сильным и наглым из них. Испуганные безымянные пешком пересекали границы с Пурпурными и Коричневыми землями, соглашаясь на любую работу за возможность быть в безопасности и от иноземных захватчиков, и от вышедших из-под контроля обессиленного горем Теренера местных кочевых банд.
В степях не осталось больше знатных семей, которые могли бы занять место Теренеров. Император иногда хотел послать туда кого-то в помощь не справлявшемуся Сфатиону, но каждый раз Дэмин мягко убеждал его в необходимости подождать еще немного.
И тут девчонка. Последний шанс Теренера на заступничество не только Тана Стелера, но даже в каком-то смысле черного герцога — пошли они в степи свои войска, это изменило бы все. Отчаянная, смешная девчонка, сейчас маявшаяся в Стратаците и ожидающая решения великого лекаря.
Из нее стоило сделать символ падения. Беглянки, отступницы, возможно — простецкой подстилки с выводком незаконнорожденных детей. Разрушить романтичный образ доброй принцессы в изгнании, которым утешались красноземельцы. Растоптать, как и остальных.
Или просто убить руками ревнивого жениха.
Да, стоило.
«Я хотела разыграть из себя убитую горем юную деву в беде... Ведь не получилось бы, да?»
Дэмин повертел в пальцах аккуратную круглую чашку из гладкой керамики, любуясь чаинками на дне.
— Вам стало скучно, — сокрушенно покачал головой Ив Стелер. — Я совсем вас утомил своими заботами.
— Что вы, — холодно отозвался Дэмин. — Я думал о постигшем Сфатиона Теренера страшном несчастье.
Глаза Ива забегали. Похоже, этот человек, уже присвоивший себе половину ресурсов степей, решил, что Дэмин на что-то намекает, и это было жалко. Ив Стелер так доверял лекарю и был так невоздержан в его присутствии на язык, что даже пузырчатка не требовалась. И этот раз, конечно, не стал исключением.
