он мрачно, — может, стоит попытаться жить дальше?
— А я что делаю? — я остановился как вкопанный и посмотрел на брата. Только не ты, блять, пожалуйста.
— Ты прячешься за насилием и грубостью. Я вижу, что тебе плохо. И я, блять, не могу на это нормально смотреть.
— Ты ничего не сможешь сделать, чтобы мне стало лучше. Но ты можешь заткнуться и больше никогда не поднимать эту тему.
Кристофер поднял вверх две ладони и покачал головой, начиная двигаться по улице.
— Когда ты окончательно потеряешь разум, и дашь твари оторвать свою тупую башку, не думай, что я буду сильно оплакивать тебя.
— Не ври, — я зашагал следом, — ты будешь убит горем.
— Нет, — покачал он головой, сунув руки в карманы брюк.
— Да, — не согласился я, подстраиваясь под его шаг.
— Утешай себя, — брат покосился на меня, слегка выгнув бровь.
— Ты же прикроешь меня? — ухмыльнулся я.
— И не надейся.
— Не будь занудой, — я выступил вперед и хлопнул его по плечу.
Кристофер тяжело вздохнул, но на его губах заиграла легкая улыбка, и от моего сердца немного отлегло.
— Идем в зал? — спросил он.
— Не-а, — покачал я головой, — хочу поработать над рукавом.
— Нашел что-то интересное?
— Скорее, что-то на память, — я сплюнул под ноги и провел рукой по своим волосам.
— Помощь нужна?
— Справлюсь, — я покачал головой, открывая входную дверь. Тишина свидетельствовала о том, что в доме никого нет. Я прошел в старую мастерскую и вытащил свой набор игл и красок. Раскрыв чемодан, я продезинфицировал иглу, запустил машинку и закатал рукав футболки, оголяя кожу на внутренней стороне своей левой руки. Мне хотелось разукрасить свою кожу чем-то, что навсегда оставило бы память о Китти и нашем ребенке, которому так и не суждено было появиться на этот свет. Я вытер кожу салфеткой и стал монотонно наносить чернила. Постепенно начала вырисовываться линия пульса, которая резко оборвалась черной прямой. Я так же выбил маленькие крылышки и оформил их надписью «Мой Ангел». У меня никогда не было возможности его увидеть, но я хотел, чтобы память о нем навсегда жила в моей голове, в моем сердце, на моем теле.
Откинув салфетку в сторону, я залепил рисунок и стал очищать иглы, убирая их в кейс.
Гектор зашел в комнату в том момент, когда я уже упаковал половину своего барахла.
— Развлекаешься? — спросил он, подходя ближе.
— Как всегда, — пожал я плечами, глядя на отца. Его волосы были взъерошены, а темная щетина покрывала щеки.
— Если ты еще не успел все убрать, может, поможешь своему старику?
Я фыркнул носом и начал выкладывать обратно свои инструменты.
— Это ты то старик?
— Что сказать, я хорошо сохранился, — он широко улыбнулся и сел напротив, закатывая длинный рукав футболки. Его руки уже были покрыты татуировками, которые я наносил ранее.
— Что ты хочешь? — спросил я, протирая иглу.
— Что-то такое, — он протянул мне листок бумаги. Я взял его в руки и всмотрелся в узоры с кривыми линиями.
— Неплохо, — кивнул я головой, — где будем бить?
— Он плеча, — Гектор показал область левого плеча, — и до верха шеи.
— Будет чертовски больно, — предупредил я, потому что моя шея уже была разукрашена.
— Переживу, — хмыкнул он.
Я быстро перенес рисунок на кожу и приступил к заполнению чернилами. Мне нравилось, как замысловатые узоры выходили из-под моей руки. Я работал сосредоточенно, заштриховывая каждый пробел в рисунке.
— Не хочу быть навязчивым, — я слегка прищурил глаза, разглядывая свою работу, — но почему мне кажется, что под узором оказалась спрятана буква Д?
— Ты прав, — дернул головой Гектор, — ты не хочешь быть навязчивым.
Я только криво усмехнулся и вытер его кожу, после чего залепил большой повязкой.
— Ты знаешь, — напомнил я ему, — корочки не сдирать.
— Понял, — буркнул он, поднимаясь на ноги. Мы вышли в гостиную, где на диване развалился Джек, методично поедая что-то из большой упаковки.
— Что делали? — спросил он с набитым ртом.
— Наш отец добавил узор к своему телу, — я кивнул головой на шею Гектора, на которой виднелась свежая повязка. Джеку не стоит знать о моем украшении.
— Я тоже хочу, — опустив ноги на пол, Джек сел на диване и с надеждой посмотрел на меня.
— Сначала дорасти, — я упал рядом на диван и вытянул свои ноги в тяжелых ботинках.
— Так не честно, — Джек со вздохом откинулся на спинку дивана, — вы с Кристофером уже несколько лет назад набили себе первую, и ничего.
— О, и помню, как ты нас отговаривал, убеждая, что отец отрубит нам руки, если мы это сделаем, и скормит тварям за стеной.
Я весело посмотрел на отца, который усмехался, наливая себе чашку кофе.
— Джек прибежал ко мне сразу же, как только узнал о том, что ты собираешься сделать, — Гектор сделал глоток кофе и уперся в столешницу, — так что я знал.
— Эй, — Джек возмущенно развел руками, — я думал, это наш секрет.
Я засмеялся, наверное, впервые за долгое время.
— Когда я пришел домой, вы с Кристофером уже сидели за столом, а ваши руки были наполовину забиты.
— Я помню, — вытирая глаза, ответил я, — ты тогда приподнял бровь и посмотрел на нас своим фирменным взглядом.
— Фирменным взглядом? — Гектор фыркнул и подавился своим напитком.
— Ну знаешь, таким, — я попытался свести брови вместе и мрачно посмотреть, — типа смотрите, что за хуйню вы натворили.
— Ага, — весело хрюкнул Джек, поджав под себя ноги, — именно таким.
— Мне пришлось убеждать Кристофера поддержать меня, потому что я действительно верил, что ты можешь отрезать мне руку и скормить ее тварям. А так, тебе пришлось бы сражаться с нами двумя.
— Я что-то такого и ожидал, — Гектор широко улыбнулся и покачал головой, — но потом подумал: «Какого черта?». У моего сына явно талант.
— И я в этот же день заполнил твой первый рукав.
— За
