Трэз зашептал все быстрее и быстрее. И быстрее.
— Я буду любить тебя вечно любитьтебявечновечновечно…
Мгновенье спустя, он замолчал.
Не понял, когда точно.
Но ее уже не было.
Откинувшись на спинку стула, он смотрел в ее все еще открытые глаза. Такие же красивые, как всегда… вот только жизни в них уже не было.
Та волшебная искра, которая когда-то горела в них, погасла навсегда.
И ее душа, оставшаяся без жизнеспособного приюта, покинула ее.
Тишина и покой смерти были словно пустота, вакуум, черная дыра, засосавшая всех и все вокруг, и так сильно, что жизни других людей словно замерли, на мгновение парализованные огромной, заразительной мощью.
Трэз уткнулся лбом в смотровой стол и опустил обе руки, что поддерживали его — ее и его брата. Затем он обнял свою любовь, и взревел от столь сильного горя, что стекла взорвались по всей комнате, стеклянные двери шкафов повыпадали из рам, даже экраны компьютеров и медицинские люстры раскололись на сотни мелких осколков.
Он готовил себя к этому страшный моменту с тех самых пор, как нашел Селену у кладбища в Святилище, подсознательно пытаясь взять себя в руки, словно пробуя горе, как можно было бы проверить, горячая ли печная горелка, или насколько токсичен запах.
Реальность была хуже, чем он представлял себе в самых пессимистичных сценариях.
В действительности, он был просто еще одним осколком стекла в комнате.
Абсолютно разбит и не подлежал восстановлению.
Ну, теперь он знал, каково это — видеть собственными глазами, как дорогого тебе человека сбивает автомобиль на полной скорости… вот о чем думал айЭм, глядя на брата.
Эмоции Трэза заморозили клинику, воздух стал таким холодным, что дыхание паром выходило изо рта, и одежда ничуть не согревала. Подняв глаза, айЭм увидел, что все три врача также были в тяжелом состоянии. Мэнни потирал глаза пальцами, Элена достала платок из кармана своей униформы. Джейн терла лицо ладонями.
айЭм сел на колени и размял спину брата руками. Он не знал, раздражало ли это прикосновение или помогало — скорее, ни то, ни другое — его просто не заметили.
В конце концов, Трэз судорожно вздохнул и откинулся назад.
На расстоянии вытянутой руки стоял стол со стопкой бело-синих салфеток. айЭм взял одну и протянул ее брату.
Но Трэз даже не обратил на нее внимания.
Мужчина потер лицо ладонями и сделал несколько глубоких вдохов. Затем откинулся на спинку стула и уставился перед собой.
— Я хочу заняться приготовлениями, — произнес он хрипло.
— Займешься, — ответил айЭм, и когда медперсонал недоуменно приподнял брови, ответил: — У меня есть все, что нужно. Я положил это в раздевалке пару дней назад.
Он сделал это прежде, чем отправиться на Территорию, на случай, если вдруг не вернется обратно.
Хотя, это было довольно глупо. Если бы его взяли в плен, он бы все равно не смог сказать кому-то, где все это лежит.
— Ничего, что он воспользуется этой комнатой? — спросил айЭм, хотя это была, в общем-то, совсем не просьба.
— Не вопрос, — ответила Джейн. — Он может быть уверен, что его никто не побеспокоит.
— Спасибо. — айЭм тронул его колено. — Я сейчас вернусь, хорошо? Принесу все необходимое.
— Спасибо, приятель, — ответил Трэз мертвым голосом.
айЭм поднялся на ноги, и, услышав хруст собственных суставов, подумал, что провел довольно долгое время, сидя на кафельном полу.
Он не осмелился посмотреть на Селену. Это было чертовски тяжело.
Подойдя к Мэнни, он по-мужски обнял парня, а затем мягко приобнял Джейн и Элену.
— Спасибо за вашу заботу.
Мэнни покачал головой.
— Если бы только от нее была польза.
— Иногда, — айЭм пожал плечами — Ничего нельзя сделать.
Он направился к двери, толкнул ее… и нахмурился, когда на руках остались щепки. Господи, сталь изогнулась, каркас вышел из границ.
А за ней, как там в народе говорят, у всех глаза на мокром месте.
— Что мы можем сделать? — спросил Король, шагнув вперед и протягивая руку.
Подойдя к Рофу, айЭм пожал ее, а затем в шоке осознал, что его дернули и с силой прижали к огромной грудной клетке. На мгновение он позволил себе прогнутся под мощью объятий короля, пока не почувствовал, что ноги отрываются от пола.
Но здесь ему пришлось взять себя в руки. У него еще были важные дела.
Отступив назад, он увидел группу Избранных и вдруг почувствовал какое-то необъяснимое с ними родство.
— Трэз поговорит с вами позднее, — сказал он, — но Селена хотела, чтобы вы знали, что она очень сильно любила вас всех. Это было тяжело, в конце… она не могла говорить. Но мы чувствовали ее любовь к вам всем. — Он замолчал, встретившись с янтарным взглядом Фьюри. — И тебе тоже.
— Она была очень достойной женщиной, — сказал Праймэйл на Древнем языке. — Бесценный дар для наших традиций и обязанностей, а также человек, значимый своими личностными качествами. Сегодня ночью и на века в Забвении она заняла достойное место.
айЭм кивнул, потому что никак не решался осознать, что жизнь женщины прервалась. Вот так живет человек, а потом… ррраз… и она ушла, словно ее никогда не было, и остались после нее лишь прозрачные, размытые воспоминания, как свидетельство того, что она на самом деле существовала.
— Мне надо кое-что ему принести. Из раздевалки. — Господи, слова давались ему с таким трудом. — Это для наших приготовлений к…
Он позволил фразе повиснуть в воздухе.
Проходя мимо Тора, он остановился. Мужчина был белым, как полотно, и покачивался на ногах, его темно-синие глаза были полны страдания.
— Мне так жаль, — услышал айЭм свой шепот.
— Боже, зачем ты говоришь мне это? — выдохнул Брат.
— Я не знаю. Совершенно не имею понятия.
Он крепко обнял мужчину, чувствуя с ним глубокую связь. Затем отстранился, сжал плечо Осени с мыслью… Господи, ближайшие ночи будут долгими для этой пары, ведь Тор снова впадет в ПТСР.
Брат точно знал, что испытывал Трэз в этот момент.
Рейдж стоял дальше всех, и, как ни странно, казалось, был, в худшей форме. По крайней мере, его Мэри была рядом с ним.
— Все будет в порядке, — солгал айЭм.
По правде говоря, он понятия не имел, что произойдет дальше.
— Ты должен позволить мне хоть что-то сделать, — сказал Голливуд сквозь стиснутые зубы. — Я должен… я должен хоть чем-то помочь.
— Ты здесь. Этого достаточно.
айЭм обнял парня, а затем продолжил свой путь в раздевалку. Толкнув дверь, он замер, какое-то время просто дышал. Затем подошел к шкафчикам с правой стороны.
Здесь лежали четыре сумки «Найк» в четырех отделениях, и он взял их, одну за другой. Держа по две в каждой руке, он поднял тяжелый вес и протиснулся с ними обратно.
По традиции Теней, останки обрабатывались священными минералами и очищенной водой много раз, пока над ними произносился перечень молитв. Потом тело обертывали ароматными тканями, а затем покрывали растаявшим воском.
Он почти прошел мимо Рейджа, когда остановился и нахмурился.
Посмотрев на Брата, он спросил:
— Сколько сейчас времени?
Рейдж взглянул на экран телефона.
— Пять утра.
— Вообще, есть кое-что, что ты можешь для нас сделать, — тихо произнес айЭм. — С наступлением ночи.
Как только солнце скрылось за горизонтом, Рейдж первым вышел из особняка. Минуя французские двери библиотеки, он пересек пустую террасу, свободную от кованой мебели, которую на зиму убрали на склад. Бассейн также был осушен и накрыт, зонты спрятали, даже клумбы и фруктовые деревья накрыли от предстоящего снега.
Эти приготовления к зиме казались своевременными. Словно территория особняка надела траур вместе с ними.
В его боевой руке висела бензопила «Хускварна 460 Рэнчер», готовая к работе.
Дневные часы были пыткой, странный промежуток времени после смерти вкупе с необходимостью оставаться в доме превратили особняк в обитель зомби.
Хорошие новости: он, наконец, вырвался на свободу, и сейчас займется резкой.
Пройдя к деревьям на дальнем конце лужайки, он вошел вглубь и дальше, до самой заградительной стены, опоясывавшей территорию. Примерно в двадцати ярдах располагалась укрепленная дверь, и, добравшись до панели, он вбил пароль на консоли и дождался металлического лязга, который сопровождал разблокировку внутреннего засова.
Толкнув тяжелую панель, он оставил ее открытой для своих братьев, а также Бэт, Хекс, Пэйн и других женщин.
По другую сторону росли преимущественно сосны, и он оценил размеры стволов, освещаемых лунным светом. Он будет избегать старожилов и нацелится на молодняк.
Рейдж завел пилу, чувствуя смесь газа и нефти, и, увеличив обороты, подошел к хвойному дереву с фут диаметром. Лезвие прошло сквозь кору в древесину, как кинжал — в плоть, делая быстрый и чистый, практически хирургический разрез. И когда пушистая сосна с треском рухнула, он перешел к следующей, выжал обороты и распилил, одновременно осматривая местность, чтобы дерево никого не прибило.
