стадо! Милорд Ратур, хоть бы вы этих недорослей приструнили! Всю охоту нам испортят.
– Не ворчи, Талвар! Уже не с пустыми руками в замок вернёмся, – утешил его Ратур. – А, пожалуй, мы стадо перехватить успеем… Далеко ли свинки ушли?
– Куда им тут идти? Ясное дело, в Болотный лог, – старый рыцарь мотнул седой курчавой головой. – А верно, милорд! Нагнать можно. Через Еловый холм перемахнуть, а там уже загонять их. Они по ложбине уходить будут. Только знай – встречай!
– Верно. Кайл, Шеали, Нааран, Дари – со мной! Мы по старой дороге двинемся. На выходе из Болотного лога затаимся. Ветра нет, тихо. Они не учуют. А ты, Талвар, веди парней на Еловый холм! Да не шумите раньше времени – спугнёте!
– Мило-о-орд! – насмешливо протянул старик. – Ну, не позорь мои седины! Нешто не знаю? Удачи, и да простят нас Небеса за пролитую кровь!
– И вам удачи! Небеса Милосердные, даруйте нам прощение за пролитую кровь! – согласно кивнул владетель Эруарда, соблюдая древний охотничий ритуал.
***
Охота оказалась на редкость унылым и глупым занятием.
Шеали это подозревал заранее, но всё-таки решился внять совету жены и поехать с остальными. Осознал он свою ошибку почти сразу, ещё пока они тащились по бескрайним вересковым пустошам. Теперь же всё это странное действо вовсе превратилось в невыносимую пытку.
Милорд Ратур велел ему караулить стадо кабанов. Для этого надо было сидеть неподвижно и тихо, затаившись на дне какого-то широкого оврага, между огромным валуном и зарослями можжевельника. Всё тело уже затекло, спина ныла от долгого пребывания в столь непривычной позе.
А ещё Шеали замёрз не на шутку. Конечно, погода сегодня благоволила охотникам… Но одно дело идти или ехать, а другое сидеть неподвижно на снегу, чувствуя, как проникает внутрь мерзкая стужа.
Невыносимо хотелось домой, в замок: выпить горячего вина с пряностями, присев в кресло напротив камина. А ещё лучше забраться под одеяло в своей постели, в уютной, жарко натопленной комнате, и затащить туда же дурочку Келэйю.
Хоть Шеали и злился теперь на супругу, ведь именно с её лёгкой руки он нынче обречён на эти муки, но готов был простить Кею, окажись он прямо сейчас в Эруарде. Что ни говори, его юная жёнушка была хороша собой, а это извиняло многие её недостатки!
А ещё она всегда обижалась молча, без слёз, криков и прочих глупостей, свойственных женщинам. Это тоже было славно. Шеали терпеть не мог подобного.
Юноша потёр руки, пытаясь хоть как-то согреть онемевшие пальцы…
Когда же всё это закончится? Знай он, как выбраться из этого треклятого леса, наверняка бы двинул в Эруард прямо сейчас. Один. И пусть эта безголовая свора легавых думает о нём что хочет. Он, милорд Шеали, не создан для таких дикарских развлечений!
Шеали покрутил головой, разминая затёкшую шею. Нет, это просто невыносимо! Может, его бросили тут совсем одного? Вдруг это такая глупая охотничья шутка или ещё более глупая традиция?
Милорд Ратур должен быть где-то здесь, неподалёку. Кажется, он укрылся вон там у самой стенки оврага…
А мерзкий полукровка затаился наверху, на заснеженном склоне. Остальные тоже разбрелись по ложбине, выбрав места согласно каким-то неписаным правилам.
Но сейчас Шеали не видел и не слышал никого из них. От этого тоже становилось не по себе. Словно в этом безмолвном заснеженном уснувшем мире не осталось больше никого, кроме него самого.
Последняя капля терпения иссякла. Шеали выругался про себя и поднялся, потягиваясь и разминая затёкшие конечности. Пора заканчивать этот фарс. Он прямо сейчас пойдёт к старику Ратуру и скажет тому, что думает по поводу его обожаемой охоты и наиглупейшей затеи мёрзнуть в этом овраге, надеясь на то, что звери сами к ним прибегут.
За собственным дыханием и поскрипыванием снега он не сразу уловил новый, едва различимый звук чуть в стороне. Шеали даже подумал вначале, что ему показалось.
Замер, вслушиваясь в хруст ветвей и шорохи, нарушившие абсолютную зимнюю тишину леса. Опомнившись, поспешно зарядил арбалет, впился в ложе обеими руками, вскидывая оружие к плечу.
Огромная чёрная туша выплыла из густых зарослей с проворством, несвойственным такой громадине. Только сучья затрещали, бессильно расступаясь перед этой горой.
Шеали почудилось, что под копытами борова трясётся земля. Но дрожал только он сам.
Все жуткие россказни, услышанные им сегодня, мгновенно всплыли в памяти. Теперь он понимал, о чём ему толковали опытные охотники. Он замер, страшась не то, что шевельнуться – вздохнуть.
В голове только одна мысль сверлила: «Лишь бы он мимо прошёл! Только бы не заметил меня! Не смотри! Не смотри! Ступай прочь!»
Вепрь, протиснувшись сквозь кустарник, замер, поднял тяжёлую голову, смешно шевеля чёрным пятаком, нюхая воздух. С расстояния не более шагов тридцати Шеали прекрасно видел и его покрытую инеем морду, и облачко пара, поднимавшееся от дыхания кабана, и острые жёлтые клыки, в палец длиной, торчащие из приоткрытой пасти.
Секач застыл напротив, уставившись на неподвижного юношу маленьким тёмным глазом, и в этом диком колючем взгляде бедняге почудились злоба и враждебность.
Зверь явно заподозрил неладное.
В тот миг, когда жуткая тварь сделала пару шагов по направлению к нему, Шеали почувствовал, как все его тело покрыла липкая холодная испарина. Ноги и руки так ослабели, что он едва не выронил арбалет. Он готов был рухнуть обратно в сугроб, только одна мысль удержала его от этого: тогда отвратительный хряк точно бросится на него и затопчет.
Секач остановился, повёл тяжёлой косматой головой из стороны в сторону. Видимо, его насторожило появление чего-то нового и непривычного в россыпи давно знакомых валунов на дне лога. Но понять, что перед ним враг, кабан не смог.
Шеали по-прежнему не двигался, мысленно молясь лишь о том, чтобы лесное чудище убралось куда подальше и не тронуло его. Сердце из груди готово было выскочить, руки дрожали, пальцы совсем ослабели. Хорошо, что ему дали арбалет, а не лук – не то он давно бы уже упустил стрелу, не удержав натянутую тетиву.
Секач неожиданно вскинул голову, будто прислушиваясь к чему-то. Быть может, он услыхал приближение облавы…
Хорошо бы так! Сейчас явятся охотники, спугнут этот пузатый ужас, он исчезнет обратно в лесу, и Шеали останется в живых. И чтобы ещё хоть раз его угораздило поехать в лес! Никогда больше! Никогда!
Юноша снова посмотрел на вепря, чувствуя, как цепенящий страх сменяется внезапной злостью.
А ведь над ним теперь все станут потешаться… Горе-охотник!
