- Хватит, - откуда-то издалека донесся недовольный голос Сверра. - Готовьте к утру костер. Эта упрямица все равно ничего больше не скажет, подохнет, но будет молчать. А так хоть в назидание всем будет сожжена.
Все, что Айна помнила, это только дикий холод, сковавший ее тело, безостановочная дрожь, разбивавшая все её тело, и тихий писк крыс где-то вокруг, а потом время и вовсе утратило для нее ход. Пришла она в себя только на главной площади, на которой уже подготовили большой помост со столбом с железными цепями, куда ее и должны были привязать, а внизу вовсю суетились, укладывая огромные охапки хвороста и дрова. Вокруг уже собралось много людей, желавших воочию увидеть, как их правитель предает наказанию дочь-изменницу. Публично, чтобы больше ни у кого не было желания пойти против него и его власти. Тревожный шепот изредка проносился над собравшимися, но все сильнее довлела над всеми тишина.
Под сочувственные взгляды толпы принцессу приковали к столбу, и все взоры обратились теперь на подошедшего правителя, что занял специально устроенное для него место с большим креслом на балконе замка и поднял руку, призывая всех замолчать. И пока он обращался к своим подданным, наглядно показывая, что ждет любого, кто осмелится выступить против своего правителя, Айна молилась. Она сама не знала, о чем просить богов, потому как ничто ей уже не помогло бы, но так хотя бы было не столь страшно ожидать собственной смерти. Вся ее короткая жизнь пролетела перед глазами. Ноги едва держали ее и если бы не цепи, крепко удерживавшие ослабевшее продрогшее тело в легкой рубахе, она давно бы уже упала. Сердце, отсчитывавшее свои последние удары, отдавалось эхом в ушах и висках, заглушая все другие звуки. Ей было страшно. И предстоящей боли, и того, что станется потом, когда Келдейм придет за ее душой. Слезы навернулись на глаза, размывая все вокруг, стирая лица и силуэты. Остались только она да страх. Один на один. Айна судорожно вздохнула и всхлипнула от собственного бессилия.
«Прости меня, Рагнар, я сделал все, что могла», - прошептали ее губы. Свою любовь к нему она сохранила в своем сердце чистой и незапятнанной, только он об этом никогда уже не узнает. Да и нужно ли ему это?
«Простите меня, мои дорогие Виллен и Сенира. Роднее и ближе вас у меня никогда никого не было». Она была уверена, что Рагнар позаботится о них, не прогонит прочь - все же с беженцами он обошелся человечности и Айна надеялась, что и со стариками поступит так же.
Ее глаза невольно задержались на немолодом высоком мужчине, довольно крепкого телосложения в темном одеянии. Он был каким-то нереальным, слишком уж отличным от всех остальных. В глазах его было столько боли и сожаления, что Айна отвернулась. Она не желала себе чужой жалости. Не хотела быть еще слабее.
К помосту стали подходить люди, укладывая тяжелые ветки прямо на ее босые ноги. Вот и все, ее время истекло. Запах горящего хвороста ворвался в легкие, и рядом заплясали языки пламени, словно нерешительно пробуя на вкус свою новую жертву.
«Мама, - мысленно взывала Айна к той, которую ни разу не видела, но чье присутствие явственно ощущала в своих снах, - мама». Словно она могла ей помочь.
Айна стойко выдерживала боль от жалящих укусов костра в ногах, но когда пламя стало разгораться сильнее, подниматься выше, она не выдержала этой адской боли и закричала. Пронзительно и надрывно.
Наверное, так и приходил Келдейм за своей жертвой: в виде огромного черного волка, возникшего словно ниоткуда прямо из толпы (или это он и стоял в толпе, заглядывая ей в глаза, выражая питворное сочувствие?), бесновался вокруг, громко завывая, заявляя свои права на душу, заставляя всех в страхе отступать и бросаться прочь. А рядом с ним его верная стража, отхватывавшая свой кусок в этом пиршестве смерти. Айна совершенно ничего не воспринимала в этом бешеном вихре, все сливалось в одно темное пятно. Где-то рядом раздавался протяжный вой, похожий на волчий, а ему вторили со всех сторон, и общим фоном лишь только людские крики ужаса. Айна лишь с облегчением осознавала, что огонь отступил... А потом все потонуло в тягучей боли...
«Девочка моя, - услышала она давно знакомый по своим снам женский голос, - не сдавайся. Из всех судеб, что можно было бы выбрать для тебя, эта была менее желанна. Но мы не в силах что-либо изменить. Я могу в который раз обмануть Келдейма, чтобы спасти тебя, но избавить от страданий не в моей власти. Твой отец уведет тебя в безопасное место, туда, где о тебе позаботятся. Прости, что не смогли уберечь тебя от всего этого».
В своем видении Айна вновь ощутила присутствие той прекрасной женщины, что являлась ей на протяжении долгих лет. И сейчас Айна была уверена, что знает ее, знает, кто она на самом деле.
«Мама?»
«Да, дитя мое».
Она наконец-то смогла разглядеть ее, увидеть такие же зеленые глаза, как и ее собственные, увидеть светлую нежную улыбку на устах, увидеть, как темные волосы струятся по плечам, ниспадая вниз на стройный стан... Ее мама... Пусть хоть так, в своих снах она могла встретиться с ней, поговорить.
«Не уходи. Побудь еще со мною, мама».
«Иди, дитя мое. Твой отец тебя ждет. И Он тоже ждет тебя, никак не уходит».
И снова все померкло, лишь только иногда Айна с трудом вырывалась из темных снов, но ей казалось, что они так и не отпускают ее из своего плена, иначе как объяснить ее видения об огромном черном волке, что нес ее куда-то на своей широкой спине, а следом за ними, словно верная стража, неслась стая других волков. И лишь только знакомый мужской голос ласково убаюкивал ее: «Потерпи, моя девочка, скоро все закончится. Скоро ты будешь дома».
Резко высвободившись из объятьев сна, Рагнар порывисто сел на постели и глубоко втянул в себя воздух, пытаясь привести тяжелое дыхание в порядок. Он мог бы поклясться, что все, что привиделось ему сейчас, на самом деле происходило с Айной в замке Сверра сразу после того, как она заставила их бежать, оставшись там в одиночестве. Но каким образом все ее воспоминания перешли в его сон? Как она могла разделить с ним свой тревожный кошмар, происходивший наяву? Рагнар посмотрел на их крепко переплетенные пальцы - его жена так и не отпустила его, словно ища в нем поддержку, а он сам даже во сне не желал ее отпускать от себя, крепко удерживая и закрывая собой. Какой силой связан он со своей женой? Не иначе, как сами боги послали ему ее во спасение. Но сколь бы сильной эта отважная девушка ни была, она сама нуждалась в его поддержке и защите.
- Моя шаянэ, - с болью в голосе произнес он доселе непривычные древние слова, которые когда-то слышал лишь от отца, когда тот обращался к своей прекрасной любимой жене, и Рагнар уже тогда понимал, что слово это заповедное, им нельзя никак разбрасываться. Лишь только истинной любимой они должны быть посвящены.
Теперь он четко понимал, что должен был сделать и во имя чего. Во имя кого! Он помедлил лишь несколько мгновений, вглядываясь в прекрасное лицо своей жены, но долг - прежде всего пред нею же - звал его, призывал действовать. Рагнар в последний раз окинул ее взором и поспешил покинуть покои. В теле ощущалась легкость, будто его раны успели затянуться и излечиться полностью. Удивительное ощущение.
В дверях он столкнулся с Вилленом, принесшим большую охапку дров, чтобы поддерживать огонь в камине. Старик с удивлением посмотрел на правителя, явно не ожидая столь поспешного выздоровления. Они внимательно смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Да и нужны ли были эти пустые звуки, когда все и так читалось без них?
- Спасибо тебе, - наконец, произнес Рагнар, положив руку на плечо старику, после чего поспешно скрылся.
А старик сбросил поленья в корзину возле камина и вернулся к постели спящей принцессы, провел по ее лбу рукой, удостоверившись, что жар ее спал, укрыл плотнее в теплые шкуры и сел рядом на лавке. Скоро вернется Сенира, и он сможет немного отдохнуть. А пока побудет с этой маленькой, но такой храброй девочкой. Ей явно стало лучше, да и у Рагнар заметно прибавилось сил. Не иначе, как эти двое сумели излечить друг друга, подпитать своей энергией. Какая связь установилась между ними, раз их воздействие друг на друга было столь поразительным? Быть может, это та самая любовь, о которой столько легенд сложено?
