Этот сгусток запросто мог поджарить нас до угольков!
– Ты чего творишь, окаянный? – закричала я, кое‑как уворачиваясь от новых сгустков пламени.
Носиться по снегу в туфлях с подмерзающими ногами было тем еще занятием, но выбирать не приходилось. Пока Кирюша веселился у меня на руках, явно думая, что мы играем, я спасала наши жизни. Правда, в отличие от Рейтара, столько сил не имела и выдохлась быстро.
– А ну, стоять! – рявкнула я, задыхаясь, выставляя вперед одну ладонь.
Слова Рейтара о том, что дракон при первом обороте больше зверь, нежели разумное существо, всплыли в моей памяти как нельзя кстати. Опешив от моей наглости, красный дракон затормозил, собирая лапами снег.
Вся красночешуйчатая махина остановилась в миллиметрах от нас. Мой гулкий выдох утонул в повсеместной тишине.
– Или ты сейчас же превращаешься обратно в человека, или…
Что там «или», я так и не успела придумать. Слушать меня драконище просто не стал. Его оглушающий рык сотряс ближайшие горы, смыв с них едва успевший улечься снег. Не иначе как от страха я снова превратилась в белоснежную хвостатую, но на этот раз не без потерь.
Одной лапой я так и прижимала к себе восхищенного большим зверем Кирюшу, а вот коготь другой зацепился за кулон, подаренный Рейтаром, что все это время безмятежно висел на моей шее в человеческой ипостаси.
Тонкая цепочка порвалась, не выдержав напора, но поймать огненное сердце я успела. А еще его сердцевина почему‑то оказалась пуста. Заключенного в нем пламени словно и не было. Этот факт отчего‑то очень сильно меня расстроил.
А впрочем…
Пожалуй, он стал той самой каплей, что пошатнула чаши весов. Усевшись прямо в снег – на этот раз без опасения застудить себе все на свете, – я горько заплакала, прижимая к себе безделушку.
Прекрасно понимала, что она не имела абсолютно никакой ценности. Разве что только для меня как память о нашем приключении, но отчего‑то сердце заполнялось болью. Мне было трудно дышать. Казалось, что мир кончился именно в эту секунду, что жизнь потеряла всякий смысл, чего на самом деле, конечно же, не было.
Я просто устала, но остановиться, перестать плакать никак не получалось. Эту истерику я вообще не контролировала, но с каждым ревом, с каждой выплаканной слезой мне словно становилось легче.
– Р‑р‑р… – притих драконище бессовестный, что размерами по‑прежнему был больше меня.
Правда, теперь наши габариты отличались не очень сильно.
– Что «р‑р‑р»? – рыдала я, размазывая слезы лапами по морде. – Вот что «р‑р‑р»? Не горит больше, понимаешь? Слома‑а‑ался твой подарок! Как я теперь без него‑о‑о бу‑у‑ду‑у‑у?
– Уру‑ру, – успокаивал меня Кирюша, поглаживая мои чешуйки маленькой лапкой.
В отличие от меня, когти он втягивать уже научился. Может, драконы где‑то там в цепочке развития все‑таки когда‑то были кошками?
– Вот тебе и уру‑ру, – громко шмыгнула я сопливым носом, подыскивая, во что бы совершенно беспардонно высморкаться. – А ты не рычи на нас! И без тебя тошно!
– Рай! – закатил этот драконище свои пылающие глаза.
Что означало это загадочное: «Рай!» – догадаться было нетрудно. С видом, будто я абсолютно ничего не понимаю в колбасных обрезках, Рейтар отобрал у меня им же подаренный кулон и повертел его в лапах.
Понюхав, куснув клыком и даже лизнув изделие, он нашел как открыть сердце, а после неожиданно зажег маленький огонек на кончике своего когтя. Это миниатюрное пламя было быстро помещено в центр кулона, а сама вещица со щелчком закрылась, но на этом ювелир не остановился. Тем же пламенем, зажав порванную цепочку между пальцами, он спаял концы между собой.
Передав починенное мне в лапы, дракон замер с невозмутимой мордой победителя. Мол, давайте уже хвалите меня, возносите благодарности и цените мою находчивость.
– Спасибо, – прошептала я растроганно и временно повесила кулон на Кирюшу.
Во‑первых, потому, что на мою шею он никак не налезет при всем моем старании, а во‑вторых, чтобы не потерять.
Очередное непередаваемое «Ру‑ры‑рай» я перевела как «Не стоит благодарностей». Ну, меня два раза просить не нужно было. Рейтар однозначно пришел в себя, а потому время для игр закончилось.
– Что делать будем? – поинтересовалась я, пристраиваясь рядом.
Полянка, по которой мы бегали ранее, представляла собой переворошенный снег. С одной стороны, было бы замечательно вновь вернуться в свою человеческую ипостась, а с другой – снова мерзнуть не хотелось абсолютно. Не располагали мои туфли и платье к прогулкам в этих широтах да по таким сугробам.
Глянув на меня искоса, Рейтар окинул задумчивым взглядом ледяные статуи, которыми было напичкано горное плато. Я же смотрела на него. Теперь, когда от неадекватной зверюги не осталось и следа, мне жутко хотелось спросить, как он все‑таки умудрился получить своего зверя, но казалось, что сейчас у нас есть дела поважнее.
Например, растопить больше десяти ледышек. Только для начала стоило понять, что именно нам помогло: костер, непродуваемое согретое пространство или тепло драконьих тел.
Пока я думала, Рейтар решил действовать кардинально.
Набрав в легкие побольше стылого воздуха, он выдохнул такой столб пламени, что я как‑то сразу поняла: со мной действительно игрались, гоняя по сугробам. Если бы этот дракон захотел, от меня бы даже пепла не осталось.
– Ру‑рай, – продемонстрировали мне лапой, что теперь моя очередь.
– Я? – переспросила я удивленно. – А я‑то зачем?
– Ру‑рай! – скомандовал драконище строго, и Арскиль за ним повторил, тоже нетерпеливо тыкнув лапкой в пленников гор.
– Ну как хотите. Если что, я с себя всю ответственность сразу снимаю, – мысленно перекрестилась я, помянула недобрым словом Святую Мать и таки выплюнула из себя жалкое подобие метели.
Оно даже не долетело до скованных льдом драконов.
Такой результат Рейтара не устроил совершенно. Целых полдня, а то и больше – время здесь вообще шло непонятно даже по внутреннему циферблату, – он учил нас с Кирюшей выдыхать из себя полагающиеся нам, как драконам, чары. Дракошка привычно плевался огнем, теперь пробуя растянуть короткие сгустки до огненного столпа. Я же создавала снежную бурю, будто тут без меня было мало снега.
Когда же у меня наконец получилось, драконище вместе с племянником снова как следует поджарил статуи. После него настала моя очередь, и, только выдохнув из себя настоящую метель, я поняла, зачем он так настаивал на использовании моей магии.
Снег, что вырывался из моей пасти, сразу же таял, едва достигал ледяных статуй, стекая с них самой обыкновенной водой. В серое небо с шипением уходил пар.
Раз, второй, третий… Ледяная корка становилась все меньше, постепенно образуя небольшие сине‑голубые кратеры вокруг статуй. В конце концов мы и вовсе услышали тихий треск.
За тем, как тонюсенький слой льда крошится и опадает, мы наблюдали с затаенным дыханием. Первым не выдержал Кирюша, ведь именно его отец оказался тем, кто нашел физические силы бороться с чужой магией с другой стороны.
Я просто не успела поймать малыша. Пронесшись по снегу, он влетел в объятия статного бледного мужчины, который рухнул на одно колено. Было видно, насколько он слаб, но мы с Рейтаром предпочли притвориться, что ничего не заметили. Я вообще тихо рыдала, не имея возможности остановить поток слез.
Вторым тонкую преграду преодолел незнакомый мужчина, что и так стоял на коленях. Он выглядел лет на пятьдесят, но его солидный возраст выдавала седина, затесавшаяся словно опавший снег в чернильные волосы. Эта смесь мне вдруг почему‑то напомнила об Эрмосе.
– Лорд Грайверс? – спросила я негромко, чтобы не потревожить горы.
Гулко сглотнув, со свистом втянув стылый воздух, лорд рвано кивнул и закрыл веки, видимо пережидая приступ слабости.
Третьей от ледяного плена избавилась Эльда – мать Арскиля. Ей без сил упасть в снег не дал супруг.
Треск слышался снова и снова. Небо стремительно темнело. Снежные хлопья вновь решили осчастливить нас своим присутствием, но это было даже хорошо. За ними никто не видел моих слез. Никто, кроме Рейтара.
