Пожалуй, я впервые испытывала такую сильную неуверенность в себе. Нет, знала, что вытащу дракошку из этого морозного плена в любом случае, но дальше… А что дальше?
– Я видела родителей Арскиля. Ты говорил, что они погибли, – прошептала я, спрятав взгляд, едва чужие теплые пальцы коснулись моей щеки.
Глаза от удовольствия закрылись непроизвольно. Такая простая ласка заставляла сердце трепетать, а мысли уплывать. Потершись щекой о шершавую ладонь, я все же посмотрела на мужчину.
Он в этот момент улыбался.
– Мне так доложили вернувшиеся в одиночестве гвардейцы. Мои поиски в дальнейшем тоже успехом не увенчались. – поделился он откровением. – Я уже говорил с ними сегодня, Амелия. Они благодарны тебе за заботу об Арскиле, но сейчас это не так важно. У меня есть один вопрос, на который я прошу тебя ответить честно.
– Я слушаю, – кивнула я со всей серьезностью.
Пожалуй, в своем сне я действительно желала бы узнать, что где‑то там, за ледяной гранью, семейство Нейрерван пусть и не полным составом, но встретилось.
– Ты хотела бы стать моей женой?
На миг, короткое мгновение я совершенно растерялась, обомлела, осознав услышанное. Подобной наглости в своем сне я вот вообще от регента Королевства Пылающих не ожидала. После всего того, что он навертел, я хотела бы послать его в пеший тур по ближайшим и дальним землям, но точно не давать ответ на озвученный вопрос.
Распознав мое возмущение, Рейтар внес важные уточнения:
– Если опустить все те разногласия между нами.
– Разногласия? – переспросила я.
– По некоторым вопросам. И непонимание, – добавил он под моим негодующим взором. – Если убрать все «но» и «если бы» и оставить только нас – мужчину и женщину, которых влечет друг к другу.
– Но это же невозможно.
– А если бы было возможно? Только одно слово, Амелия: да или нет?
В собственном сне спорить с Рейтаром у меня намерений точно не было. Я ждала другого, глядя в его пылающие глаза. Всего один поцелуй, который сохранила бы в своем сердце, пронесла бы через всю жизнь и…
– Ты собирался жениться на моей сестре, потому что обретение своего зверя для тебя оказалось гораздо важнее, чем чувства. Я вообще не уверена, что у тебя были эти чувства, – начала я распаляться, поддавшись эмоциям и общей атмосфере.
– Они и сейчас есть, и именно по этой причине я задаю тебе этот вопрос. В последний раз спрашиваю: да или нет?
– Нет! – рявкнула я от злости.
– Ну и сама виновата!
Меня все‑таки поцеловали. Градус напряжения между нами был таким, что казалось, мы оба вот‑вот взорвемся. В свой ответ я вложила всю злость, все раздражение, всю ненависть, что испытывала сейчас к этому человеку. Пальцы впивались в его плечи. Мне хотелось сделать ему как можно больнее, вернуть все то, что так несправедливо досталось мне.
Я так сильно злилась на Рейтара…
– Не бросай меня, пожалуйста, – попросила я, спрятавшись у него на груди, прильнув к горячей коже, слушая четкий, уверенный, но быстрый стук такого сильного сердца. – Я готова отдать что угодно, чтобы ты перестал быть ледышкой.
– Даже только обретенную магию? Дракона? – прошептал он мне в волосы, мягко, успокаивающе поглаживая плечи.
– Забирай, – ответила я, зажмурившись, и решила признаться в том, о чем никогда не сказала бы в реальности: – Я бы хотела украсть тебя у всего мира и вернуться в тот домик ведьмы в лесу. Иногда я жалею, что мы не остались там.
– Это было невозможно, ты ведь знаешь. – Сухие губы коснулись моего виска. – Но если бы мы все‑таки остались там, ты стала бы моей женой?
Негромко, совсем тихо, едва слышно, но я все‑таки ответила: «Да». Потому что от этого «Да» уже ничего не зависело. Только с ответом опоздала – сон мой прервался раньше.
– Прекрати меня облизывать, я не съедобная, – пробурчала я Кирюше, попытавшись перевернуться на другой бок.
Отлично ощущала влажный нос дракошки, уткнувшийся мне в щеку, однако какое‑то несоответствие все‑таки коробило. Именно оно заставило меня проснуться, но не открыть глаза. Это я сделала несколько позже, когда так и не смогла перевернуться на спину.
Кто‑то или что‑то накрепко удерживало меня в одной и той же позе, не давая даже вздохнуть лишний раз. Вытащив из‑под себя затекшую руку, я приподнялась. Взгляд прошелся по царящему полумраку. Костер давно погас, так что единственным источником света для нас являлось входное отверстие, сейчас прикрытое затвердевшим спрессованным куском снега.
Небольшая полоска света вырвала из полумрака чешуйчатый хвост, что лежал по направлению к выходу. Поначалу эта картина совершенно не вызвала у меня вопросов: я хорошо помнила о своем теперешнем положении и драконьей ипостаси, но буквально через секунду взгляд мой снова метнулся к хвосту.
Потому что он пошевелился. Но я им абсолютно точно не шевелила!
Больше того, мой хвост был белым как снег и не таким большим, а этот имел насыщенный винный оттенок. Точь‑в‑точь как у Кирюши, но ведь дракошка не мог так сильно вырасти за одну ночь!
– Мамочки! – прошептала я, едва мое лицо обдали горячим дыханием.
Снова попытавшись подняться, я ударилась затылком о наш потолок, к которому меня без стеснения придавливали чешуйчатой грудью, и была тут же схвачена мощными лапами. Вопрос у меня к этому часу имелся только один:
– Где мой хвостик?!
А нет, все‑таки два:
– Арскиль, малыш, ты где?
Скатываться вниз по шершавой чешуе было тем еще удовольствием. Временно переключившись с одной невероятной проблемы на другую, более насущную, я металась в застенках сугроба, в панике поднимая чужие лапы и хвост.
Огромный красный крылатый дракон от такого моего непочтительного поведения однозначно ошалел, но мне было все равно. Не найдя Кирюшу внутри, я сдвинула спрессованный снег.
Ну как сдвинула? Вчера этот комочек казался легким и воздушным, а сегодня я едва‑едва отодвинула его так, чтобы протиснуться на выход.
И тут же поняла почему. Ко мне вернулись руки. И ноги тоже вернулись. И вообще, вся я снова была человеком, но сейчас это тоже не имело никакого значения.
Выбравшись наружу, я отыскала взглядом дракошку и лишь тогда позволила себе с облегчением выдохнуть. Малыш сидел прямо на снегу ровно напротив своих родителей и просто смотрел на них, будто ждал, что они вот‑вот оживут.
Усевшись в снег рядом с ним, я приобняла мальчишку. Где‑то там, позади нас, ломая наш импровизированный домик, из снежного плена выбирался растаявший красный дракон.
– Там дядя твой озверел, видел? – тихо спросила я, красноречиво ощущая, как замерзает филей.
В ипостаси дракона ни мороза, ни холода я нисколько не чувствовала, а теперь во всей красе распознала коварную зиму этих мест.
Кивнув, Арскиль тяжко вздохнул и плюнул совсем маленькой огненной сферой под ноги своим родителям. Видимо, делал это он уже не в первый раз, потому что силы его поиссякли. Правда, помогали такие манипуляции мало: на платье женщины и сапогах мужчины тонкий слой льда едва‑едва растопился.
– Не грусти, – погладила я его по чешуйчатой голове. – Дядю твоего отогрели – и их отогреем…
Громкий звериный рык позади нас не то чтобы стал неожиданностью. Оглянувшись, я во всей мере почувствовала собственную ничтожность, потому что Рейтар был просто великолепен. Огромный, красный, с чешуей, что сверкала на солнце. У меня дыхание перехватило от этой махины. Такого ночью встретишь – в раз поседеешь.
– Р‑рар‑р! – пророкотал драконище во всю пасть, демонстрируя нам острые клыки.
Обдав нас горячим дыханием, от которого веяло совсем не цветочками, он явно замыслил нечто не очень хорошее. В самой сердцевине его горла зажегся комочек пламени, что на удивление быстро разрастался.
– Ты нам тут не рычи! – возмущенно пискнула я, подтягивая к себе поближе Кирюшу. – И вообще…
Совет закрыть пасть и не открывать ее без надобности так и остался неозвученным. Я едва успела схватить дракошку и драпануть с места, как в нас полетел огненный сгусток. И этот сгусток размерами не шел ни в какое сравнение с тем, что извергал из себя Арскиль.
