Милена посмотрела на Хэлу. Она так и стояла оперевшись на стол, вокруг неё клубились тьма, тянулась к ней и, если недавно во дворе от ведьмы шло какое-то незримое сопротивление, то сейчас она словно сдалась. Густая чернота подползала к ней всё ближе и ближе. Томика громко выдохнула и сжалась, и Милена вспомнила, что серая тоже видит тени.
— Хэла, — Милена сделала шаг по направлению к женщине и тьма на её пути завизжала и расступилась.
“Я их пугаю?” — с сомнением спросила Милена сама у себя и снова сделала шаг, протянула руку. Тени яростно отшатнулись.
— Не трожь, — остановила белую ведьму Хэла как раз тогда, когда девушка хотела обнять женщину, чтобы спасти от этой подступающей тьмы.
С этим приказом Мила сделала непроизвольно два шага назад и в ужасе сжалась, потому что тени добрались до рук чёрной ведьмы, до ног, стали спускаться сверху на голову. Это было так жутко, дико. Милена застыла. Из-за тьмы не было видно уже саму женщину, она была вся в ней, внутри, словно в коконе. Это было само зло. Яростное, смертельное, издающее мерзкий звук.
“Будто в фильме ужасов, только наяву…”
— Что? — возле Милены был феран, он схватил её за плечи, заглянул с беспокойством в лицо.
— Тени, — шепнула она, скорее просто себе, а не в ответ на его вопрос. — Хэла вся в них. Они со всего дома к ней тянуться.
И Милена с трудом оторвалась от созерциния этого парализующего сознание действа и посмотрела на мужчину. И лучше бы она этого не делала — он был сейчас настоящим жутким чудовищем. Он всматривался в Хэлу и белой ведьме показалось, что он тоже видит эту тьму. И ни одна вот такая тень не смогла бы сейчас сравниться по жути с Рэтаром Гораном, достопочтенным фераном Изарии.
В Миле сейчас снова зашевелилось это недавно появившееся чувство понимания внутренних эмоций человека. И, когда она стояла сейчас рядом с этим мужчиной, она физически чувствовала его тревогу, ярость, дикий необузданный огонь горел у него внутри, и тянул его к Хэле, он безумно хотел сейчас подойти и обнять, забрать отсюда, защитить, но внешне его лицо было непроницаемым. Внутри буря, а снаружи холодное мертвенное спокойствие.
Мила глянула на Хэлу. Тени впитывались в её руки, проникали внутрь её тела и наконец стали редеть, становиться всё более прозрачными и пропадать.
— Исчезают, — шепнула Мила.
И Хэла тяжело вздохнула, а потом воздух вышел из неё, словно это был последний выдох в её жизни. После чего она пошатнулась и упала прямо в руки ферана, который успел её поймать, иначе голова её ударилась бы о каменный пол.
И Милена видела невероятное чувство нежности, такое острое желание спрятать, скрыть от лишних глаз. Без труда глава дома поднял Хэлу на руки, невесомо поцеловал в висок, прижал к груди и направился к противоположной от них стене. Там Милена видела проём коридора или что-то такое.
— Он забрал Хэлу к себе? — спросила Томика.
— А? — Милена обернулась на серую, которая стояла и прижимала к себе находящуюся в бессознательном состоянии юную повитуху.
— Феран унёс Хэлу к себе? — повторила она вопрос, а потом добавила, может вспомнив, что Милена в Зарне впервые. — Он там живёт.
— Хэла спит в его покоях, он приказал, — отчеканила Милена на автопилоте.
Томика уставилась на белую ведьму полными какого-то ужаса глазами.
— Не твоё это дело, — отозвалась Мита, которая вернулась, но никто не заметил когда именно, и Милена не знала, что именно кухарка видела.
— А ну-ка, давай тащи Милену отдыхать, а я займусь этой горемычной, — женщина подошла к ним и забрала из рук Томики бледную повитуху.
— Теней больше нет? — спросил Элгор, выходя из двери.
— Нет, — мотнули головами белая ведьма и серая девочка.
— Отлично, — и бронар пересёк комнату, вышел на улицу.
Томика взяла Милену за руку.
— Пойдём, покажу, где ты будешь жить, — живо заявила она, будто ничего сверхъестественного буквально некоторое время назад не произошло.
Они прошли в дверь в третьей стене и оказались в огромной стеклянной галерее, с цветными витражами.
— Вот там на первом этаже крыло, которое серые делят с домашними слугами, — затараторила девушка. — Там много комнат. Каждая вмещает в себя примерно четыре-пять кроватей. Но сейчас нас мало и мы можем жить по двое или трое в комнате. Есть просторное общее помещение, там столы для трапезы, а ещё можно вечерами посидеть.
Томика тянула Милену за собой в таком возбуждении, а у белой ведьмы казалось не было сил даже дышать.
— Над нами харн. В том крыле, напротив, ну куда достопочтенный феран ушёл, поняла? — Милена кивнула. — Там наверху его личные покои, ещё там такая большая комната, они в ней собираются иногда по вечерам, и ещё огромная комната с книжками, прям вот ты не представляешь какая здоровенная. Внизу живут воины, которые дом охраняют. Ой, я так рада, что вы вернулись!
За разговором они прошли галерею и вышли в коридор, где были двери, словно в отеле. Дальше виднелось большое помещение, про которое видимо упоминала Томика.
— А вот где комната достопочтенного бронара, — продолжила Томика, — ну куда Эку унесли, там дальше по коридору комнаты достопочтенного митара, и другие командиры там тоже спят в общих. А над ними огромная часть дома для всяких приёмов и всего такого — праздники, гости, знаешь? Там почти целый дом ещё. Но это потом посмотришь.
И с этими словами девочка резко остановилась.
— Выбирай, — Томика встала перед несколькими комнатами, — вот в этой Лорана живёт с Хэлой, или Хэла уже не живёт с нами? Или? Ой, ладно, я потом узнаю от Куны. Вот тут Йорнария живёт одна. Так что можешь выбрать кого-то и с ними жить.
— А можно с Лораной? — попросила Мила.
— Да мне-то что? — улыбнулась Томика и пожала плечами. — Я бы тоже не стала с Йорнарией жить. Ладно, побегу я, встречу Куну и девочек. Соскучилась ужасно!
И она развернулась, оставляя белую ведьму, и побежала дальше, видимо где-то там впереди был ещё один выход. Логично, конечно, не могут же слуги выходить через главный вход.
Милена зашла в ту комнату, которую Томика определила как комнату Лораны и Хэлы. Здесь было тепло и даже уютно. Четыре кровати, на стенах нарисованы красивые цветы, похожие на привычные глазу Милены хризантемы. Она опустилась на одну из кроватей — у неё болела каждая клеточка тела, усталость была неизмеримой. Она понятия не имела сколько времени прошло с их приезда, и сколько длился кошмар с родами.
В комнате горела потолочная люстра, а окно под потолком не давало ни малейшего понятия о времени за ним. Мила прилегла на кровать, закрыла глаза и провалилась в непроницаемую темноту сна.
Конец второй части
