Не успев толком сообразить, Рейдж выскочил из линии, бросившись к парню, айЭм этого сделать не мог, держа в руках факел. Сжав в захвате бедра парня, он оторвал Трэза от земли и отошел с ним на добрые десять футов.
И хотя ветер дул со спины, жар все равно был невероятным.
Трэз, казалось, этого не замечал… ни смены положения, ни реальности того, что он мог сгореть, если ветер сменит свое направление.
Он просто кричал навстречу костру, мускулы на ее шее выделялись, грудь вздымалась, и все тело стремилось вперед, удерживаемое железной хваткой Рейджа.
Он не слышал точных слов, но, может, слов и не было.
Порой языка было недостаточно.
Оставалось только кричать.
— На самом деле, думаю, что останусь здесь.
Пэрадайз подняла взгляд из-за своего стола. Отец стоял перед ней, ее слова, казалось, повергли его в шок.
— Но, конечно же, ты захочешь вернуться домой.
В зале для ожидания никого не было… более того, во всем доме были они, да Вучи с обслуживающим персоналом. Что-то произошло на территории Братства, и Роф отменил все встречи на следующие несколько дней, объявляя траур для себя и Братьев. Она не знала подробностей, но что бы там ни стряслось, это произошло внезапно.
Она надеялась, что никто не погиб в войне.
— Правда, я счастлива… быть здесь. — Не совсем правда, но что-то близкое к ней. — Мне нравится, что у меня есть свое пространство.
Ее отец оглянулся по сторонам, а потом поднес стул.
— Пэрадайз.
Ах, да. Его дорогая-будь-серьезна голос. И, как правило, когда он начинал подобным образом, ее отбрасывало назад на свое место, словно центробежная сила тона главы семьи была сильнее самой гравитации.
Но не этой ночью.
— Нет, — сказала она. — Я не вернусь домой.
О… чудесно. Как выяснилось, кое-что могло быть хуже этого: сейчас в его глазах вспыхнула боль.
Она накрыла лицо руками.
— Прошу, не надо.
— Я просто… я не понимаю.
Нет, подумала она. Он не понимал.
— Отец, мне нужно что-то свое… и я говорю не о супруге, ребенке и большом доме.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы иметь семью.
— И не будет ничего постыдного в том, что женщина хочет пожить своей жизнью.
— Может, если ты встретишь правильного…
Она уронила руки на стол, задевая край клавиатуры, отчего та подпрыгнула.
— Меня не интересует брак. В принципе.
Он побледнел от ее слов. Словно она заявила, что хочет голышом выбежать под полуденное солнце.
— Скоро должен состояться твой выход в свет.
— Сейчас у меня есть работа.
Повисло долгое молчание, в течение которого он изучал ее лицо, и Пэрадайз не дрогнула.
— Это из-за наших споров? — спросил он.
— Нет.
— Тогда что… изменилось, Пэрадайз?
— Я изменилась.
Поражение грузом легко на его плечи, и тогда Пэрадайз осознала, что пусть он и был ее хранителем согласно Древнему Праву, на самом деле, отец не мог принудить ее к чему-либо.
К сожалению, это осознание запоздало.
— Дело в учебной программе? — спросил он.
— И да, и нет. Дело в том, что я хочу сама принимать решения касательно своей жизни, а не мириться с чужими. Я просто… я хочу быть свободной.
Ее отец покачал головой.
— Похоже, я просто отношусь к другому поколению.
Скрестив руки на столе, она подалась вперед, вспоминая того гражданского, что приходил за распечатанным заявлением… он назвал ей свое имя, но отказался пожать руку.
Она искала его взглядом каждый раз, когда открывалась парадная дверь.
— Отец, это вопрос безопасности.
— Что, прости?
— Мое желание вступить в учебную программу. Я хочу научиться защищать себя. Это не значит, что в итоге я захочу сражаться в городе, убивать лессеров. Но это значит, что если что-нибудь произойдет со мной, то я буду более подготовленной к этому.
— Ты прекрасно защищена. Здесь и дома…
— Но что, если я захочу куда-нибудь пойти?
Когда снова повисло молчание, она поняла, о чем он думал. Хотя он редко произносил это вслух, но ей всегда было ясно, что он скучал по своей покойной шеллан и жалел, что ее мамэн не могла принять участие в неловких разговорах, подобных этому. Казалось, он считал, что участие женской стороны приведет к более гармоничному результату… он всегда пользовался этим утверждением, потому как его нельзя было опровергнуть.
Может, ее мамэн помогла бы ему в таких ситуациях. А может и нет.
Он вздохнул, и в этом вздохе столько всего было.
Рядом зазвонил телефон, и она сразу же потянулась к трубке, потому что с телефонным звонком разобраться легче, чем с семейными проблемами.
— Добрый вечер.
На другом конце провода повисла короткая пауза, а потом раздался мужской голос со странным акцентом, мужчина говорил на Древнем Языке:
— Это дом для аудиенций с Рофом, сыном Рофа?
Она нахмурилась и ответила тем же способом:
— Да, так и есть. Чем могу быть полезна?
— Он расположен на авеню Уоллэс восемь шестнадцать?
Когда мужчина назвал адрес, Пэрадайз посмотрела на своего отца:
— Чем я могу вам помочь?
— Вы можете передать своему Королю важное послание. Если он под стражей не доставит Нареченного Теней, ТрэзЛафа, завтра к полуночи к границам Территории, Ее Высочество Священная Душа, Королева Рашт, правительница с’Хисбэ, интерпретирует сокрытие указанного мужчины, как объявление войны против нашего народа. Она намерена заключить священный брак наследницы престола Теней в первую ночь по окончании траура. Уступчивость избавит вампиров от ужасного кровопролития. Нежелание подчиниться навлекут все бедствия войны на ваш народ.
Бип.
Отодвинув трубку от уха, она могла только уставиться на черный пластиковый прямоугольник.
— Пэрадайз? — спросил отец. — Что такое?
— Если это не розыгрыш… — Она подняла глаза. — Тени объявили войну… нам.
Спустя какое-то время Трэз осознал, что находился уже не на улице.
В действительности, он сидел на своей кровати на третьем этаже особняка, ладони лежали на коленях, тело продолжало двигаться, пусть он и не шевелился в данный момент.
Он оставался у костра, пока тот не рухнул, и не потухло пламя, а после кто-то привел его сюда.
Это шум включенного душа?
айЭм появился в дверном проеме ванной.
— Давай помогу тебе.
— Ты только этим и занимаешься, — пробормотал Трэз.
— Будь ты на моем месте…
Когда брат подошел к нему, Трэзу оставалось лишь поднять на него взгляд, словно айЭм был гигантом.
Эмоции пересилили истощение.
— Ты самый достойный мужчина из всех, кого я знаю, — сказал Трэз тихо.
айЭм застыл. Прокашлялся.
— Эм… давай снимем с тебя штаны? И прежде чем ты ответишь, да, я в курсе, что ты не голоден, но я принес кое-что перекусить, и да, в том числе и алкоголь.
Когда айЭм протянул руку, Трэз моргнул и увидел Селену, застывшую на месте, в теперь вечном ожидании, что он возьмет ее за руку и спасет.
Но он не смог спасти ее.
Склонив голову, он чувствовал себя слишком уставшим для слез, и ощущение, что все будет так плохо до конца его жизни, сидело подобно стальному костюму с шипами, направленными внутрь.
— Пошли, — позвал его айЭм надломленным голосом.
Трэз взял предложенную руку рефлекторно, его не волновали ни грязное тело с одеждой, ни еда.
Но выпивка… наверное, поможет.
По крайней мере, благодаря ей он мог вырубиться.
Когда они направились в ванную, зазвонил его телефон на прикроватном столике, и на мгновение он помедлил, удивляясь, как это было странно…
Но ведь это было вполне нормально? Люди звонят друг другу, когда чего-то хотят, когда им что-то нужно, когда хотят поделиться новостями или просто сообщить, что все в порядке.
Вспоминай, сказал он себе. Так все и происходит…
В следующий раз, когда к нему пришла осознанная мысль, он заходил голым под душ.
Ой.
И все.
Просто… ой. Словно струи воды попали в рану в его груди.
Именно айЭм подался вперед и вымыл его волосы и тело, промочив при этом рубашку спереди и рукава.
Потом они вышли из душа, и пришло время вытираться.
Он опомнился уже сидя на кровати, до груди закутанный в покрывала, поднос с ножками стоял рядом. айЭм сидел на краю матраса, его губы шевелились.
Со странным чувством, словно он покинул свое тело, Трэз наблюдал за братом со стороны, за грациозными движениями его руки, обеспокоенным выражением его лица, умными глазами.
— Со мной все будет в порядке, — сказал Трэз, когда повисла пауза.
Он понятия не имел, о чем говорил брат, но был уверен, что темой было его состояние.
— Сделаешь одолжение? — спросил Трэз, посмотрев на дверь в другом конце комнаты. — Поблагодаришь всех… за меня? За все, что они сделали? Я был так измотан… Не знаю, как бы я умудрился построить его.
