Далай мало что говорила, но оставалась у каменной стены вместе с остальными, держась как можно дальше от проёма в стене пещеры.
В итоге ещё до того, как мы закончили спорить, Фигран забрёл в тот проём, как будто не замечая нашу дискуссию. Наблюдая, как посредник небрежно заходит в ту мёртвую с виду расщелину, держа руки в карманах и разглядывая металлические стены, Касс, Ревик, Балидор и я переглянулись.
Затем, не сказав ни слова, мы последовали за ним.
Холо и Стэнли не отходили от противоположной стены ни на секунду.
Далай и Иллег тоже решили остаться снаружи, но они целились в проём из пистолета и винтовки, пока мы пошли внутрь. Я не совсем понимала, что там можно пристрелить, кроме нас, но жест оценила.
В любом случае, всё оказалось тщётным.
Пещера пустовала.
Она не просто пустовала, но и оказалась полностью мёртвой внутри. Осталось лишь безликое помещение с серебряными стенами из явно мёртвого металла.
— Они прежде были зелёными, — пробормотал Балидор, глядя по сторонам. — Они были тёмно-зелёными… я никогда прежде не видел столько органического металла в машине. Я никогда не чувствовал столь живой машины, — глянув на меня и Ревика, он нахмурился. — Я же не вообразил это, нет?
Я наблюдала, как он хмуро смотрит на зеркальную панель цельного металла.
Он стискивал руку Касс до побеления костяшек, словно до сих пор волновался, что что-то может выдернуть её из его хватки. Я старалась не замечать это, а также то, как Касс прислонялась к нему, держа его руку обеими ладонями и словно успокаивая.
Вместо этого я проследила за его взглядом.
Я видела то, что видел он. Цвет пропал, оставив лишь серебристые зеркальные панели. Я не видела швов; ничто не нарушало это расплавленную панель металла. Казалось, она покрывала не только стены, но и потолок с полом.
Мёртвый металл не выглядел вот так. Мёртвый металл не ощущался вот так.
Такой бывала лишь органика.
Но пульсация прекратилась. Свет, который я ощущала вокруг входа, исчез. Даже не используя свой свет, я знала, что он абсолютно умер.
В некоторых местах казалось, будто оно умерло на середине движения. Большая часть металлической поверхности была относительно тонкой, всего несколько дюймов покрывало скалу, которую я чувствовала под ней. Но в некоторых местах металл выгибался наружу, его толщина доходила до нескольких футов, перекатывалась волнами, словно в момент смерти она двигалась и перестраивалась.
— Ты это не вообразил, — сказал Ревик, запоздало отвечая Балидору и сканируя взглядом стены. — Они были зелёными. Тёмно-зелёными, как ты и сказал. Полностью сознательными. С телекинезом.
Он хмуро смотрел на выстеленную металлом утробу, и его взгляд скользнул к серебряному потолку, затем вниз к полу. По лёгкому размытию его радужек я понимала, что он пользуется своим светом видящего.
— Я никогда не видел ничего подобного, брат, — сказал Ревик мгновение спустя. — А ты?
Балидор покачал головой.
— Нет.
— Я тоже не видел, — вклинился Фигран.
Ревик бросил на другого элерианца взгляд, затем посмотрел обратно на Балидора.
— Живая часть машин… она просто исчезла, — он покачал головой, хмурясь. — Не умерла. А была извлечена. Словно живую ткань полностью вырвали из мёртвого металла.
Балидор повернул голову, бросив на Ревика жёсткий взгляд.
Затем он посмотрел туда же, куда и Ревик. То жёсткое выражение в его глазах проступало всё отчётливее.
— Такое возможно? — сказал он. — Как такое возможно?
Он глянул на меня, словно ожидал ответа.
У меня его не было.
Ревик продолжал сканировать стены.
— Это сознание, этот крик… то, что мы почувствовали, когда вошли во внешнюю пещеру, — он продолжал поворачиваться в разные стороны, продолжая поиски своим светом. — Это звучало идентично телекинетикам, которых нам показала Кали. Это звучало в точности как они. Это ощущалось в точности как они. Машина явно сделана из частей тела тех мёртвых видящих-телекинетиков и была каким-то образом напитана их aleimi-структурами. Сама машина обладала телекинетическими способностями.
Балидор кивнул, и в его глазах читалась нервозность.
— Знаю. Пугающее ощущение, брат.
Ревик глянул на него, затем на меня, вскинув бровь.
— Но Кали говорила так, будто они не могут сами открыть дверь. Так как они открыли эту? — он крепче сжал мою руку. — Есть идеи? Если они уже могут открывать двери, у нас определённо проблемы.
Воцарилось молчание.
Затем я стиснула зубы.
— Я не думаю, что они это сделали, — прямо сказала я. — Не думаю, что это они открыли дверь.
Ревик повернулся, уставившись на меня.
— Тогда кто это сделал?
Я поджала губы, посмотрев на него в ответ.
— Мы, — сказала я. — Мы открыли дверь. На короткий период, — добавила я, подняв ладонь, когда увидела, что Балидор хочет заговорить. — Она не осталась открытой. Чтобы сделать это или стабилизировать проём, было всё равно недостаточно света. Но я думаю, что я — мы — открыли её. После того, как Четвёрка во второй раз соединила свой свет, я ударила по двери, используя связи всех нас и структуры, которые мы построили меж собой. Я практически уверена, что именно тогда она и открылась.
Глянув на Ревика, я добавила:
— Органические части машины не совсем ушли. Их засосало в дверь, как ты и сказал.
Я осмотрелась по сторонам, замечая побледневшие лица и широко раскрытые глаза у всех, кроме Фиграна, который, кажется, пребывал в своём собственном мире на другом конце пещеры.
— Может, двери транспортируют лишь живую материю, — сказала я, размышляя вслух. — А может, поскольку мы не видим здесь одежду Варлана, они не могут транспортировать именно мёртвый металл. Может, это дверь отделила живую часть от металла.
После моих слов воцарилось молчание.
Затем Фигран поднял что-то и показал мне, улыбаясь.
— Мёртвый металл, — сказал он. — Да. Мёртвый металл остаётся здесь. Он остаётся позади. Да, да… очень умно. Очень умно, сестра Элли. Очень умно.
Я глянула на него, затем на предмет, который он держал в руке.
Это был изогнутый узорный нож. Я узнала его — он принадлежал Варлану.
— Это было на полу? — Балидор пошёл к Фиграну, ведя за собой Касс за руку. — Где? Где ты его нашёл?
— Да, да, — сказал Фигран, улыбаясь. Он показал в угол возле самой толстой части серебряного метала. — Там. Там это было. На полу. Я нашёл.
Балидор протянул руку к ножу, но Фигран отдёрнул его назад и поджал губы.
— Моё, — сказал он. — Кто нашёл, берёт себе. Теперь моё. Мой друг. Мой нож. Блестящий. Я его хочу. Ты его не получишь, жадный, жадный Адипан.
— Я не заберу его навсегда, — раздражённо сказал Балидор. — Я просто хочу посмотреть на него.
— Дай ему нож, Фиг, — сказала Касс. — Я прослежу, чтобы его вернули тебе. Обещаю.
Фигран настороженно передал изогнутый нож и наблюдал за Балидором так, будто ожидал, что другой видящий развернётся и убежит из пещеры вместе с ним.
Отвернувшись от этих троих, я нахмурилась, продолжая размышлять.
— То есть, дверь забрала и Варлана тоже, — пробормотала я. — Но почему он вообще находился здесь? Почему машина забрала его? Она посчитала его угрозой из-за его высокого ранга видящего или…?
— Он пытался помочь Касс, — перебил Балидор, посмотрев на меня.
Он передал нож обратно Фиграну, который выхватил клинок из его пальцев и стиснул обеими руками, прижав к груди. Проигнорировав его, Балидор подошёл ближе к нам.
Его тон сделался мрачным.
— Варлан первым из нас уловил угрозу машины. Он увидел, что с Касс что-то не то, что это влияет на неё сильнее, чем на остальных, — он глянул на Касс, сжал её пальцы, затем посмотрел обратно на меня. — Когда она начала кричать, он попытался вывести её обратно из пещеры, через стену и в коридор.
Нахмурившись, Балидор показал неопределённый жест ладонью.
— …Машине это не понравилось. Она дёрнула его в проём. И это был последний раз, когда мы его видели. Я не знаю, был ли он жив в тот момент, когда открылась дверь. Наверное, нет, но будем надеяться, что он был жив. Будем надеяться, что он выжил.
