— Вот ублюдок, — протянула разочаровано. — Рамка ужасная.
Хмыкнул, соглашаясь.
— В его стиле.
Она забавно скривилась, положила ее на стол и побежала наверх, в свою комнату.
— Я сейчас!
Там по-прежнему хранятся ее вещи. Шкафа в его комнате недостаточно для двоих.
Каждое утро у него милое развлечение — наблюдать, как она мечется между душем и двумя спальнями, бесконечно что-то теряет, забывает.
Споры, кто первым пойдет в душ, часто заканчиваются страстно и совместно. Из-за этого нередко опаздывают на завтрак. Приходят либо под конец, либо сразу идут на занятия.
— У меня есть двойная рамка, — Феликса торопливо спускалась по ступенькам. — В одной половине мое фото с сестрой. Хотела во вторую поставить родителей, и постоянно забывала. Сейчас…
Он наблюдал за ней, не слезая с дивана. Даже позы не поменял.
— Она, кстати, живет в Швейцарии, а я так давно ее не видела…
Ее бесконечная болтовня никогда не раздражала. Разве что иногда. Когда начинала нести какую-то очередную "обычную" херню.
Она с забавно сосредоточенным видом достала его фотографию. Переместила ее в другую рамку. Довольно улыбнулась результату.
Подскочила к камину, ставя ее на полку рядом с фениксом.
— Ну, здорово же?
Вернулась на диван, подлезая к нему под бок.
Необычно.
Его снимок с матерью больше не вызывал болезненных ощущений. А рядом с фото смеющейся Феликсой в обнимку с похожей девушкой в целом выглядит странно. Но ему нравится.
— С красными волосами? — покосился на довольную Фоукс. — Другой фотографии не нашлось?
Она закатила глаза, фыркнула, сложив руки под грудью. Трансформация из забавной и милой в недовольную и пыхтящую заняла не больше минуты.
— Деактивируй этот чертов кристалл, Шам!
— Нет.
Приподнялась, гневно сверкая янтарем.
— Шам, это нечестно.
"Бессмысленный аргумент".
— Шам, я найду способ от него избавиться.
— Удачи.
Засопела, придумывая, чего бы еще сказать.
— Секса не будет.
Его брови приподнялись в удивлении.
— Ты пытаешься на меня надавить или себя наказать?
— Пытаюсь найти у тебя совесть, которой нет, — проворчала, яростно открывая тетрадь.
Хватило ненадолго.
— Шам…
— Нет, — оборвал её, вставая с дивана. — Я к Майлзу. Могу отправить к тебе Ди, обсудите мою бессовестность.
Рядом упала подушка. Обернулся, смотря на эту охуевшую особу. Она замахнулась второй диванной подушкой.
Не попадет.
Угадал. Пролетела мимо.
Усмехнулся, открывая дверь из башни.
— Ненавижу тебя, Шам Дейвил!
— Это взаимно, Феликса Фоукс.
Сколько-то лет спустя
Феликса перевернулась на спину, щурясь от света.
"Надо повесить плотные темные шторы".
Со вздохом прикрыла глаза ладонью, понимая, что давно пора было встать. Шам наверняка как обычно засел в кабинете и с раннего утра на связи со всем миром. А может его и вовсе нет дома. И непонятно, чего хотелось больше: найти его или провести день наедине с собой.
"Нет, весь день я себя не вынесу".
Настроение порой менялось за минуту. Благо случалось это не так часто, потому что после каждого такого случая ей становилось стыдно и неловко.
Умывшись, накинула на пеньюар халат из комплекта, только длиннее. Не стала завязывать. Зачем? Посторонние в этом доме — редкость. Шам не любит чужих на своей территории.
Вышла на лестницу со стеклянными ступенями, обводя взглядом светлую гостиную снизу.
Определиться с основным цветом, который должен быть в их доме, было непросто. Шаму привычны синие тона, Феликса выступала за элементы красного, что, естественно, "высший" принять не мог. После нескольких ссор и стольких же бурных примирений сошлись на нейтральном — все оттенки белого.
Феликса не удержалась, и на молочном кожаном диване разместила красные велюровые подушки. Шам, дернув щекой, сделал вид, что "не заметил". И сейчас сидел, вчитываясь в бумаги, подложив подушку под спину. Перед ним — через стол — на кресле его помощник и партнер. Нечастый гость. Приходит в исключительных случаях, когда какие-то вопросы не требуют отлагательств.
— Мистер Гарисон, рада вас видеть! — Феликса неспешно спускалась со второго этажа.
Зеленые глаза оторвались от документов, метнувшись к ней. Секунда и они наполовину прикрылись, простреливая недовольством.
"Надо было предупредить, что у нас гости!"
Мысленно ворчала, запахивая халат и завязывая тонкий поясок на выпирающем животике.
— Чай? Может быть кофе?
Шам точно не предлагал. Его гостеприимство всегда колеблется на уровне "я уже впустил его, или ее, в свой дом", одно это, по его мнению, компенсирует все остальное.
— Здравствуй, Феликса. Воды, если позволишь, — губы Гарисона, в обрамлении седой щетины, расплылись в улыбке.
— Конечно, — прошла на кухню, плавно вытекающую из гостиной.
Вероятно вопрос, по которому он пришел, неприятен, иначе не боялся бы попросить Шама. Сам он не предлагает, но не отказывает. Если настроение хорошее.
Передала прохладный бокал Гарисону и села в угол дивана, удобно устраиваясь.
— Вы нечасто к нам заходите, что-то случилось?
Она проследила, как Шам ставит замысловатую подпись… вторую… третью… Передает эти бумаги, они исчезают в дорогом портфеле. Он берется за изучение следующих.
— Феликса… — Гарисон чуть повернулся в ее сторону, словно собираясь с мыслями. — У вас, если не ошибаюсь, был опыт активации рассеивающего кристалла криспи?
Вопрос не то чтобы неожиданный… Совершенно внезапный! Эта тема… откуда он вообще узнал?
Шам, до этого упиравшийся локтями в колени, откинулся на спинку дивана, слегка наклонив голову влево. Гарисон подцепил двумя пальцами галстук, ослабляя его на шее.
Да, в случае с Шамом возраст значения не имеет. Одинаково нагоняет жути на всех. Младше, старше — кажется у него такого разделения не существует. Есть только понятие силы.
— Дальше?
Даже голос его со временем только напитался чем-то внушительным, оставаясь в целом неизменным. Такой же тихий, ровный, глубокий, и ни разу он его не повысил. Хотя несколько раз Феликса пыталась проводить эксперимент в надежде вынудить прокричать, или просто говорить громко. Глупо, конечно, но с любопытством сладить не удалось.
С треском провалилась, что, впрочем, неудивительно. Он и на новость о беременности отреагировал в духе самого себя.
Ее трясло от волнения, какой-то безудержной эйфории и в то же время страха. Это ведь… новая жизнь! Внутри нее. И принять, осознать, уложить в голове этот свершившийся факт оказалось сложно.
Она нашла Шама здесь же, в гостиной. Встала перед ним, безостановочно дергаясь то в одну сторону, то в другую, с прижатой ко лбу ладонью.
— По какому поводу нервы? — зеленые глаза прошлись по фигуре и вернулись к планшету. Ненадолго. Он отложил его и теперь все внимание обратил на нее.
В мыслях вращался миллион фраз от нелепых до откровенно идиотских, и с какой из них лучше начать разговор определиться было невозможно. Наверно поэтому изо рта вырвалось неразборчивое:
— Я беременна.
То ли слишком тихо, то ли слишком громко, но точно бессвязно. Она была настолько поглощена ураганом разных эмоций, испытываемых одновременно, что не обратила внимания на такую мелочь, как собственный тон.
Брови Шама приподнялись. Взгляд с лица плавно сместился на неприкрытый коротким топом живот. Он смотрел на него, скользя указательным пальцем по подбородку, а у нее одно желание сменяло другое. Первое: убить его за такое долго молчание в целую минуту. Второе: разрыдаться. Третье: убежать. Четвертое: обнять его и рассмеяться.
Когда эмоции почти потухли, норовя уступить место непрошенному отчаянию, крепкие руки обвили бедра, не позволяя отшатнуться. Кончик носа скользнул по плоскому животу, щекоча, вызывая мурашки, а после — мягкие губы запустили волну дрожи, оставив нежный поцелуй.
