Не смей.
Даже не думай об этом.
«Ты не веришь, что мы выберемся?» — спросил он у неё тогда. Она должна была соврать. Они оба должны были верить.
До последнего.
— Давай же, — слышит она; голос Люциуса нетерпеливый, раздражённый и отдаёт отчаянием почти таким же, что заставляет трястись саму Гермиону.
Драко вновь поднимает палочку, но медлит, будто ожидая чего-то. Он бледнеет ещё сильнее, его лоб блестит, а взгляд направлен не на Рона, а куда-то в пустоту.
Гермиона сама не замечает, как начинает шептать мольбы, но никто не обращает на неё внимания.
Рука Люциуса в её волосах напрягается.
— Убей его, Драко.
Это звучит как приказ.
— Пожалуйста, нет, мы правда ничего не зна…
Он будто и не слышит её слов. Драко делает небрежное движение палочкой, зелёная искра вырастает на её конце.
— Авада Кедавра.
Искра срывается и вмиг рассекает пространство; Рон дёргается и падает замертво.
Гермиона подаётся вперёд всем телом, отчаянно плача.
Голос Драко Малфоя бьётся у неё в ушах, словно птица, угодившая в клетку. Он врывается в голову и впечатывается в мозг, и Гермиона слышит его слова снова, и снова, и снова…
«Авада Кедавра».
Так просто.
— Нет! Этого не может быть, нет, пожалуйста, нет…
Малфой всё ещё держит палочку, направив её на бездыханное тело Рона.
Она видит, как он лежит, широко раскинув руки, его голубые — такие знакомые, такие родные — глаза распахнуты, и Гермиона не может отвести взгляд, заходясь в рыданиях и даже не пытаясь справиться с накатившей истерикой. Опять становится тяжело дышать.
Она кричит.
— Нет!
И чужой крик вторит её собственному.
Из пустоты появляется Гарри, скидывая мантию-невидимку. Его лицо перекошено гневом и горем, он бросается к Рону, пока все вокруг не успевают даже осознать произошедшее, не то что что-нибудь сделать.
Гермиона как в замедленной съёмке видит, как Гарри делает шаг за шагом.
И в этот момент по всей комнате раздаются громкие хлопки аппарации.
Члены Ордена появляются из воздуха быстро и хаотично. Они готовы к битве и сразу находят свои цели. Яркие вспышки начинают метаться по комнате, воздух пронзают магия и шум боя.
От неожиданности Люциус выпускает её, и Гермиона падает на пол, уперевшись ладонями в прохладный мрамор. Поражённая происходящим, несколько секунд она просто сидит, пока перед глазами мелькают пятна света и цвета.
А после, почувствовав, как зашкаливает адреналин, она отползает в сторону так быстро, как только позволяет состояние.
Раздаются крики и ругань, резкий запах дыма и крови повисает в воздухе. Оглушая всех присутствующих, в другом конце комнаты заклинание врезается в зеркало, и оно разлетается на куски с громким дребезжанием осколков.
Гермиона вздрагивает, но ползёт дальше, пока не оказывается у стены, и, прижимаясь к ней спиной, оборачивается.
Судорожно дыша, она находит взглядом Рона, раскинувшегося на полу. А после поднимает глаза на Малфоя, который всё ещё находится неподалёку, взмахом палочки отражая чужие удары.
Гермиона как заворожённая смотрит на него.
Она не верила, что он был способен на такое, но она ошиблась. Горечь от потери и разочарования вызывает резь в глазах, но она не может не смотреть.
Малфой сражается словно нехотя. Движения заторможенные, и он чуть не пропускает заклинание, но оно задевает его лишь искоса.
Гермиона, потерявшись в реальности, впитывает его образ.
Желудок сжимается от мысли, что она знала этого человека с детства, но, кажется, всегда принимала за кого-то другого.
Она считала Драко Малфоя безобидным и трусливым ребёнком даже после всего, что он сделал в Хогвартсе.
Но он доказал, что был опасен.
Гермиона заклинает себя бежать, пока никто не обратил на неё внимание. Ей нужно скрыться, спрятаться. Или добраться до безопасного места. Или найти кого-то из Ордена, кто будет способен ей помочь.
Но вместо этого она продолжает испепелять его взглядом — человека, который убил её друга.
Время растягивается, и Гермионе кажется, что пролетела вечность, хотя на деле прошло не больше минуты. Но иллюзия рушится, когда Драко Малфой, словно ощутив её внимание, резко оборачивается и смотрит прямо на неё.
***
Вынырнув из воспоминаний, Гермиона распахивает глаза и чуть не падает со стула, отшатываясь от стола. Её горло сдавливают рыдания. Она быстро-быстро моргает, стараясь сфокусировать взгляд. В груди печёт, голова пульсирует, и желудок болезненно сжимается от ничем не замутнённого ужаса.
Малфой внимательно наблюдает за ней, пытаясь понять реакцию. В этот раз он молча ждёт.
Гермиона на миг встречается с ним глазами — и тут же опускает их, не в силах смотреть на него.
В сознании встаёт воспоминание о его холодном, бесстрастном, пустом взгляде, когда он произносил убивающее заклятие. Гермиона отчаянно машет головой, стараясь избавиться от наваждения, и обхватывает её руками.
Она чувствует, как паника подступает к груди, к горлу, ограничивает связки, из-за чего голос звучит приглушённо:
— Я не знаю, чего ждала, но это чересчур, — бормочет она.
Малфой вздрагивает. Он хмурится, и на лице отображается замешательство.
— Гермиона, что ты вспомни…
— Нет! — она вдруг вскрикивает.
— Герм…
— Нет, нет, даже не… — она глубоко втягивает воздух и тотчас судорожно выдыхает. Лёгкие требуют больше, но Гермиона не контролирует своё тело. Боль вновь обжигает нервные окончания. — Не надо. Мерлин, почему же это так тяжело… — Она всё-таки поднимает на него взгляд, стараясь сохранить лицо. — Не надо называть меня так, не усложняй всё, Малфой, пожалуйста, — она всхлипывает и растерянно добавляет: — Как же это всё получилось?..
Малфой тянется к ней, и хотя она знает, что путы не позволят ему дотронуться, всё равно отодвигается, уперевшись руками в край стола.
Ей нужно пространство.
Ей нужно уйти.
Гермионе нужно на воздух. Она не может смотреть на него, в голове лишь безжизненное тело Рона, и мечущийся Гарри, и сам Малфой, убивающий её лучшего друга. Воспоминание зациклилось, оно не отпускает её, и Гермиона так не может.
Просто… не может.
Она изо всех сил пытается сдержать слёзы.
Драко никогда не говорил ей, что был невиновен.
Но она верила в иллюзию. Она сама провела себя по ложному следу. Вся история складывалась так, что она совсем не могла предвидеть настолько драматичной развязки.
Но он убил его.
Убил хладнокровно и безжалостно.
И Гермиона не может найти этому объяснения или оправдания.
Малфой, видя её состояние, резко начинает говорить:
— Грейнджер, ты должна рассказать мне, что ты вспомнила.
— Я не…
На его лице отображается суровая решимость; взгляд ожесточается.
— Мы во всем разберёмся, — горячо убеждает он, — я обещаю, ты просто должна…
— Я ничего тебе не должна! — всхлипывает она, пытаясь утихомирить прерывистое дыхание. — Ты… ты…
— Грейнджер, пожалуйста. — Он наклоняется над столом, подаваясь к ней всем телом. — Подумай, подумай хотя бы мгновение, ты же знаешь, тебе надо просто разложить все воспоминания по полочкам, посмотреть на них со стороны. Ты сейчас в смятении, но ты поймёшь…
Гермиона вскидывается, внезапно сумев совладать с голосом:
— Что я пойму, Малфой? Что ты убийца?
Он дёргается, словно от пощечины, и замолкает, глядя на неё с непонятным выражением в глазах.
— Это можно было понять и раньше, без всех этих встреч, без всех этих разговоров. Мерлин, о чем я думала?
— Гермиона…
— Да прекрати же называть меня так!
Она вскидывается, взмахнув руками. Злость сменяет отчаяние, и так легче. Гермиона полностью отдаётся чувствам: она знает, что слегка краснеет; по венам бежит ярость; руки подрагивают от неукротимой энергии, которая охватывает её. На кончиках пальцев искрится магия.
— Просто… прекрати! Ты спрашивал, мог ли ты не убивать Филча, и я сказала, что тогда у тебя не было выбора, но… в этот раз он был.
