Тамира тупо смотрела на закрывшуюся за припозднившимся гостем дверь. И что это было, хотела бы она знать? Хотелось бы надеяться, что не ухаживание. И с чего только они все ею заинтересовались, на её голову? Сначала Брайан, а теперь ещё и вот этот…
Проморгавшись, она перевела взгляд на цветок, да так и застыла, неспособная пошевелиться от изумления. Иллюзия медленно, но верно развеивалась, и на месте хрупкой розы возник мешочек, напоминающий кошель. Коснуться его и тем более открыть Тамира решилась далеко не сразу. А когда сделала это, обнаружила внутри деньги и медальон с крупным зелёным камнем. Сумма составляла около двух тысяч, а камень, вне всяких сомнений, тянул не меньше, чем на оставшиеся восемь.
На следующий день Эдвин обнаружил Тамиру в парке. Утром девушка без лишних слов вручила мешочек со всем его содержимым Брайану. Причём сделала это при свидетелях, так, чтобы отвертеться отвергнутый жених уже не мог. В вежливой форме, но с убийственным взглядом высказала предположение, согласно которому Брайан найдёт возможность передать данную сумму хозяину дома и уладить конфликт. В ответ на сдержанный вопрос Брайана, правильно ли он понимает, что помолвка расторгнута, лаконично ответила, что он понял правильно.
Тем не менее, из замка она сразу же не уехала. Побелевший, как снег, Брайан последовал за ней, после чего они какое‑то время беседовали наедине. Долго разговор не продлился, но в ходе него Брайан попросил Тамиру ещё немного задержаться в замке, и девушка согласилась. То ли пожалела старого друга, то ли пришла к выводу, что идти ему наперекор банально не имеет смысла. Так или иначе, пока она по — прежнему оставалась в Замке Надежды.
Тамира обернулась заблаговременно, услышав шорох его шагов. Эдвин остановился, лихорадочно думая, как бы начать разговор. Не так чтобы у него было для этого недостаточно времени. И всё равно здесь и сейчас, оказавшись с ней лицом к лицу, что будет правильнее сказать, он не знал.
— Эдвин? — спросила она, чуть склонив голову.
Молодой человек опешил.
— Давно ты догадалась? — спросил он, сглотнув.
Тамира отрицательно покачала головой.
— Только вчера вечером. Та роза. Я подумала, что раз уж она могла оказаться иллюзией, то и всё остальное под вопросом. И тогда многому нашлось объяснение. Почему ты не сказал мне сразу?
— Не мог. Прости.
— Спасибо.
Извинения она проигнорировала.
— Не стоит. Я ведь должен был отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня тогда.
— А… Отблагодарить, — протянула она, разочарованно скривив губы.
— Дурочка.
Он медленно покачал головой, а потом бросился ей навстречу и сгрёб в объятия. Тамира запрокинула голову, целуя его так, словно никогда уже не рассчитывала его увидеть. Впрочем, именно так оно, в сущности, и было.
— Я тебя искал, — выдохнул Эдвин минуту спустя, так и не выпуская Тамиру из объятий. — Едва я оказался в Оплоте, попросил у своих выяснить, как ты, и передать весточку. Но они обнаружили лишь заколоченный дом. А потом этот ужин, и Коллинз представил тебя как свою невесту.
— Он просто не оставил мне выбора. — Тамира продолжала цепляться руками за плечи Эдвина, как будто он мог в любой момент растаять в воздухе. — Хотя обставил всё иначе, просил подумать, уговаривал. А ты всё не появлялся. И никаких вестей, даже записки с этими твоими дурацкими художествами. И я сдалась.
— Я вернулся, как только смог. Мне пришлось выехать за Грань. Как только нашёлся способ вернуться, я это сделал.
— Но не ко мне, — грустно улыбнулась девушка. — А ради Оплота.
— Ерунда, — уверенно возразил Эдвин. После чего, крепко прижав её к себе, едва слышно добавил: — Одно слишком сильно переплетено с другим. Иногда мне кажется, что ты и есть Оплот.
Они ещё немного постояли, обнявшись, в тишине тенистого сада, наполнившегося сладким, чуть давящим ароматом роз.
— Где ты добыл эти деньги? — спросила Тамира, готовая услышать любой ответ — ограбил светлого, украл у тёмного, нашёл клад. В сущности, её бы не смутил ни один вариант.
— Это не должно тебя тревожить, — заверил он с такой спокойной усмешкой, что девушка чуть было не утвердилась в своих предположениях. Без нарушения закона не обошлось.
— Можешь смело признаться. Я всё не собираюсь швырять их тебе в лицо, — тихо рассмеялась она.
Эдвин тоже улыбнулся.
— У меня есть в Оплоте друзья, — пояснил он. — Деньги — от них. А медальон — мой. Семейный.
— Фамильная драгоценность? — изумилась Тамира.
Чуть отстранившись, она по — новому оглядела молодого человека. Однако же как внешне отличить тёмного дворянина от тёмного же крестьянина, она представляла себе достаточно плохо.
— Да, — не слишком охотно откликнулся Эдвин, — мои предки принадлежали к дворянскому роду. — Он ухмыльнулся, скрывая тем самым чувство неловкости. — К тем самым тёмным аристократам, которым досталось в своё время в первую очередь. Но родители сумели бежать в Кернскую пустошь. Кое‑что из фамильных драгоценностей сохранилось, правда, бОльшую их часть отдали на развитие Оплота. А медальон остался. Собственно, это единственное, что осталось в конечном итоге. Не так чтобы его прятали от сограждан. Если бы это могло помочь, наверняка бы отдали, но деньги и драгоценности в Оплоте стоят мало, ты сама это знаешь. А медальон нельзя ни съесть, ни выпить, ни закутаться в него, чтобы согреться. Для нас же это была память.
— И ты вот так его отдал? — спросила Тамира, ощутив укол совести. — Фактически Брайану?
Плечи Эдвина дрогнули в беззвучном смехе, а глаза, несмотря на всю сложность ситуации, светились счастьем.
— Вот так вот отдал, — подтвердил он. — Дворянство Райсов уже в очень далёком прошлом, будь то к добру или к худу. И, представь себе, ты для меня важнее камушка на цепочке. Тебя это удивляет? — прищурился он. И, не дожидаясь ответа, добавил: — Впрочем, считай это чисто эгоистическим шагом. Я сходил с ума от злости, пока ты считалась невестой Коллинза.
Теперь и Тамира улыбнулась, опуская глаза.
— Я так понимаю, твоя сестра — тоже никакая не сестра? — спросила она.
Эдвин покачал головой.
— Просто мы делаем одно дело, — поспешил уточнить он.
В памяти сразу же всплыли детали их плана на завтрашний день.
— Зря всё‑таки ты согласилась задержаться в замке, — прошептал Эдвин, вновь прижимая Тамиру к себе.
Время 'первого срока' подошло вечером. Мы с Эдвином, следуя заранее разработанному плану, проскользнули в королевские покои под видом горничных. Да — да, иллюзию горничных Иден 'надела' на нас обоих: я была горничной похудее, а Эдвин — потолще. При этом Пантера предупредила, что иллюзия — вторичная и кратковременная, наложенная поверх более прочной личины, под которой нас знали в замке. Образ горничных спустя максимум час должен был испариться, а предыдущая личина при этом останется. При этом половина означенного срока уже истекла, поскольку Иден, наложив иллюзию, отправилась в королевские покои первой. По плану нам следовало предоставить ей некоторое время, и лишь затем соваться туда самим.
