— Были еще убитые? — скорей, машинально спросил король.
— Один канаторец и один ришемец были убиты во время погони за сбежавшими.
— Нагнали?
— Всех. Вернули назад, расстреляли и утопили тела. Это всё, государь, — склонил голову гвардеец.
— Стало быть, концы в воду, — задумчиво произнес монарх, и я с трудом сдержалась, чтобы не высказаться при Мейтте. Но все-таки возразила:
— Отчего же? Есть еще верхушка этого заговора, и они под стражей в Ришеме, как и их предводитель и вдохновитель.
Монарх, пропустив мимо ушей, мою реплику, снова обратился к капитану:
— И что же герцог? Как он вел себя после?
— Его светлость был мрачен и заметно зол. А еще сильно вымотан, — ответил Мейтт. — Я слышал, как ришемцы шептались, что наконец-то отдохнут. Они мчались от Ришема до Канатора, загнали несколько лошадей, брали на постоялых дворах, спали два-три часа и снова в дорогу. Они все выглядели уставшими. И лошади их тоже. Одежда была сильно запыленной, волосы грязными, на лицах щетина.
А я за бравадой Нибо при встрече даже не особо заметила ничего из этого, да и он сам выглядел вполне прилично. Лицо точно было выбрито, должно быть привел себя в порядок на последней стоянке… Надо же. Я настолько углубилась в свои подозрения и была занята только тем, чтобы вывести его на чистую воду, что пропустила очевидное, еще и эту скачку устроила… Наверное, ришемцы даже ненавидели меня и своего господина в эту минуту. Меня за галоп, его за молчание.
— Потом мы искали засаду, короткая стычка, а затем суд и вся та грязь, которая лилась с языка главаря заговорщика и того отребья, что были с ним, дальше казнь. Все ришемцы были сильно уставшими, — закончил капитан.
— И что же, никто не проехал мимо за всё это время?
— На съезде с Вдовьего утеса заговорщики завалили дорогу, чтобы закрыть ловушку, а со стороны Кейстби мы сразу выставили четверых, чтобы не пропустить путников. Мундиры канаторской гвардии местным хорошо известно, потому никто не вздумал спорить. Мы всё это время оставались одни.
— Герцог пытался уединиться с ее светлостью?
— Боги, Ив! — не выдержала я.
— Нет, государь, — спокойно ответил Мейтт. — Они прошлись по парку, но мы были рядом. Потом разошлись и встретились только днем следующего дня.
— Ступай, — приказал капитану король.
Тот мазнул по мне взглядом, поклонился и ушел, а я осталась, уже зная, о чем пойдет речь дальше. И вовсе не о Селии и ее подлости, хотя все доказательства уже были получены, даже доказательства ее измены и сомнительной беременности. Королю эта ситуация должна быть знакома по собственному браку, но явно волновала меньше, чем выкрики заговорщиков, которые можно было толковать двояко, и как нашу близкую связь с Ришемом тоже. И это меня взъярило. Однако я всё еще пыталась сдержаться. Сейчас был не тот момент, когда стоило злить монарха.
— Вечер, звезды, безлюдные аллеи… Как романтично, — произнес Ив, не глядя на меня. — Должно быть, было приятно пройтись под руку с красивым мужчиной…
— Тебя именно это беспокоит? — полюбопытствовала я. — Не то, что твоя сестра поносит будущую королеву, не то, что она организовала заговор, который едва не оставил тебя без жены, которую ты выбрал и ждал семь лет? И даже не то, что она поставила под сомнение саму твою власть? Ты желаешь знать, насколько мне было приятно гулять с его светлостью по вечернему парку после того, как я едва не отправилась на морское дно вместо заговорщиков?
Король склонил голову к плечу, осмотрел меня с явным интересом, а после поднялся с дивана и направился ко мне. На губах его играла дружелюбная улыбка, но взгляд был холодным, и мне захотелось попятиться. Хищник пробудился. Но я осталась стоять на месте. Я смотрела на него исподлобья – короткое смятение уступило место упрямству и злости.
Ив остановился напротив меня. Подняв руку, мягко сжал подбородок, но когда я мотнула головой, хватка стала жестче.
— Что-то скрываешь, любовь моя? — обманчиво ласково спросил монарх.
— Что-то пытаешься раскопать, дорогой хищник? — спросила я в ответ.
— Почему ты уходишь от ответа? — уже жестче спросил король.
— Чтобы уйти от ответа, надо сначала услышать вопрос, — отчеканила я. — Вопроса не было, только романтические фантазии. Задай его, тогда услышишь ответ.
— Что ты делала в парке с Ришемом?
— Разговаривала, — ответила я, глядя на него с вызовом.
— О чем?
Я сжала кулаки. Происходящее было выше моего понимания. Он только что узнал, что и без того испорченный образец добродетели опустился до оскорблений, очернения имени его невесты, распутства и убийства. Понимал, что покушались на женщину, которую он называл любимой и собирался на ней жениться. Где гнев? Где возмущение? Где его любовь, в конце концов?! Заведомо приговорив спасителя, он терзает меня подозрениями! И всё, что собрался сделать, это закрыть меня во дворце. Приковать женитьбой и отнять всё, что дал прежде, потому что я сделала то, чего от меня ожидали и пора вернуть дары, которые оказались всего лишь ссудой! Немыслимо!
— Убери руку, — прошипела я сквозь стиснутые губы. — Сейчас же.
Брови монарха приподнялись в насмешливом изумлении, однако руку от моего лица он все-таки убрал. Я сделала шаг, намереваясь отойти от него, до того было сильным желание надавать ему пощечин, но Ив перехватил меня за локоть и дернул на себя. И я взорвалась. Размахнувшись, я ударила кулаками его в грудь. Король от неожиданности пошатнулся и выпустил меня, однако теперь не ушла я. Нацелив на него палец, я воскликнула:
— Да что же ты за человек, Ивер Стренхетт?! Тебе вовсе безразлично, что ты собираешься брать в жены потаскуху и развратницу? Тебя совсем не злит, что в глазах подданных ты превратился в тряпку, о которую твоя любовница вытирает ноги? Тебе плевать, что тебя назвали безвольным ничтожеством?! Ты когда-то говорил, что мои фантазии способны вызвать бунт, а что тогда сказать о той пакости, что изрыгает герцогиня Ришемская? Или ты скажешь, что это сговор против твоей сестрицы, безусловно, честнейшего создания на свете?!
— Тебе есть, что скрывать, — только и ответил на мою тираду король, и я зарычала, потрясая кулаками над головой.
— Проклятье, Ив! — выдохнув, снова воскликнула я. — Всё, что я могу скрывать, живет в твоей голове.
— Тогда ответь.
— Мы обсуждали, что делать дальше, — чеканно ответила я. — Оставить покушение в тайне или же рассказать о нем. Вот о чем мы говорили. И твой зять опять просил защитить свою жену, потому что она беременна. Ах, как же хорошо быть беспринципной злобной дрянью! — снова взвилась я. — Муж защищает, брат защищает – твори, что хочешь! Трави ядом, дурмань магией, оскорбляй, втаптывай в грязь, подсылай убийц – всё с рук сойдет!
Развернувшись, я все-таки направилась прочь от монарха. Однако вновь обернулась и спросила:
— Что за жизнь ты мне готовишь, государь? Бесправной бессловесной твари? К чему мне это? Зачем мне корона и это супружество, если всё, что ты можешь придумать для моей защиты – это отнять то, что мне было дорого и посадить на цепь? Зачем мне выходить замуж за человека, которому я безразлична?
— Шанриз Тенерис! — прогрохотал мне в спину голос монарха. — Немедленно остановись и посмотри на меня!
— Насмотрелась, — буркнула я. — С меня довольно.
— Не выпускать! — гаркнул король, едва я открыла дверь, чтобы покинуть покои.
Конечно же, гвардейцы послушались, не могли не послушаться. Они закрыли мне выход своими телами. Вздохнув, я снова закрыла дверь и обернулась к монарху. Он стоял рядом и сверлил меня тяжелым взглядом. Наконец, молча взяв за руку, подвел к дивану и негромко приказал:
— Сядь.
— Как вам угодно, Ваше Величество, — ровно ответила я и выполнила приказание.
Ив несколько минут стоял напротив и гневно сверкал глазами. Не испугал. Сейчас меня вообще ничего не пугало, до того я была возмущена и оскорблена. Ответив королю прямым взглядом, я отвернулась. Шумно втянув носом воздух, монарх резко выдохнул и сел рядом со мной. Он взял меня за руку, я дернула ее, но не преуспела и смирилась.
